Рэй Брэдбери - Сойди ко мне в подвал

И правда, одежды на плечиках не было. Фортнем со стуком сдвинул плечики в сторону и, обернувшись, встретился взглядом с Дороти Уиллис и ее сыном Джо.

— Я случайно зашел сюда, — сказал Джо, — и увидел, что гардеробная пуста. Вся одежда отца исчезла.

— У нас было все хорошо, — сказала Дороти. — Мы прекрасно жили. Я не понимаю, не понимаю!

Она снова заплакала, закрыв лицо руками. Фортнем вышел из гардеробной.

— Вы не слыхали, как он уходил из дома?

— Мы играли во дворе в мяч, — сказал Джо. — Потом отец заявил, что должен на минутку выйти. А когда я пошел за ним, его уже не было!

Дороти и Джо провожали Фортнема по коридору к выходу.

— Я проверю вокзалы и аэропорт. Прости, Дороти, ты не знаешь, в семье Роджера все здоровые? — нерешительно спросил Фортнем.

— Не думай, он не сошел с ума! Мне почему-то кажется, что его похитили, — неуверенно пробормотала она.

Фортнем покачал головой.

— Как же так? Он идет домой, укладывается, выходит и встречает похитителей? Дороти отворила наружную дверь, впуская в дом ночной ветер и ночь. Голос ее дрогнул:

— Нет. Похитители забрались в дом. У нас из-под носа выкрали Роджера! И добавила: — Случилось что-то страшное!

Фортнем шагнул в ночь. Как ни в чем не бывало стрекочут кузнечики, шелестят деревья. А глашатаи бед никак не уймутся. Миссис Гудбоди, Роджер и вот теперь Дороти. «Случилось что-то страшное!» Но что именно, черт побери? Что? Он перевел взгляд с Дороти на Джо. Джо, смахнув с глаз набежавшие слезы, медленно, очень медленно повернулся, подошел к подвалу и остановился, взявшись за дверную ручку.

Фортнем почувствовал, как у него задергались веки и как расширяются зрачки, словно бы фотографируя нечаянную сценку. Джо широко распахнул дверь в подвал и исчез. Дверь, легко стукнув, захлопнулась. Фортнем открыл было рот, но тут Дороти схватила его за руку, и он поднял на нее глаза.

— Пожалуйста, помоги, — сказала она. — Найди мне Роджера.

Он поцеловал ее в теку.

— Я сделаю все, что в человеческих силах…

«В человеческих силах»… Господи, почему он выбрал такие слова?

Вдох, выдох, вдох, выдох, астматический вдох, брызгающий слюной чих. Во тьме кончается кто-то? Нет. Это все еще трудится миссис Гудбоди. На пути домой Фортнема окутал тошнотворно-сладкий запах аэрозоля от насекомых.

— Миссис Гудбоди? Вы все работаете?

— Само собой, черт побери! — выпрыгнул из-за темного забора ее голос. То пошли какие-то тли, то водяные скорпионы и короеды! И вот теперь Marasmius oreadesi Господи, а как быстро растут!

— Кто растет?

— Да эти, Marasmius oreadesi. Но они будут иметь дело со мной! Я им еще устрою веселую жизнь. Вот вам! Вот! Вот!

Он пошел прочь от забора, позади остались дыхание распылителя и визгливый голос миссис Гудбоди. На веранде его поджидала жена — словно бы принимая эстафету у Дороти, которая пару минут назад точно так же стояла в дверях своего дома. Фортнем собрался заговорить, но тут в доме шевельнулась какая-то тень. Скрипнули половицы. Поворачиваясь, щелкнула дверная ручка.

Том исчез в подвале.

Фортнема зашатало. Это было как взрыв. Все вдруг приобрело куцую определенность снов наяву, когда наперед знаешь каждое последующее движение, каждое, еще не успевшее сорваться с губ, слово.

Он вдруг понял, что стоит, уставившись на подвальную дверь. Синтия схватила его за руку и потащила в дом. Ее распирало любопытство.

— Что? Ах, Том? Я сдалась. Шут с ним. Грибы так много для него значат. И знаешь, когда он швырнул их в подвал, они лежали в грязи… такие жалкие, такие беззащитные…

— Вон как? — услышал он свой голос.

— Что с Роджером? — Синтия взяла его за руку.

— Да, он в самом деле ушел.

— Ох, уж эти мужчины! — воскликнула она.

— Нет, тут не то, — сказал он. — Я знаю Роджера десять лет, чуть не каждый день вижусь с ним. При таком тесном знакомстве человек весь как на ладони. И гадать не нужно, грызутся ли они с женой как кошка с собакой или не надышатся друг на друга. Роджер еще не ощутил за плечами дуновения смерти. Не кинулся в бешеную погоню за уходящей молодостью. Персики в чужом саду его не влекут. Нет-нет, я готов поставить последний доллар, что он…

За спиной у него зазвонил звонок. Разносчик телеграмм молча шагнул на веранду.

— Фортнем?

Синтия включила свет. Фортнем поспешно разорвал конверт и развернул телеграмму.

СЛЕДУЮ НЬЮ-ОРЛЕАН. УДАЛОСЬ УЛУЧИТЬ МИНУТУ, ВЫЙДЯ ИЗ-ПОД КОНТРОЛЯ. ПРЕДУПРЕЖДАЮ: НЕ ПРИНИМАЙТЕ, ПОВТОРЯЮ, НЕ ПРИНИМАЙТЕ НИКАКИХ СРОЧНЫХ ЗАКАЗНЫХ БАНДЕРОЛЕЙ. — РОДЖЕР

Синтия подняла от телеграммы глаза.

— Не понимаю, что он имеет в виду?

Но Фортнем уже подскочил к телефону и набрал номер.

— Телефонистка? Полицию, пожалуйста. Срочно!

А в четверть одиннадцатого в шестой раз за вечер зазвонил телефон. Фортнем взял трубку и от удивления вытаращил глаза.

— Роджер?! Не может быть! Ты где?

— Черт побери, где я, ты знаешь не хуже меня, — беспечно и даже с каким-то удовольствием сказал Роджер. — Сюда я попал по твоей милости. Гляди, ведь я могу и обидеться.

Фортнем кивнул Синтии, и она кинулась на кухню к параллельному аппарату. Услышав легкий щелчок, Фортнем заговорил:

— Откуда же мне знать, честное слово? Я получил твою телеграммуУ

— Какую такую телеграмму? — весело закричал Роджер. — Я никаких телеграмм не посылал. Еду я себе спокойно на юг, и вдруг налетает полиция, меня снимают с поезда и волокут в участок. Будь любезен, скажи, чтоб меня отпустили. Ну у тебя и шуточки.

— Но, Роджер, ты так внезапно исчез из дома…

— Да, мне действительно понадобилось срочно выехать по делам. По-твоему, это называется «исчезать»? Дороти и Джона я предупредил.

— Странно, Роджер. Ты в безопасности? Тебя никто не шантажирует? Никто не запугивает?

— Я в здравом уме и твердой памяти, действую без принуждения и никого и ничего не боюсь.

— Но, Роджер, а твои прежние страхи?

— Ерунда! Как видишь, ничего со мной не случилось.

— Да, но…

— И пожалуйста, будь паинькой, не разыгрывай из себя грозного родителя, мне пора двигаться дальше. Позвони Дороти и скажи, чтобы ждала через пять дней. Как она могла все забыть!

— Она забыла. Значит, через пять дней?

— Не больше, обещаю.

Теплый, располагающий голос, голос прежнего Роджера. Фортнем покачал головой.

— Ничего не понимаю. Ты что, сбежал от Дороти? Господи, кому-кому, а мне-то ты можешь признаться!

— Я всем сердцем ее люблю. А сейчас с тобой будет говорить лейтенант Паркер из полиции Риджтауна. Пока, Хью.

— До сви…

Но уже лейтенант взял трубку и сердито говорил что-то, говорил, говорил. Что он себе позволяет? Как смеет зря беспокоить полицию? В чем дело? Что это ему взбрело в голову? И, наконец, чего он добивается: нужно задержать или отпустить его приятеля?