Людмила Сурская - Оборотень

Она ещё раз подняла глаза к небу, а ладошки к подбородку.

— Решилась моя судьба. Я выхожу замуж. — Выпалив это, девушка захлопала в ладоши. Бурно предлагая подруге порадоваться за неё. — Моё счастье — дело уже решённое.

Танины глазки действительно вспыхнули.

— Как здорово, это, действительно, счастливый сюрприз. Не сомневаюсь это достойный молодой человек. Ну же, ну, открывайся… Говори скорее кто твой избранник?

Татьяна подумала, что речь идёт о её брате. Именно он симпатизировал Натали. «Ах, если б это действительно было так». Натали же не собираясь таиться, не для этого ли прибежала, выложила всё:

— Ты его знаешь, его невозможно не знать… Я не смею верить, что это случилось. Лучший, конечно, самый лучший! — с восторгом произнесла она. — Внимание! Это… граф Владимир. Ну как сюрприз! — она опять хлопала в ладоши и счастливо смеялась. — Вчера он сделал мне предложение. И я отдала ему своё сердце. Ну что ты так удивлённо моргаешь. Счастливее меня девицы, ты не сыщешь во всей вселенной. Поздравляй же меня, поздравляй скорее!

Рука её, гладившая пса, остановилась, и он протестующее подкинул её сильной мордой, мол, давай продолжай гладить. «Граф Владимир…» — колоколом било в её ушах. Если б сейчас разразился ураган, принёсший шквальный ветер или, закрывая весеннее солнышко, повалил снег, Таня бы так не изумилась, как от этих переливающихся счастьем слов подпрыгивающей от возбуждения подруги. И она не просто моргала… У Татьяны выпала из рук книга, она ахнула и чуть не вскочила с места. Конечно же, подруга приписала то своему сюрпризу и вновь счастливо засмеялась. Невероятными усилиями удалось побороть в себе это желание и привинтить себя к месту. Она тёрла пальчиком висок и думала: «Мне это кажется или я на самом деле слышала от Натали именно то имя». Таня хотела, было, открыть рот и возразить Натали, что такого просто не может быть и та что-то напутала, но слов не получилось. Она удивлённо смотрела на сияющую подругу. Чтоб спрятать свою растерянность, она обняла Натали, зарывшись лицом в цветы её шляпки, и неожиданно издала негромкое всхлипывание, которое заставило спросить подругу: — «Что случилось?» Таня, весьма взволнованная заверила, что то от радости за неё. К её облегчению, та, удовлетворилась этим, ибо ничего больше на эту тему не сказала. Взгляд, взволнованной княжны, поймал пару чёрных пронзительных глаз, сидящего невдалеке добермана. Таня смутилась: «Бог мой, чего он так смотрит?» Слёз пока ещё не было, они булькали в горле и от этого его страшно давило, а грудь, ту просто разрывало непонимание. И совсем уж плохо, где-то в животе рождалось тягучее чувство беды и страха. На такой выбух радости, Таня не ответила, ей было не до светских любезностей. Такой силы удар хватило бы сил перенести. Она пристально смотрела на подругу, изумляясь всё больше и больше. Не будь княжна в таком возвышенном состоянии, она б наверняка заметила, что подруга такому её сюрпризу не обрадовалась. А маленькая, миленькая, лапушка Натали щебетала:

— Он вскружил мне голову. Всё было, как во сне. Он желал моих писем, и я ему писала их пачками, поливая духами и вкладывая локоны. Это так романтично, — хихикала Натали, теребя подругу за руку. — Теперь твоя очередь делиться секретом. Тоже значимый, не иначе. Ты меня так подгоняла, — с новой силой и азартом затормошила Натали подругу.

«Надо же, когда уж успела пачки-то сочинить!?» До Тани дошло, наконец-то, что полноправная невеста графа от неё хочет, но говорить о графе, она сейчас совсем, совсем не только не желала, но и не собиралась. Но молчать тоже уже становится не прилично.

— Сущая ерунда, — чуть слышно проговорила она. — Прости милая, твой секрет затмил мою ничтожной силы новость. Сейчас не стоит даже об такой глупости вспоминать, — наконец-то нашлась Таня, переиграв в непростой борьбе чувств себя.

— Жаль, мне так хотелось послушать, — сморщила носик она, но не надолго. Ещё бы! Счастье распирало и она вновь зачирикала про себя. — Таня, я такая счастливая, такая…

— Я рада, — безжалостно обрывая, промямлила княжна, стараясь скрыть от подруги лицо. Она искала срочно причину занять себя делом. Вспомнив о маленькой коробочке с печеньем, купленном только что в кондитерской на углу, она принялась, отвернувшись намеренно от неё, под благовидным предлогом, рыться в сумочке, вынимая лакомство, и раскрыв, скармливать дорогое печенье, лежащей под ногами собаке. Пёс ел и облизывался. Под самый конец громко вздохнул, что можно было расценить, как выражение сожаления — мало. Он протестующее потыкался ей в ладонь. Таня достала ему ещё печенье. Бедная, она хотела сейчас только одного: пропасть, исчезнуть, испариться.

— Танюша, он откусит тебе руку, — волновалась Натали.

Пёс, почувствовав в словах Натали суровую нотку, поднял глаза на Таню, в них мелькнуло беспокойство. Словно спрашивал — не грозит ли ей опасность.

Чтоб успокоить собаку сказала ровно и даже получилось чуть-чуть насмешливо:

— Напротив, он слизывает аккуратно, боясь причинить боль.

— Ну, как тебе будет угодно… — надула та губки.

— Смотри, какой он воспитанный, — деланно засмеялась Таня, — кланяясь, благодарит меня.

Мимо прошли молодые люди, галантно сняв шляпу, поклонились им. Барышни в смущении кивнув отвернулись, продолжив разговор.

— Какая-то ты странная сегодня, — изумилась Натали заметив, наконец, состояние подруги.

Таня пожала плечиками и, играя непонимание, рассмеялась.

— Это тот Владимир, о ком я думаю, — на всякий случай, почти дрожащим голосом, но во всю изображая беззаботность, спросила Таня.

— Граф Ветров, посмотри, у меня есть его портрет. — Она торопливо достала кулон с груди и, щёлкнув крышечкой, развернула к Тане портрет.

Ей понадобилось не меньше минуты, чтобы переварить эту новость. Она была в полнейшем шоке До неё дошёл весь ужас случившегося. «Сомнений нет, речь идёт о моём Владимире. Так неужели же это всё?» — буравил мозг навязчивый вопрос, хотя ответ на него и так был ясен. На этот раз в глазах потемнело, и она откинулась на спинку лавочки, чтоб не упасть бесчувственным кулем вперёд. «В это невозможно поверить. Он несколько дней назад целовал мои пальчики и локон волос. Что же это получается… Ложь?! Всё обман?! Какая чудовищная жестокость!»

— Ах, Таня, он буквально преследует меня. На каждом балу не отходит ни на шаг, — смеялась счастливо, отмахивая раскрасневшиеся щёки кружевным платочком, Натали.

«Он так-то ещё около десятка таких дурочек, как мы крутится, нашёптывая всякие глупости, которые совершенно не предназначены для девичьих ушей. Ах, получается, отец прав, когда, заметив его внимание ко мне, мелькание возле меня и разговаривая со мной об этом человеке, говорил, что он заурядная личность, всего лишь охотник за приданым, типичный прожигатель жизни и чужих денег, игрок, любитель женщин и возлияний. А я глупышка не верила и сердилась». А ведь это лишь малое, что говорил про него папа. Он понял его душонку, а она со своими охами и ахами, начитавшись глупых романтических книжек и романов, всё пропустила. Но от этого ещё больнее. Помилуйте, неужели её, Таню, нельзя любить просто так? Неужели только за маменькины мануфактуры и папенькин титул ей суждено стать чьей-то женой? Никогда. Лучше одна или в монастырь. Да неужели сама она ничего не значит… Граф — чудовище. Он хотел не Таню, а её состояние! Деньги, папа! Теперь она будет ненавидеть богатство. Не сможет есть, спать… Ей точно хочется умереть. Убежать куда-нибудь и рыдать, рыдать, рыдать. А Натали, негодница, имея симпатию к графу, молчала. Но ведь и Таня тоже молчала. Должно быть, все неуверенные в себе девицы ведут себя так. Надо привести мозги в порядок, а для этого нужно одиночество. Бежать, непременно бежать из Москвы. А что, это блестящая идея!