Элджернон Блэквуд - Лес мертвых

— Мэри, тебе не следует прерывать нашу беседу, потому что мои наставники — помни это — учат меня удивительным вещам, и я должен успеть постигнуть многое, прежде чем соединюсь с ними.

История эта распространилась по деревне, подобно пожару, обрастая все новыми и новыми подробностями, пока наконец каждый не оказался в состоянии подробно описать гигантские, закутанные в саван фигуры, которые, как божилась женщина, мелькали меж стволами деревьев там, где она нашла мужа. Безобидная роща отныне стала обиталищем призраков, а название «Лес мертвых» пристаю к ней так же прочно, как если бы возникло в результате топографической съемки местности.

Вечером в свой девяностый день рождения старик подошел к жене и поцеловал ее. Взор его выражал любовь и ласку, но в нем появилось нечто, внушавшее, как рассказывала она потом, благоговейный трепет, словно перед ней стоял не человек, а дух.

Он нежно поцеловал ее сначала в одну щеку, потом в другую, но, когда заговорил, глаза его глядели как бы сквозь нее, не видя.

— Любезная жена моя, — произнес он, — я хочу попрощаться с тобой, ибо отправляюсь в Лес мертвых и больше не вернусь. Не ходи за мной и не посылай на поиски, но будь готова в скором времени последовать за мной.

Добрая женщина ударилась в слезы и попыталась удержать его, но старик мягко высвободился из ее объятий, а идти за ним она побоялась. Стояла и смотрела, как он неспешно пересек под палящим солнцем поле, а потом вступил в прохладную сень рощи и скрылся из виду.

Проснувшись среди ночи, она обнаружила, что он мирно лежит рядом, протянув к ней руку. Мертвый. В тот день ее рассказу поверили лишь отчасти, но уже через несколько лет никому и в голову не приходило, что в этой истории есть хоть крупица вымысла. На погребальную службу собралась вся округа, и каждый разделял чувства, которые побудили вдову прибавить слова «Отец деревни» к обычной в таких случаях надписи на могильной плите.

Вот такова была легенда о деревенском духе, которую поведала мне в летний день молоденькая дочка хозяина гостиницы.

— Вы не первый, кто видел его, — закончила рассказчица, — ваше описание в точности сходится с тем, что нам уже доводилось слышать. А эта скамья у окна была, говорят, его любимым местом, где он частенько сиживал при жизни и все думал, думал, а иногда из глаз его лились слезы.

— А вы испугались бы, если б увидели его? — спросил я, заметив, что мой рассказ необыкновенно заинтересовал и взволновал девушку.

— Наверное, если бы он заговорил со мной, — робко ответила она и, немного помедлив, спросила: — Ведь он говорил с вами, сэр, верно?

— Да, говорил, что за кем-то пришел.

— За кем-то пришел… — повторила она. — А он не сказал…

— Нет, за кем именно, он не сказал, — поспешно перебил я, увидев, что лицо ее внезапно омрачилось, а голос задрожал.

— Вы уверены, сэр?

— О, вполне уверен, — бодро отозвался я. — Да я и не спрашивал.

Девушка долго смотрела на меня в упор, будто хотела спросить о чем-то, но не решалась. В конце концов, так ничего и не спросив, она взяла со стола поднос и медленно вышла из комнаты.

Вместо того чтобы последовать первоначальному намерению и после завтрака пуститься в путь к ближайшему селению на вершине холма, я велел оставить за собой комнату и всю вторую половину дня провел, блуждая по окрестным полям, валяясь на траве под яблонями и любуясь белыми облачками, плывущими над морем.

Лес мертвых я обозрел издали, но зато посетил сельское кладбище и осмотрел камень, воздвигнутый в честь Отца деревни, который оказался вовсе не мифической фигурой. Повидал я также и то, что осталось в память о его возвышенной, лишенной себялюбия душе: выстроенную им школу, библиотеку, дом призрения и маленькую больницу.

Ночью, когда часы на церковной колокольне пробили половину двенадцатого, я крадучись выбрался из гостиницы и через темный сад и скошенное поле устремился к холму, на южном склоне которого чернел Лес мертвых. Я не мог противиться жгучему любопытству и тяге к неизведанному, но вынужден признать, что, когда спотыкаясь брел по полю к месту, которое народная фантазия населила призраками, а молва объявила зловещим, сердце у меня замирало.

Гостиница находилась подо мною, а вокруг во тьме, не нарушаемой ни единым проблеском света, лежала деревня. Ночь была безлунной, но светлой: на безоблачном небе сияли мириады звезд. Кругом царила сонная тишина, такая глубокая, что всякий раз, когда я спотыкался о камешек, мне казалось, звук этот разносится по всей деревне, будя спящих.

Я медленно поднимался по склону, вспоминая странную историю о благородном старце, который с готовностью устремился на помощь ближним, едва представилась возможность. Почему силы, ведающие человеческими судьбами, столь редко выбирают достойное орудие? Раз или два над моей головой прочертила круг ночная птица, но даже летучие мыши давно отправились на покой, вокруг не было никаких других признаков жизни.

И вот я с содроганием увидел первые деревья Леса мертвых, что вздымался предо мною черной стеной. Стволы устремлялись в звездное небо, подобно гигантским копьям. Хотя лицо не ощущало ни малейшего движения воздуха, я слышал слабый, прерывистый шорох, который издавали бесчисленные иголки при легчайшем дуновении ночного ветерка, гулявшего в ветвях. Высоко над головой рождался и тут же затухал приглушенный звук, ибо в этих рощах ветер никогда не спит, и даже в самый тихий день там слышится нежная музыка.

С минуту я стоял в нерешительности на пороге Леса, напряженно прислушиваясь. Тонкие запахи земли и хвои хлынули из чащи мне навстречу. Предо мною воздвиглась непроницаемая тьма. Лишь мысль о том, что я повинуюсь необычному приказу, наделяющему меня особыми полномочиями, позволила мне преодолеть страх и решительно вступить в Лес.

И тут же тени сомкнулись, и кто-то шагнул ко мне из глубины мрака. Проще всего не пытаться отделить те впечатления, которые могли оказаться плодом моего воображения, от реальности и сказать: ледяная рука взяла меня за руку, и некто повел по невидимым тропинкам в таинственную тьму, но, как бы там ни было, я шел, не спотыкаясь, без боязни, уверенный, что приближаюсь к заветной цели. Вначале было совсем темно, ни единый звездный луч не пронизывал свод ветвей, и, когда мы продвигались вперед, деревья смыкались у нас за спиной и выстраивались — ряд за рядом, полк за полком, — словно воины бесчисленной призрачной армии.

Наконец деревья расступились, и, взглянув наверх, я увидел, что молочная белизна великой звездной реки начинает меркнуть, затмеваемая новым светом, заполняющим небосклон.