Лори Хэндленд - Темная луна

Он опять почти улыбнулся, и не успела я подумать: «Вот и попался!», как он, спохватившись, нахмурился. 

Этот новый Ник меня смущал. Он был таким серьезным и печальным. Я стала тому виной или работа? Ни тот, ни другой вариант мне не нравился. 

Откинувшись на спинку стула, Ник сомкнул руки в замок и заложил за голову.

— Я подожду его возвращения. 

Открыв было рот, я удивленно его закрыла. Нельзя допустить, чтобы Ник тут слонялся. Я и так отставала от графика. И к тому же, как прикажете объяснять, что здесь нет ни единой живой души кроме меня, охранника и оборотней в подвале? 

Я могла бы вышвырнуть Ника отсюда собственноручно или поручить это охраннику, однако такая манера общения только породит новые вопросы и, безусловно, обеспечит нам удовольствие принимать новых посланников ФБР. Лучше убедить Ника уйти добровольно, — если получится.

— Эдвард в ближайшие дни тут не появится, — сказала я. — Он на задании. Можешь с тем же успехом рассказать о сути дела мне. 

Ненадолго задержав на мне внимательный взгляд, Ник наклонился вперед и опустил руки на стол. 

— Вот уже несколько лет я работаю над одним делом. Очень многие люди отсутствуют там, где предположительно должны находиться, и в других местах они тоже не объявлялись. 

— С каких это пор пропавшие люди подпадают под юрисдикцию ФБР? 

— С тех самых, как появилась веская причина подозревать, что мы имеем дело не с обычными исчезновениями. 

Я услышала скрытый подтекст. В ФБР считали, что столкнулись с серийным похитителем, если не серийным убийцей. Черт, они недалеки от истины. Чего в ФБР не знали, так это того, что искомый преступник лишь отчасти был человеком.

— Никто и понятия не имеет, сколько людей в этом мире исчезает бесследно, — пробормотала я. 

Ник выгнул бровь. Наверное, мне не стоило озвучивать свои мысли. Он занимается розыском пропавших без вести. И тем самым представляет угрозу тому, чем я занимаюсь. 

Для сохранения спокойствия среди населения ягер-зухерам вменялось в обязанность придумывать объяснения, сглаживать углы и следить за тем, чтобы жертв злобных тварей не искали власти или родственники. 

— Я все еще не понимаю, чем мы можем тебе помочь? Кто-то из пропавших родом из этих мест? 

— Нет. 

— Ты кого-то здесь выследил?

— Нет. 

Я подняла руки. 

— Что же тогда? 

— Мы получили анонимный совет. 

Я с трудом подавила желание фыркнуть или закатить глаза. Плохие парни вечно пытаются натравить на нас разные ведомства. Ввязываясь в бюрократическую волокиту, мы перестаем охотиться и выслеживать монстров. 

До сегодняшнего дня все такие попытки пресекались наверху. В Вашингтоне полагали, что авторитет Эдварда Манденауэра непререкаем. Этого человека не стоило беспокоить по пустякам, как и его сотрудников. Очевидно Ник не получил секретную директиву. 

Я взглянула на него, подумав о другой вероятности. Пусть ягер-зухеры и тайная организация с тщательно охраняемой базой, но недавно произошла серьезная утечка информации. В наших рядах завелся предатель, и теперь неизвестно, когда кто-нибудь из нас мог умереть.

— И что же это было? 

— Письмо по электронной почте. В нем говорится, что я найду искомое в этой глухомани. 

Я фыркнула: 

— Не густо для совета. 

— Представь же мое удивление, когда я обнаружил в списке ягер-зухеров твое имя. 

Так вот почему Ник так много знал обо мне и при встрече остался таким спокойным, тогда как я буквально оцепенела. Оказывается, он уже предполагал встретить меня здесь. 

— Кстати, личные дела персонала весьма скудны, учитывая, что у вас тут государственное учреждение. 

Так как некоторые наши агенты время от времени оказывались по ту сторону закона — иногда нужно быть чудовищем, чтобы поймать чудовище, — не в наших интересах было представлять доступ к досье любому интересующемуся. Личные дела ягер-зухеров тщательно редактировались и содержали лишь самое необходимое, а в некоторых случаях вообще ничего. 

— Я думал, что ты мертва, — проронил Ник. — А ты все это время работала здесь.

Удивительно, но зачастую бывает достаточно какой-нибудь мелочи, чтобы приоткрыть завесу тайны. Люди и не подозревают, как часто убийц находят благодаря обычной случайности, совпадению, всего лишь зоркому глазу человека, который, просматривая не связанный с делом отчет, увидел какую-то связь.

«Нет, не мертва, но это вовсе не значит, что рада быть в живых». 

Словно поняв, что подошел слишком близко к опасной черте, которую никто из нас не хотел переступать, Ник достал из кармана листок. 

— Можешь спросить у сотрудников и у Манденауэра, знакомо ли им любое из имен в этом перечне исчезнувших людей? 

Лицо Ника стало сосредоточенным, а голубые глаза сковал холод — снова к делу. Я жива, я больше не пропавшая без вести. Он словно наяву вычеркнул мое имя из списка у себя в голове. Задумается ли он когда-нибудь обо мне снова, выйдя из этой комнаты? Вряд ли. И это замечательно. 

Тогда почему же мне так плохо? 

Ник все еще стоял со списком в руке. Я взяла листок и, не заглянув в него, положила в карман. 

— Мой номер указан сверху. 

Гость поднялся, но тут его взгляд зацепился за что-то на столе. У меня перехватило дыхание, когда Ник увидел маленького плюшевого ворона, которого давным-давно выиграл для меня на ярмарке. 

Впрочем, «выиграл» — это слишком громко сказано. Пытаясь забросить мяч в корзину, он истратил в пять раз больше денег, чем стоила эта птичка. Но в то время Ник скорее был книжным червем, нежели мускулистым атлетом.

Я скользнула взглядом по широким плечам, скрытым под темной тканью костюма. Наверное, сейчас Ник легко справился бы с броском или зашвырнул мяч в кольцо одной лишь силой воли. 

Я не знала, что сказать. То, что все прошедшие годы я хранила эту вещицу, казалось слишком сентиментальным для холодной, сдержанной женщины, которой я хотела быть. 

— Мне нравятся вороны.

Голос прозвучал на удивление ровно, словно игрушка и в самом деле ничего для меня не значила, а глаза между тем снова защипало. Мне пришлось отвернуться, чтобы избежать неловкости. 

Несколько раз моргнув, я сглотнула и повернулась удостовериться, поверил ли Ник в мою ложь, но обнаружила его на полпути к двери. Удивленная, я поспешила следом, дошла до холла и остановилась. 

Ник уходил, не требуя дальнейших разъяснений о ягер-зухерах. Мне следовало радоваться. Люди, досаждавшие Эдварду Манденауэру, часто оказывались по ту сторону смерти. 

Я бросила Ника, чтобы он не узнал правды, чтобы он не страдал. На этот раз я позволю ему уйти из тех же соображений.