Ирина Лазарева - Старое пианино

— Собирай вещи, поедете с Люсей в Москву. Прямо сейчас.

Венера подскочила от неожиданности:

— Куда это на ночь глядя? Вот еще! Что за дела? Никуда я не поеду.

Дверь отворилась, вошел Ярослав — запросто, без стука, как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу. Максим высоко ценил в нем необыкновенную способность появляться в нужную минуту. Ярик часто спасал его от утомительных хлопот и объяснений.

— Так, Веня, собираемся! В темпе, прояви активность, детка! Машина уже ждет…

Разъяренная Венера настроилась закатить нешуточную сцену своему любовнику, но появление Ярика подействовало на девушку как ушат холодной воды: спорить с ним было бесполезно, к тому же — небезопасно. Этот благодушный на первый взгляд увалень обладал железной хваткой и трезвой холодной волей. Когда ему перечили, становился по-настоящему жесток и ни с кем особо не церемонился, за исключением Максима. Даровитый музыкант был для него не только средством заработка, но и объектом искреннего восхищения, более того — благоговения, ибо сам Ярик никакими художественными талантами не обладал. Все его способности лежали в сфере коммерческой деятельности: он был отличным администратором, устроителем концертов, бизнесменом. Его торгашеской изворотливости, смекалке опытного маркетолога, умению заводить нужные связи и знакомства можно было только позавидовать.

Люся уверяла, что у Ярика нет сердца, она ласково звала любовника «мой бегемотик», объясняя всем, что это большое, добродушное и флегматичное на вид животное, на самом деле — непредсказуемый опасный зверь.

Сопротивляться Ярику Венера не решилась, повернулась к мужчинам спиной и принялась яростно выбрасывать одежду из шкафа — скоро комната превратилась в пестреющую тканями арену для выражения возмущения и безмолвного презрения.

Максима демонстрация Венеры никоим образом не затронула, он продолжал лежать в неподвижности с отстраненным видом. Ярослав возвышался посреди комнаты, уперев руки в бока, и следил твердым взглядом за действиями взбешенной женщины, как привыкший ко всему надзиратель.

— Умница! А теперь складывай в чемодан все, что раскидала, да поживей. И нечего устраивать истерику. Мы здесь задержимся дня на два, потом получишь своего Макса обратно. Престо-престо, не тяни кота за хвост!

— Ага, образовался! — с задиристым раздражением отозвалась Венера. Вещи, однако, стала послушно складывать в чемодан. — Музыкальными терминами заговорил. Не выйдет, Ярик, как ты был мужлан, так и останешься. Твое дело бабло считать да грошовых девок тискать, а Максима в свои оргии не втягивай. Думаешь, не знаю, зачем вы здесь остаетесь?

— Грошовых девок? — недобро усмехнулся Ярослав. — Интересно, как дорого ты себя ценишь? Обложилась шмотьем и цацками за наш счет и вообразила себя светской львицей?

— Вот-вот, такой лексикон тебе больше подходит, торгаш! — взвилась Венера.

Ярослав резким движением схватил девушку за волосы, намотал на руку белокурые пряди, пригнул ее голову к себе.

— Ты слышала — проваливай, и без единого писка, — процедил он сквозь зубы. — Не смей тут права качать, мзгля! Пошла вон, я сказал!

Максим наконец очнулся от дум и бросился вызволять любовницу из лап грубияна.

Венера разрыдалась у Максима на груди, Ярослав выругался и вышел из комнаты.

Через полчаса обиженных подруг водворили в машину с охранником на переднем сиденье; Максим, заверив в который раз Венеру в отсутствии дурного умысла, поцеловал ее на прощанье в покрасневшую щеку и захлопнул дверцу автомобиля.

Глава 2

— Жарюга! — Ярослав стащил через голову тенниску. — Думаю, если мы разденемся до пояса, нас не застукают папарацци. Паша, глянь вокруг, нет ли чересчур любознательных субъектов поблизости.

— Смотрел уже, вроде тихо кругом. Там дальше вниз по реке две парочки. Милуются, им явно не до нас. В лесу бродит мирная компания — взрослые и дети, видно, из местных, собирают что-то. Сейчас еще Сеня подойдет с восточной стороны, доложит обстановку…

Максим последовал совету Ярика и снял рубашку. Хотя отдыхающие расположились на зеленом бережке в тени сочной листвы пойменных деревьев, начинала сказываться полуденная духота. Лягушки умолкли, плотно сомкнули большие рты, спрятали пятнистые спины в воде, выставив наружу шарики глаз. В лесной чаще, если смотреть от берега, свет сгущался до темноты под пышными кронами лиственных деревьев и плотной вязью нижних оголенных сучьев хвойных. Вода в реке, заросшая у берегов кувшинками, казалась неподвижной, плюшевые валики камыша не тревожило дуновение ветра, лишь жуки-плавунцы сновали в стоячей, пестрой от ряски заводи. Редкие всплески, птичьи трели в лесу и деловитое жужжание насекомых над цветами успокаивали слух Максима. Он всей душой наслаждался покоем и окружающей красотой.

Мужчины расположились там, где росла нежная, как на ухоженных газонах, трава, здесь же река намыла небольшой пляж с чистым светлым песком, уже изрытым босыми ступнями.

— М-да, — изрек Ярослав, разглядывая бледную кожу и худощавый торс пианиста. — Запустили мы тебя, Макс. Отощал за своим роялем. Неважнецки выглядишь, под глазами круги. Решено: закончим концертный тур и махнем куда-нибудь на острова. На Мальдивы, к примеру. Или на Маврикий. Хочешь на Маврикий? Там, говорят, королевская рыбалка. Поохотимся на голубого марлина. Каково?! Надо тебе размяться, поплавать, в тренажерном зале попотеть. И питаться хорошо. Искусство, брат, дело возвышенное, но о бренном теле тоже забывать нельзя.

Над костром уже закипал котелок, куда сложили нарезанную кусками щуку и нескольких окуней. Ярик пребывал в отличном настроении: поймал щуку на блесну. Для самолюбия горожанина щука была вполне приличная — тянула килограмма на два, а то и больше.

Мужчины взбодрились в предвкушении ухи, расставили складные столы и стулья, из багажника машины извлекли пакеты с посудой и разной снедью. Неподалеку на отмели охлаждались бутылки с напитками.

— Ну как, Макс, искупнемся перед обедом? — предложил Ярослав. — Заострим аппетит.

— У меня и так уже слюнки текут, — признался тот.

— Во, сработало! О чем и речь. Природа и не такое творит… А это еще кто? — заметил он приближающегося человека. Тот был в сапогах, в фуражке и камуфляжной тужурке, с двустволкой за спиной. — Никак госинспектор пожаловал. Следовало ожидать, хотя мы вроде ничего не нарушали.

Оказалось, что нарушили: в заповеднике запрещалось разводить костры. Как сказал инспектор, правила писаны для всех на деревянных дощечках, прибитых к столбам.