Стивен Кинг - Плот

— Рэнди, ты спятил? — Лаверн запыхалась, и в ее голосе слышался испуг. Сквозь бюстгальтер четко проглядывали соски, вытянутые в холодные твердые острия.

— Вон то, — сказал Рэнди, указывая.

— Дийк? Что это?

Дийк увидел. Оно достигло левого угла плота. чуть отплыло, вновь обретя круглую форму, и теперь просто лежало на воде. Все четверо уставились на него.

— Мазутное пятно, наверное, — сказал Дийк

— Ты мне колено ободрал, — сказала Рейчел поглядев на темное нечто в воде, а потом на Рэнди. — Ты…

— Это не мазут, — сказал Рэнди. — Ты когда-нибудь видел совершенно круглое мазутное пятно? Эта штука смахивает на днище бочки.

— Я вообще в жизни ни одного мазутного пятна не видел. — ответил Дийк. Говорил он с Рэнди, но смотрел на Лаверн. Трусики Лаверн были почти такими же прозрачными, как бюстгалкгер. Мокрый шелк подчеркивал треугольничек между ногами, плотненькие полумесяцы ягодиц. — Я вообще в них не верю. Я же из Миссури.

— Я буду вся в синяках, — сказала Рейчел, но гнев исчез из ее голоса: она видела, как Дийк смотрел на Лаверн.

— Господи, ну и замерзла же я! — сказала Лаверн и изящно задрожала.

— Оно подбиралось к девушкам, — сказал Рэнди.

— Да ладно тебе, Панчо! Мне казалось, ты сказал, что протрезвел.

— Оно подбирались к девушкам, — повторил Рэнди упрямо и подумал: «Никто не знает, что мы здесь. Никто!»

— А ты-то мазутные пятна видел, Панчо? — Дийк обнял голые плечи Лаверн с той же рассеянностью, с какой раньше погладил грудь Рейчел. К грудям Лаверн он не прикасался — по крайней мере пока, — но его ладонь была совсем рядом. Рэнди обнаружил, что ему, в сущности, вес равно, а не все равно — это черное круглое пятно на воде.

— Видел четыре года назад у мыса Код, — сказал он. — Мы вытаскивали птиц из прибоя, пытались очистить их…

— Экологично, Панчо, — одобрительно сказал Дийк. — Очинно экологично, моя так понимает.

Рэнди сказал:

— Вонючая липкая грязь по всей поверхности. Полосы, языки. Выглядело совсем иначе. Понимаешь, не было компактности. «То выглядело несчастной случайностью, — хотелось ему сказать. — А это на случайность не похоже; оно тут словно бы с какой-то целью».

— Я хочу вернуться, — сказала Рейчел. Все еще глядя на Дийка и Лаверн. Рэнди заметил на ее лице глухую боль. Наверное, она не знает, что это заметно, решил он.

— Так возвращайся, — сказала Лаверн. Выражение на ее лице… «ясность абсолютного торжества», — подумал Рэнди. и если в мысли и было велеречие, оно выражало именно то, что следовало. Выражение это не было адресовано именно Рейчел… но Лаверн даже не пыталась скрыть его.

Она сделала шаг к Дийку — только шаг и разделял их. Ее бедро чуть коснулось его бедра. На мгновение внимание Рэнди отвлеклось от того, что плавало на воде, и сосредоточилось на Лаверн с почти упоительной ненавистью. Он ни разу не ударил ни одну девушку, но в эту минуту мог бы ударить ее с подлинным наслаждением. Не потому что любил ее

(слегка увлекся ею — да, отнюдь не слегка хотел ее — да, и сильно взревновал, когда она начала наезжать на Дийка — о да, но девушку, которую он любил бы по-настоящему, он никогда бы на пятнадцать миль к Дийку не подпустил, если на то пошло),

а потому что знал это выражение на лице Рейчел, знал, как это выражение ощущается внутри.

— Я боюсь. — сказала Рейчел.

— Мазутного пятна? — недоверчиво спросила Лаверн и расхохоталась.

И вновь Рэнди неудержимо захотелось ударить ее — размахнуться и влепить пощечину открытой ладонью, чтобы стереть эту подленькую надменность с ее лица и оставить на щеке след — синяк в форме ладони с растопыренными пальцами.

— Давай поглядим, как назад поплывешь ты, — сказал Рэнди. Лаверн снисходительно ему улыбнулась.

— Я еще не готова вернуться, — сказала она, словно объясняя ребенку, потом поглядела на небо и на Дийка. — Я хочу поглядеть, как загорятся звезды.

Рейчел была невысокой, хорошенькой, словно бы шаловливой, но в ней сквозила какая-то неуверенность, напомнившая Рэнди нью-йоркских девушек: утром они торопятся на работу в щегольских юбочках с разрезом спереди или сбоку, и выражение у них такое же — чуть невротичное. Глаза Рейчел всегда блестели, но задор ли придавал им эту живость или просто невнятная тревога?

Дийк обычно предпочитал высоких девушек с темными волосами, с сонными, томными глазами, и Рэнди понял, что между Дийком и Рейчел теперь все кончено — что бы то ни было: что-то простое и, может быть, чуть скучноватое для него, что-то глубокое и сложное и, вероятно, мучительное для нее. Это кончилось так бесповоротно и внезапно, что Рэнди почти услышал треск — с каким ломают о колена сухую ветку.

Он был застенчив, но теперь он подошел к Рейчел и обнял ее за плечи. Она на секунду подняла глаза, несчастные, но благодарные ему за эту поддержку, и он обрадовался, что сумел чуть-чуть помочь ей. И вновь он заметил сходство с кем-то. Что-то в ее лице, в ее выражении…

Какая-то телевизионная игра? Реклама крекеров, вафель или еще какой-то чертовой дряни? И тут он понял — она была похожа на Сэнди Данкен, актрису, которая играла в новой постановке «Питера Пэна» на Бродвее.

— Что это? — спросила она. — Рэнди? Что это?

— He знаю.

Он посмотрел на Дийка и увидел, что Дийк смотрит на него с этой знакомой улыбкой, в которой было больше дружеской фамильярности, чем пренебрежения… но пренебрежение в ней было. Возможно, Дийк даже не подозревал об этом, но оно было. Выражение говорило: «Ну вот, старина Рэнди с его мнительностью обмочил свои пеленочки».

Рэнди полагалось подать реплику: «Это, ну, черное, пустяки. Не беспокойся. Оно уплывет».

Ну, что-нибудь в таком роде. Но он промолчал. Пусть Дийк улыбается. Черное пятно на воде пугало его. По-настоящему.

Рейчел отошла от Рэнди и грациозно опустилась на колени в том углу плота, который был ближе всего к пятну, и на миг сходство стало еще более четким: девушка на этикетках «Уайт-Рок». Сэнди Данкен на этикетках «Уайт-Рок», поправило его сознание. Ее волосы, белокурые, жестковатые, коротко остриженные, влажно облепили красивый череп. На ее лопатках над белой полоской бюстгальтера кожа пошла пупырышками от холода.

— Не свались в воду, Рейч, — сказала Лаверн, сияя злорадством.

— Прекрати, Лаверн, — сказал Дийк, все еще улыбаясь.

Рэнди поглядел, как они стоят на середине плота, небрежно обнимая друг друга за талию, чуть соприкасаясь бедрами, и перевел взгляд назад на Рейчел. По его спинному мозгу степным пожаром пронеслась тревога — и дальше по всем нервам. Черное пятно вдвое сократило расстояние между собой и углом плота, где Рейчел на коленях глядела на него. Раньше от плота его отделяли футов семь. Теперь — не больше трех. И он увидел странное выражение в ее глазах — какую-то круглую пустоту, которая пугающе напоминала круглую черноту того, что плавало на воде. «А теперь это Сэнди Данкен сидит на этикетке „Уайт-Рок“ и делает вид, будто ее завораживает восхитительный, богатый оттенками вкус медовой коврижки фирмы „Набиско“, — пришла ему в голову нелепая мысль, и, чувствуя, что его сердце начинает работать бешено, как тогда в воде, он крикнул: