Ури Геллер - Элла

В этом сне ей всегда удавалось дотянуться до поверхности и вдохнуть глоток воздуха, смешанного с мелкими ледяными каплями. Поперхнувшись этими каплями, она вновь жадно раскрывала рот, и на этот раз в него попадало больше воды, чем воздуха. Элла и в море-то никогда не плавала. Ее едва хватало на то, чтобы добултыхаться от края до края теплого, насквозь хлорированного бассейна в развлекательном центре. Но теперь вода, захлестывающая ее легкие, казалась пугающе реальной. Она была густой от ила, в ней плавал какой-то мусор, и прямо перед глазами Эллы поверхность рябила и пузырилась, как будто там, снаружи, шел сильный ливень. Она извернулась в темной воде, нашаривая безжалостные пальцы, окольцевавшие ее ногу. И снова продолжала бороться и рваться к источнику света, но он, казалось, уходил все дальше и дальше. И вот настал момент, когда ее губы не смогли дотянуться до поверхности, и при очередной попытке вдохнуть в них хлынула одна вода.

Теперь сон Эллы будто стал куда-то уплывать: она так и осталась под водой, но ощущения сделались не такими острыми. Нога онемела. Рука ее покачивалась над головой, но она не понимала, держится ли еще за нее жалкая младенческая ручка ее беспомощного спасителя. И вода в легких стала не такой холодной… впрочем, может быть, это сами легкие замерзли… А свет по-прежнему сиял где-то наверху.

Пряди ее волос, движимые течением, щекотали ей лицо. Свет стал ярче. Он начал пульсировать, и вскоре вспышки перешли в ровное биение. С каждой новой вспышкой становилось яснее, что там не один, а три источника света. Три огня, каждый из которых вращался вокруг другого.

Они вспыхивали, как галогеновый ореол над водной пленкой, а за ними, там, где только что были серые тучи, сияло в солнечном свете голубое небо. Огни тянулись вниз, к ней. Они обещали безопасность. Если бы только можно было коснуться их, коснуться хоть на миг!..

Огоньки, шипя, как пламя, встретившееся с водой, добрались до ее лица. На одно мгновение она увидела в небе ангела. Его серебристые волосы струились почти до ступней, а ладони он сложил прямо перед собой. Ей так хотелось верить, что ангел зовет ее пойти с ним, но она не могла разглядеть его лица из-за ослепительно яркого света…

Так заканчивался ее сон.

Она всегда просыпалась с ощущением какой-то пустоты под ребрами — будто забывала дышать как следует.

На этот раз, проснувшись, Элла парила в нескольких футах над своей постелью.

Глава 2

Еще пару секунд Элла тонула в темных водах своего сна. Широко раскрыв глаза, она глядела сквозь призрачный свет на руку, протянутую, чтобы помочь ей… Потом ее кисть ударилась о стену, и она испуганно замерла. Одеяло соскользнуло с нее, она лежала на спине, ощущая обвившуюся вокруг тела хлопчатую ткань поношенной ночной сорочки. Но ни матраца, ни подушки под собой она не чувствовала.

Волосы тяжелой волной свисали вниз, и это, казалось, была единственная часть ее тела, которая хоть что-то весила.

Она протянула руку, ощупывая пространство под спиной. Кровати не было.

Элла повернула голову. Она оказалась на одном уровне с полкой, на которой помещались ее копилка-свинка и черный бархатный бычок — подарок, привезенный одной из подружек с каникул, проведенных на Мальорке. Она глянула вверх — ей и в голову не пришло повернуться и посмотреть вниз. Вот он, потолок, рукой достать можно. Парение…

Вокруг себя она явственно ощущала поддерживающее течение, будто нежное прикосновение волны.

Она не спит. Она же знает, что уже проснулась. Сон кончился так же, как и всегда — вихрем ярких огней. То, что происходит сейчас — никакой не сон.

Кровь молоточками стучала в голове и шее. «Жива, — говорил каждый удар. — Жива, не спишь, жива».

Наверное, к ней прилетел ангел. Наверное, ангел был невидим и держал ее на руках. Поэтому ей было так спокойно и не страшно.

Она бросила взгляд на стену, где висел рисунок.

Теперь там не было ничего, кроме клочка почерневшей бумаги.

Элла тихонько вскрикнула, будто ее укололи острием ножа. Как только возглас слетел с ее губ, парения вдруг не стало.

Она не упала. Никакого перемещения из воздуха на постель. Никакого удара при приземлении. Пружины кровати даже не качнулись, принимая ее тело. Просто только что она была над кроватью, а теперь лежит на ней. Одеяло и простыни валялись на полу, тело покоилось во вмятине матраца, а голова тонула в пухлой подушке. Все было точно так, как если бы она целый час пролежала, не шевелясь.

Ухватившись за края кровати, Элла изо всех сил напрягла мышцы, вжавшись в матрац. Кожа еще помнила пережитые ощущения. Если бы она капельку полежала и подумала, то начала бы сомневаться в их реальности, а потом убедила бы себя, что просто ошиблась. В конце концов, это просто сон. Или одно из этих странных ощущений.

Но у Эллы не было привычки лежать, и раздумывать о чем бы то ни было. Она лишь обостренно чувствовала некоторые вещи, а разумно рассуждать о них — это не по ней.

Она и не пыталась быть разумной. Все просто, как апельсин: она проснулась и ощутила, что плывет по воздуху. Она этого не понимала, — но ей всю жизнь говорили, что она чего-нибудь не понимает.

Элла так вцепилась в кровать, что начали болеть мускулы. Парение дарило чувство безопасности. Почему бы ей снова не взмыть в воздух?

Потому что ее ангел исчез.

Элла села. Лучик света из приотворенной двери ясно показывал: там, где был ангел, осталось лишь черное пятно сажи. Она подошла поближе. Одно обугленное крылышко еще свисало с клочка «Блю-така». По всему письменному столу разлетелись хлопья пепла. Элла позвала: — Ма-ам!

Ее часы остались внизу, но телевизор все еще работал, так что не может быть, чтобы сейчас было слишком поздно. Нет ответа.

Элла смахнула пепел, и ее ладонь почернела. Она закричала: — Мам! Мама! Мамочка!

Нет ответа.

Она бросилась к выключателю, но он не сработал. Паника придала ей сил.

— Мама! Ма-ам!

Она распахнула дверь и ринулась к лестнице. На столбике перил остался черный отпечаток ее ладони.

В дверном проеме гостиной появилось лицо матери.

— Что еще ты натворила?

— Моего ангела больше нет, он весь сгорел!

— Ну и чего ты вопишь? — мать подошла к ступенькам. Сухое лицо не выражало ничего, кроме усталости и скуки. Кожа вокруг глаз покраснела, а линия карандаша, которым она каждое утро их подводила, размазалась по щекам.

Элла тут же забыла про ангела.

— Мамочка, ты плакала? — и она начала было спускаться с лестницы.

— Ну-ка, давай наверх! Со мной все в порядке. Я сейчас поднимусь.