Брайан Ламли - Источник

Дальнейший ход событий не удалось восстановить полностью, поскольку авиабаза Кировска приказала своим летчикам сохранять режим радиомолчания. Однако на основании происшедшего позже можно получить общее представление о случившемся. Объект стал снижаться, одновременно увеличивая скорость и атакуя самолеты: МИГи, очевидно, открыли по нему огонь за несколько секунд до того, как превратились в облако конфетти. Их обломки рухнули в снег примерно в шестистах милях от Северного полюса и на таком же расстоянии от Элсмира...

Вот теперь объект стал действительно “вторгающимся” ! Скорость его возросла примерно до трехсот пятидесяти миль в час, а курс он держал как по ниточке. АВАКС сообщил, что МИГи исчезли с экранов радаров и предположительно сбиты, но звонок из Вашингтона в Москву по “горячей линии” дал обычный в подобных случаях результат: “Какие МИГи? Какой объект?”.

США продемонстрировали некоторое недовольство:

«Данный летательный аппарат вышел из вашего воздушного пространства и вторгся в наше. Он не имеет права находиться здесь. Если он продолжит следовать прежним курсом, будет осуществлен перехват, и мы потребуем, чтобы он совершил посадку в указанном нами месте. Если он откажется подчиниться или продемонстрирует какие-либо враждебные намерения, возможно, мы будем вынуждены уничтожить его...»

От русских последовало неожиданное: “Прекрасно! Что бы вы там ни видели на своих экранах — мы к этому не имеем отношения. Делайте все, что сочтете нужным!”.

Гораздо более детальные сообщения поступили со станции радионаблюдения в Хаммерфесте. Объект, предположительно, появился первоначально в районе Лабытнанги, на Северном Урале, на широте Полярного круга, плюс-минус сотня миль к северу или югу. Если бы речь шла о трехстах милях к югу, сообщение оказалось бы более точным, поскольку именно там и находился Печорский проход. К сожалению, в противоположном, северном направлении от Лабытнанги находилась Воркута, самая северная советская ракетная база, связанная железной дорогой с Ухтой. Вот теперь американцы перешли от легкого раздражения к серьезной озабоченности. Что еще выдумали Советы? Может быть, они запустили какую-то экспериментальную ракету и утеряли контроль над ней? Если так, то снаряжена ли она боеголовкой? Или несколькими боеголовками ?

Вот теперь боеготовность повысили сразу на две ступени и стали бомбардировать Москву тревожными запросами по горячей линии. Советы, хотя и продемонстрировали нервозность, продолжали от всего открещиваться.

С другой стороны, поступающие сообщения стали вполне конкретными. Теперь цель вели одновременно спутники, наземные радары и АВАКС. Признаков того, что объект управляется людьми, пока не отмечалось, но иных данных поступало в избытке. Спутниковые данные говорили о том; что объект может представлять собой плотное скопление птиц. Но кто слышал про птиц, перелетающих через Северный полюс со скоростью триста пятьдесят миль в час? Столкновение со стаей птиц действительно могло погубить МИГи, однако...

Сверхсекретные радарные станции сети ПВО сообщали, что речь может идти либо о крупном самолете, либо... о сошедшей с орбиты космической станции. Кроме того, объект отличался необычайно низким, а точнее — нулевым содержанием металла! Аналитики разведслужб отказывались согласиться с возможностью существования самолета (не говоря уже о космической станции) двухсотфутовой длины, но сделанного из парусины. АВАКС сообщил, что объект перемещается с помощью коротких импульсов реактивной тяги — наподобие гигантского летающего осьминога. А ведь АВАКСы, как правило, поставляют более или менее точные разведданные.

Прошел уже час с того момента, как американские истребители вылетели на перехват цели. Летя почти с двойной звуковой скоростью, они пересекли Гудзонский залив от островов Белчер до точки, расположенной примерно в двухстах милях к северу от Черчилла. При этом они нагнали АВАКС и оставили его позади. АВАКС сообщил им, что цель лежит прямо по курсу и снизилась примерно до десяти тысяч футов. И вот наконец, как до них МИГи, они установили визуальный контакт с целью.

Все это было изложено устно, в соответствии со сценарием, разработанным совместно с ЦРУ, чтобы предварить демонстрацию самой ленты, снятой с борта АВАКСа. Запустили фильм после того, как дежурный офицер произнес слова: “Вторгшийся объект был перехвачен”. Выглядело все это весьма драматично и заслуживало того...

...“Вторгшийся объект был перехвачен...” Слова эти неотвязно вертелись у Симонова на языке, и ему хотелось выпалить их вслух. Ну да, конечно же! Именно так и называлась эта игра — разве нет? Спецслужбы, разведка, шпионаж занимаются перехватом объектов. Причем все участники играют на профессиональном уровне, хотя некоторые играют чуть лучше остальных. В данный момент именно он и являлся вторгшимся объектом: Майкл Дж. Симмонс, он же Михаил Симонов. Правда, его пока не перехватили.

Переключив внимание на то, что происходило внизу, Симонов вдруг почувствовал что-то неладное. Где-то сзади щелкнул упавший камешек, потом с шуршанием сползла со склона потревоженная кучка братьев меньших этого камешка.

Последний отрезок пути к наблюдательному пункту представлял собой крутой подъем, по которому приходилось не столько идти, сколько карабкаться, причем весь он был усеян гравием и щебнем. Взбираясь сюда, Симонов вполне мог оставить какие-то камешки в состоянии неустойчивого равновесия, и теперь порыв ветра сместил их. Ему хотелось верить в то, что дело обстоит именно так...

А что, если дело в чем-то ином? В последнее время у него уже возникало такое ощущение — гнетущие, неопределенные подозрения, — будто кто-то знает о его присутствии здесь. Кто-то, кому лучше не знать об этом. Симонов решил, что с такими ощущениями приходится сталкиваться всем шпионам. Возможно, попросту дело было в том, что все шло слишком уж гладко и он сам начал измышлять проблемы. Хотелось надеяться, что дело было только в этом. Но просто для страховки...

Не оглядываясь, не меняя позу, он расстегнул молнию на куртке, сунул руку за пазуху и достал увесистый, необычного вида короткоствольный автоматический пистолет с толстым цилиндром глушителя, проверил магазин и бесшумно загнал его обратно в рукоять. Все это он проделал одной рукой, оттренированными движениями, не прекращая вести съемку тягачей в ущелье. Возможно, пара последних кадров окажется не в фокусе. Ничего. Симонов был доволен проделанной работой.

Камера, прикрепленная к ноктовизору, щелкнула последний раз и тихонько сообщила зуммером о том, что очередная пленка отснята. Симонов отстегнул камеру и спрятал ее в карман. Затем он взял ноктовизор, аккуратно положил его возле валуна и легким движением снял пистолет с предохранителя. Очень осторожно он выглянул в щель, образованную почти смыкавшимися верхушками двух округлых валунов. Там не было ничего подозрительного, во всяком случае, — на первый взгляд. Острые утесы, усеивающие тысячефутовый склон, торчащие тут и там зазубренные верхушки скал и покрытые снегом, сверкающим в лунном свете, немногочисленные ровные участки, а в самом низу — неясно просматривающаяся в темноте полоска леса и невысокие пологие холмы. Все выглядело неподвижным и черно-белым в отсветах периодически проглядывающей луны — лишь изредка ветер срывал с верхушек скал языки снега. Здесь, конечно, было множество мест, где без труда мог бы спрятаться человек, и Симонову, специалисту по маскировке, это было известно лучше, чем кому бы то ни было. Но, с другой стороны, если за ним действительно следили, зачем им понадобилось лезть сюда? Проще дождаться внизу его возвращения. Верно? И все-таки его не оставляло ощущение того, что он находится здесь не один — ощущение, постоянно усиливающееся в течение последних двух-трех посещений этого места.