Ричард Лаймон - Джойс

— У меня для тебя сюрприз.

— Ты убрал Джойс в кладовку?

Его улыбка погасла.

— Не глупи. Я съездил за пончиками. Кленовые пончики!

Он знал, как Барбара любит кленовые пончики. Но она лишь смогла выдавить без особого энтузиазма:

— О, здорово!

Взяв за руку, Даррен повел ее на кухню. На столе уже стоял кофе, и дала тарелка с пончиками, четыре из которых были с кленовой глазурью. В углу, улыбаясь, и уставившись на Барбару, как только она вошла, стояла Джойс.

Ее волосы были собраны конским хвостиком. На ней была чистая белая блузка, через тонкую ткань которой едва выглядывал черный бюстгальтер. Блузка была аккуратно заправлена под эластичный пояс ее блестящих голубых шорт. Еще на ней были белые носки и голубые кроссовки «Эл Эй Гир».

— Ты переодел ее, — пробормотала Барбара.

Даррен усмехнулся.

— Ну не сама же она переоделась.

— Почему?

— Разве это не очевидно? — он тихо засмеялся и поднял кофейник.

— Я имею в виду, зачем ты ее одеваешь?

— Ну, было бы некрасиво, если бы она весь день ходила в ночной рубашке. — Он наполнил чашки кофе и поставил их на стол. Пододвинул стул Барбаре.

— Я присяду здесь, — сказала она. И заняла место на противоположной стороне стола. Чтобы не поворачиваться спиной к Джойс. И приглядывать за ней.

Даррен присел на стул, предназначавшийся Барбаре и отхлебнул кофе.

— Вообще-то, некоторое время я держал Джойс в купальном халате, в самом начале. Я думал, зачем мне лишние хлопоты с ее переодеванием? Но это расстраивало меня. Дни и ночи она проводила в этом халате. Из-за этого она выглядела… ну, не знаю… как инвалид.

Вместо того, чтобы поддаться искушению высказать замечание, Барбара вцепилась зубами в пончик.

— И я решил начать переодевать ее. Снять этот надоевший старый халат, и надевать на нее… ну. то, чего требовали обстоятельства. Ночную одежду — ночью, повседневную — днем, одно из ее стильных бикини — когда мы выходим к бассейну… ей всегда нравилось отдыхать со мной у бассейна, хотя она и не очень любит плавать. Для более торжественных случаев — дней рождения, Дня благодарения, и всякого такого — красивое вечернее платье. То. что казалось подходящим.

Улыбаясь, он вцепился в желейный пончик.

— Как будто у тебя кукла Барби в натуральную величину.

— Ты — моя кукла Барби, сказал он с набитым ртом. Его губы были покрыты сахарной пудрой и красным желе. — А она — моя кукла Джойси.

Джойс улыбалась, смотря на Барбару..

— Тебе не… трудно ее одевать? Ну, она же не сгибается.

— О, мы справляемся. Что-то надеть проще, что-то — сложнее, но мы делаем все, что можем.

Барбара попыталась откусить еще кусочек пончика. Но он был бы словно ком грязи в ее горле, как и первый, и не пошел бы в горло. Она положила пончик и отпила немного кофе.

— Что-то не так с твоим пончиком?

— Нет, он хороший, — тихо сказала она.

Озабоченно нахмурившись, он слегка подался вперед.

— Это из-за Джойс?

— Ну конечнно из-за Джойс. О чем ты думаешь?

— Мы же разобрались со всем этим прошлой ночью, дорогая. Я думал, ты поняла.

— Боже мой, ты одеваешь ее будто она настоящая.

— Она и есть настоящая.

— Но она мертва! Ты таскаешь ее из комнаты в комнату. Одеваешь. Надеваешь на нее бюстгальтер. И трусики, наверное, тоже, судя по всему.

— А тебе было бы лучше, если бы она была без трусиков?

— Было бы лучше, если бы ее здесь не было.

Кивая, он разжевал, проглотил. Отхлебнул кофе.

— Ты к ней привыкнешь. Когда ты познакомишься с ней поближе, я уверен, ты…

— Я хочу, чтобы она убиралась отсюда.

— Из кухни?

— Из этого дома. Желательно на долбаное кладбище.

— О, дорогая. Ты расстроилась. — Печаль на его лице отразилась болью в ее сердце.

— Прости, — пробормотала она. Да. Я люблю тебя. Но Джойс…

— Она пугает тебя, да?

— Барбара кивнула.

— Она не укусит, ты же знаешь.

— Знаю.

— Она вообще ничего не делает.

— Она смотрит на меня.

— Это всего лишь стеклянные глаза, — пояснил Даррен.

— Не ее?

— Ее глаза не выдержали… процедуры. Но если они тебя беспокоят… Вернусь через секунду. — Он оттолкнулся от стола и быстро вышел из кухни.

***

Когда он ушел, Барбара принялась изучать лицо Джойс. Стеклянные глаза. Они выглядели как настоящие. Слишком настоящие, слишком яркие и проницательные. Стало ли Барбаре легче оттого, что она узнала, что они ненастоящие? На несколько мгновений она подумала, что это так.

Это не глаза Джойс.

Это не ее мертвые глаза. Просто пара блестящих стеклянных шариков, вставленных в углубления.

Углубления.

На самом деле, у Джойс не было глаз. Их выдавили? Вытащили? Вынули с помощью хирургических щипцов? Или они высохли во время «процедуры» и выпали?

Эти прекрасные, живые глаза, внимательно смотрящие на макушку Барбары, были кусочками стекла, воткнутыми в дырки.

Выпадают ли они?

Бывает ли, что Даррен с любовью вынимает их время от времени, чтобы почистить?

Барбара уставилась на Джойс. Нет глаз. Боже. Это — не ее глаза. Просто крышечки. Колпачки, вставленные туда чтобы скрыть пару отвратительных впадин.

Почувствовав омерзение. она отвернулась. Спасибо, что сказал мне, Даррен. Спасибо большое.

— А вот и мы, — сказал Даррен, с шумом ввалившись на кухню. — Это будет то, что доктор прописал. — Он поцеловал Барбару в макушку головы и быстро обошел стол.

Она посмотрела как раз вовремя, чтобы увидеть, как он натягивает солнечные очки на лицо Джойс. Они были очень похожи на те, что носил патрульный, который остановил Барбару в прошлом месяце за то, что она нарушила, пересекая линию на трассе в Санта-Монике. Проволочная оправа, стекла в форме капли с серебристой отражающей поверхностью.

— Как тебе это? — спросил Даррен. Отступив на шаг, он восхищенно оценил произведенный эффект. — Так она выглядит довольно стильно, правда?

«Теперь я не могу сказать, куда она смотрит», — подумала Барбара. Но она не хотела обижать Даррена. Он старался помочь.

— Так намного лучше.

Может, так и на самом деле лучше, сказала она себе. Сейчас, хотя бы, ее глаз не видно. Может, я смогу забыть о них. Забуду, что это не глаза, а просто колпачки, скрывающие впадины.

Даррен сел к столу, явно довольный собой.

— У каждой проблемы есть решение.

— Думаю, что это так, — сказала Барбара. — Она взяла пончик и заставила себя есть.