Семен Глинский - Игра навылет

В Пушкине вышло много народа, и дышать стало легче, но самой ей тоже уже нужно было выходить – через пять минут поезд подкатил к Павловскому вокзалу.

Стоявший на перроне доктор увидел её издалека и помахал зонтиком.

– Простите меня бога ради, – извинилась она. – Я, наверное, оторвала вас от каких-то важных дел.

– Я все дела уже закончил. – Он галантно подал ей руку. – Прошу вас, мадам. Мы немного прогуляемся – метров сто, а потом поедем на машине.

Огромный, как танк, внедорожник ждал их недалеко от входа в парк. Доктор помог ей забраться внутрь и, взяв тряпку, стал протирать забрызганные грязью стёкла. Чтобы она могла любоваться красивыми пейзажами, мимо которых они будут проезжать.

Солнце, садившееся за парком, слепило глаза, и Гришечкин не видел гаишника, стоявшего около ограды. Офицер подошёл к нему и, козырнув, потребовал предъявить документы.

– Вы видели знак? – Командир был воплощённая строгость. – Вам известно, что парковка здесь запрещена?

Доктор молча достал из кармана бумажник и отсчитал необходимое количество купюр.

– Они часто тут пасутся. – Гришечкин не очень-то и огорчился. – Ребятам тоже нужно как-то кормиться.

– Сколько я вам доставила уже неприятностей, – тяжело вздохнув, сказала она. – Я, правда же, чувствую себя ужасно неловко.

– Куда едем? – трогаясь с места, спросил доктор. – Вы командуйте – и посмелей. Мне совершенно не в тягость, поверьте, я делаю это с огромным удовольствием.

– Прямо, а когда кончится парк – направо, и там ещё раз повернём. Я покажу – где.

– Хотите навестить знакомых? – Он обогнал громыхавший пустым кузовом грузовик и, сойдя с трассы, свернул на расквашенную просёлочную дорогу.

– Мы навестим моего мужа. – Она скосила глаза, чтобы посмотреть, как он к этому отнесётся, но он воспринял сообщение совершенно спокойно.

– Я могу вам даже подыграть, – предложил он. – Давайте скажем ему, что мы с вами собираемся пожениться. Годится такой вариант?

Дом стоял немного в стороне от других коттеджей, на высоком берегу, над рекой. Стены, выложенные из серого камня, и угловая башня делали особняк похожим на замок – и это было самое внушительное строение во всём посёлке.

– Нравится он вам? – Сама она глаз от него не могла отвести – так дом притягивал её к себе.

– Хороший коттеджик. – Доктор проехал немного подальше, до соседней улицы, и, развернувшись, подкатил к воротам. – Чуточку только мрачноват, на мой вкус.

– Да, это есть, – согласилась она. – Дом такой же нелюдимый, как его хозяин.

Калитка не была заперта, и они вошли в усадьбу и по засыпанной гравием дорожке пошлёпали к дому.

– Собак не спустят на нас? – Доктор с опаской поглядывал на окна веранды. Там кто-то прятался за занавесками, наблюдая за ними.

– Я думала, что ветеринары не боятся собак. – Она вытащила из кармана куртки газовый баллончик. – У меня есть вот это – всегда беру с собой на всякий случай.

К усадьбе подъехал ещё один автомобиль, тоже «форд», как у Гришечкина, но только намного круче. Створки ворот разошлись перед ним и впустили внутрь.

Доктор оказался прав – собаку всё-таки спустили. Из машины выскочила огромная овчарка и с лаем помчалась к ним.

– Джек, нельзя! – крикнул зычно хозяин. – Стоять!

Пёс остановился, не добежав до них полметра. Скалил зубы, рычал, капал на дорожку слюной и готовился к прыжку.

Вдруг он её узнал – и завилял радостно хвостом. Лёг на землю, подполз к её ногам – и положил голову на ботинок.

– Джек, Джекуля. – Она погладила его, и пёс закрыл от умиления глаза. – Какой ты большой стал и умный.

– Смотри-ка, он тебя ещё помнит, – удивился муж. – Сколько ему было, когда ты отсюда уехала? Месяцев восемь?

– А ты меня уже забыл? – Она заглянула ему в лицо – и увидела в глазах смятение и страх – они никуда не исчезли.

Он резко отвернулся от неё и, подозвав к себе Джека, отвёл его в дом. Взял лопату и, яростно вонзая клинок в глинистую почву, стал копать яму.

– Я, пожалуй, займусь пока мотором. – Доктор понял, что им нужно выяснить отношения, и он тут лишний. – Не нравится мне, как он заводится.

Она стояла у мужа за спиной и смотрела, как двигаются его плечи и лопатки. Ей всегда это нравилось – смотреть, как он работает.

Он отшвырнул лопату и, подогнав машину, стал снимать с багажника огромную ель. Она тоже подошла и начала помогать ему, развязывая узлы на верёвках. Потом они вместе подтащили дерево к яме и, посадив ёлку, засыпали корни землёй.

– Думаешь, она прирастёт? Они обычно плохо приживаются.

– Чёрт её знает… – пожал он плечами. – В прошлом году засохла, но у той корни были слабые. В любом случае до Нового года достоит – меньше месяца осталось.

– Вы теперь сюда окончательно перебрались? Девочка тоже с вами живёт?

– Да, конечно, – кивнул он. – В этом году началась школа – мачеха возит её в Павловск.

– Это ребёнок её так называет – мачехой?

– Представь себе, и не выбить из неё ничем. Тебя она называла мамой, а Анжелу не хочет.

Муж оглянулся на окна, и она поняла – девочка сейчас смотрит на них.

– Как твой бизнес? – поинтересовалась она. – Раскрутился помаленьку?

Могла бы и не спрашивать, и по нему видно, что дела идут не очень хорошо. Весь почернел, осунулся, и это уже не тот боец, каким она его знала когда-то. И ещё постоянный страх в глазах. Боится, что кто-то придёт и отберёт у него нажитое.

На улице заработал мотор и, набрав обороты, снова заглох. Это повторилось несколько раз, и, прислушавшись, муж поставил диагноз:

– Долго не протянет – нужно отдавать в ремонт.

– Он хочет на мне жениться, – сообщила она. – Мужчина вроде бы неплохой, но я пока ещё не определилась. Сложно всё очень – нужно ведь сначала разводиться с тобой. Таскаться по судам – делить имущество. Боюсь, что у меня на это нету сил.

– Хочешь, чтобы я дал тебе денег, да? – Муж догадался, куда она клонит. – Ты думаешь, наверное, что я миллионер. Конечно, построил такой особняк. Знала бы ты, во что он мне обошёлся. Я всё на него потратил – до последней копейки. Остался голый – и весь в долгах.

– Он ведь что-то стоит. – Она показала рукой на дом. – Сейчас, правда, не самые лучшие времена – рынок падает. Но какие-то деньги тебе за него всё равно дадут.

– Нет, перестань, – отмахнулся он. – Ты этого не сделаешь.

– Почему ты так уверен? – Ей было любопытно, какие доводы он будет приводить.

– Ты всегда хорошо относилась к девочке. Говорила, что сделаешь для неё всё. Лишь бы нормально росла и не нуждалась ни в чём. Она только-только начала привыкать к новому месту, к усадьбе. Ты хочешь всё это разрушить?

Снизу, с реки, потянуло холодом. Солнце ушло – и сразу, без перехода, наступила ночь. Поляна и стоявший на ней дом погрузились в темноту, и через неё с трудом пробивался свет, горевший в окнах первого этажа.