Стивен Кинг - Уилла

Ну, так что? «Амтрак» подержит их багаж в Сан-Франциско — могут же они хоть что-то сделать по уму! А они с Уиллой поищут автобусную станцию. Надо думать, «Грейхаунд» уже проложил маршрут через Вайоминг.

На дороге валялась пустая банка «Будвайзера», и он попинал ее немного, прежде чем запулить в придорожную траву. Он чуть было не пошел за ней, как вдруг издалека донеслась музыка: партия баса и всхлипы электрогитары с педалью — эти звуки у него всегда ассоциировались со слезами расплавленного металла, даже в оптимистичных песнях.

Наверняка она в баре, где играют эту музыку. Не потому что в других не играют, а потому что это место в ее вкусе. Он сразу понял. Поэтому он оставил в покое жестянку и взял курс на электрогитару, вздымая своими кедами пыль, которую ветер тут же уносил прочь. Вскоре он услышал барабанную дробь, а еще через пару минут увидел неоновую стрелу под табличкой с двумя цифрами «26». А что? Мимо проходит автострада № 26, так что вполне логичное название для бара, где играют хонки-тонк.

Его взгляду открылись две автостоянки. Одна, замощенная, непосредственно перед входом, была забита пикапами и легковушками как минимум пятилетней давности и в основном американского производства. На другой, гравиевой, стояли в ряд дальнобойные фуры, поблескивая хромированными боками в слепящих лучах неоновых ламп. Теперь уже отчетливо слышались звуки ритм-гитары. На козырьке над входом можно было прочесть:

ВСЕГО ОДИН ВЕЧЕР. «СОШЕДШИЕ С РЕЛЬСОВ». ВХОД $5. ИЗВИНИТЕ.

«Сошедшие с рельсов». Что ж, подумал он, она нашла подходящую группу.

У Дэвида в кармане завалялась пятерка, но некому было ее отдать. В глубине открывалась большая деревянная танцплощадка, забитая медленно танцующими парочками, в основном в джинсах и ковбойских шляпах; руки танцующих дружно лежали на ягодицах, а ноги так же дружно переступали в такт «Растраченным дням и ночам». Оркестр играл громко, «со слезой» и, насколько Дэвид Сандерсон мог судить, попадая в ноты. В нос шибанул букет из пива, пота, дезодоранта и духов из «Уолмарта». Раскаты смеха и разноголосица и даже лихой выкрик из дальнего угла танцплощадки казались звуками из повторяющихся снов, каким бывает сон о неподготовленном важнейшем экзамене, или сон о появлении среди толпы народа в чем мать родила, или сон о бесконечном падении, или сон, в котором ты оказываешься в незнакомом городе и ноги сами несут тебя куда-то далеко, где должна решиться твоя судьба.

Дэвид решил было сунуть пятерку назад в карман, но затем просунул голову в пустую билетную кассу и положил деньги на стол, где лежал роман Даниэлы Стил в бумажной обложке, а поверх него — пачка «Лаки страйкс».

«Сошедшие с рельсов» грянули что-то разудалое, и молодняк задрыгался, как чертик на резинке. Слева от Дэвида две дюжины пожилых пар выстроились танцевальным «паровозиком». Только сейчас Дэвид отметил про себя, что это благодаря задней зеркальной стене танцзал казался таким огромным.

Послышался звон разбитого стекла.

— С тебя, приятель, причитается! — крикнул в зал певец под бравурную инструментальную коду, и все восторженно зааплодировали ему за находчивость. Когда выпито столько текилы, подумал Дэвид, даже самая обычная реплика кажется верхом остроумия.

Бар был в виде подковы, под потолком — неоновые контуры Виндриверского ранчо красно-бело-синих цветов; в Вайоминге эти цвета, похоже, пользовались успехом. Другая неоновая вывеска, решенная в той же цветовой гамме, сообщала:

ТЫ В ГОСПОДНИХ ВЛАДЕНИЯХ, ПРИЯТЕЛЬ.

Слева — логотип «Будвайзера», справа — «Корса». Посетители, уже сильно нагрузившиеся, требовали добавки. Бармены в белых рубашках и красных жилетках не успевали смешивать коктейли.

В этом огромном сарае, где разом гудели человек пятьсот, он, как ни странно, сразу нашел свою Уиллу. Это мой приворотный амулет, подумал Дэвид, лавируя и пританцовывая среди всей этой раздухарившейся ковбойской братии и таким образом прокладывая себе дорогу.

Позади танцплощадки располагался полутемный отсек с высокими кабинками. В каждой стояла на столике одна, а то и две бадьи с пивом, над которыми слаженно работала команда из четырех человек… или восьми, считая их отражения в зеркалах. И только одна кабинка практически пустовала; именно там сидела Уилла в своем цветастом платье со стоечкой, разительно выделяясь среди всей этой джинсы и рубашек с жемчужными пуговицами. Ко всему прочему она сидела за пустым столом — ни еды, ни выпивки.

Она разглядывала танцующих и поэтому не сразу его заметила. На ее щеках играл румянец, а в уголках рта залегли морщинки, обещавшие улыбку. В этом бойком месте она смотрелась инопланетянкой, в которую он был по уши влюблен.

— Привет, Дэвид, — сказала она, когда он протиснулся и сел с ней рядом. — Я надеялась, что ты придешь. Почему-то так подумала. Шикарно играют, да? А как громко! — ей приходилось кричать, чтобы быть услышанной, но, судя по всему, ей это тоже нравилось. Она снова устремила взгляд на танцплощадку.

— Хорошо играют, — согласился он, чувствуя, как опять накатывает эта волна беспокойства. Теперь, когда он ее нашел, вернулся страх пропустить этот чертов поезд. — Их певец — вылитый Бак Оуэнс.

— Да? — улыбнулась она. — А кто этот Бак Оуэнс?

— Неважно. Нам надо возвращаться на станцию. Или ты хочешь здесь застрять неизвестно на сколько?

— А что, неплохая мысль. Мне здесь нра… ух ты, гляди!

Стеклянная кружка, пролетев над танцующими и коротко блеснув зеленью и золотом в лучах прожекторов с цветными фильтрами, разбилась вдребезги. Послышались одобрительные крики и аплодисменты — Уилла тоже зааплодировала, — а между тем двое амбалов, у которых на майках можно было прочесть два слова, ПОРЯДОК и БЛАГОДАТЬ, уже направлялись к месту предположительного запуска боевого снаряда.

— В таком месте четыре драки за вечер тебе гарантированы, — сказал Дэвид. — Это только на автостоянке. Плюс большая заварушка в самом баре, непосредственно перед закрытием.

Она засмеялась и, наставив на него указательные пальцы, как два кольта, изобразила губами выстрелы.

— Класс! Я хочу на это посмотреть!

— А я хочу вернуться на станцию, — повторил он. — Если в Сан-Франциско тебе вздумается послушать хонки-тонк, я тебе это устрою. Обещаю.

Она выпятила нижнюю губу и мотнула копной рыжеватых волос.

— Это совсем другое дело, сам знаешь. В Сан-Франциско тебе подадут в баре какое-нибудь вегетарианское пиво или что-то в этом роде.

Это его развеселило. Так же как мысль о визитке банковского служащего, на которой написано «Страшила Вольф». Но где-то подспудно в нем все равно сидело беспокойство.