Говард Лавкрафт - Ужас в музее
В подвале было так темно, что увидеть в нем удавалось немногое, однако, переходя от одного оконца к другому, Джонс все же постепенно рассмотрел все призрачное хозяйство комнаты, воспроизводящей для музея эти фантомные гротески. Поначалу ему думалось, что внутри помещения нет ни души, но когда он пристальнее вгляделся в крайнее справа оконце — самое ближнее к входу на аллею, — то заметил в дальнем углу световое пятно. Изумлению его не было конца. Света там быть не могло! Он помнил, что в той стороне комнаты не было ни газового, ни электрического светильника. Присмотревшись внимательней, он определил источник света как широкий, вертикально поставленный прямоугольник. И тут его вдруг осенило. Свет горел в том конце комнаты, где он всегда видел тяжелую дощатую дверь с необычно большим висячим замком — ту дверь, которая никогда не открывалась и на которой был грубо намалеван страшный тайный символ, упоминаемый в запретных книгах древних чародеев и магов. Значит, сейчас она распахнута, и в расположенном за ней помещении горит свет. Уже давно занимающие его ум соображения о том, куда ведет эта дверь и что находится за ней, заклубились в душе его с утроенной силой.
До самых шести часов Джонс все бродил и бродил бесцельно вокруг мрачного места, но потом повернул ко входу в музей, чтобы все-таки повидаться с Роджерсом. Едва ли он осознавал отчетливо, почему вдруг ему захотелось именно сейчас встретиться с угрюмым, недобро глядящим человеком может быть, как раз из-за этих странных фактов, внушающих самые тяжкие подозрения: необъяснимого, не имеющего определенного источника собачьего визга, загадочного света в проеме таинственной двери с тяжелым висячим замком… Когда он появился в музее, служители уже готовы были уйти, и ему показалось, что Орабона — смуглый, с чертами чужеземца, помощник Роджерса глянул на него словно бы с затаенной, подавленной усмешкой. Взгляд этот неприятно поразил его, хотя, впрочем, Джонс помнил, что дерзкий малый точно так же посматривал порой на собственного хозяина.
В своем безлюдье сводчатый демонстрационный зал выглядел еще ужасней, но Джонс решительно, широкими шагами пересек его и негромко постучал в дверь рабочей комнаты. С ответом явно медлили, хотя внутри слышались шаги. Наконец, после повторного стука, запор загрохотал, и старинная шестифиленчатая дверь, заскрипев, как бы с неохотой, отворилась, чтобы показать словно бы нахохлившуюся, но с лихорадочно горящим взором, фигуру Джорджа Роджерса. С первого взгляда можно было понять, что он не в своем обычном настроении. В его приветственных словах сквозило странное смешение двух чувств — нежелание видеть сейчас помешавшего ему человека, и в то же время явного злорадства из-за того, что он все-таки явился; и сейчас же он горячо заговорил о предмете самого зловещего и неправдоподобного рода.
Реликтовые древние боги — отвратительные ритуалы жертвоприношений намеки на вовсе, пожалуй, не искусственное происхождение иных ужасных экспонатов, собранных за перегородкой с табличкой «Только для взрослых» — то была уже ставшая привычной для Роджерса хвастливая болтовня, но звучавшая сегодня в тоне особенной, все возрастающей доверительности. Похоже, думал про себя Джонс, безумие все более властно овладевает бедным малым.
Временами Роджерс поглядывал то на тяжелую, с висячим замком, внутреннюю дверь в глубине комнаты, то на кусок грубой джутовой мешковины, лежавшей на полу невдалеке от нее и, по всей видимости, покрывавшей какой-то небольшой предмет. С каждой минутой нервы Джонса все более напрягались, и он уже начал сомневаться, следует ли упоминать о странном собачьем визге, ради чего он сюда и пришел.
Замогильно звучавший бас Роджерса едва не ломался от его возбужденной, лихорадочной скороговорки.
— Ты помнишь, — воскликнул он, — что я тебе говорил о том городе-руинах в Индокитае, где обитал Тхо-Тхос? Ты должен был поверить, что я в самом деле был там, когда я показывал тебе фотографии, пусть даже ты подозревал, что длинное тело, плавающее во мраке, сделано мной самим из воска. Если б тебе самому довелось увидеть его извивающимся в подземных озерах, как видел его я. А то, о чем я говорю сейчас, еще больших размеров. Никогда не упоминал о нем при тебе, потому что хотел изготовить оставшиеся его части, чтобы выставить на обозрение все целиком. Сейчас ты увидишь фотографии и поймешь, что подделать само бывшее местоположение его невозможно, к тому же я имею возможность и другим способом доказать, что это вовсе не фальсификация. Тебе не приходилось еще глядеть на Него, потому что я продолжаю свои опыты…
Владелец музея метнул странный взгляд в сторону запертой на висячий замок двери
— Всему начало — тот долгий ритуал в восьмом фрагменте из Пнакотических рукописей. Когда мне удалось постигнуть его до конца, я понял, что он имеет единственное значение. Все это было там, на севере, задолго до существования страны Ломар — даже до появления человечества — уже тогда были Они, и то, о чем я говорю — одно из Них. Мы отправились за ним в Аляску, из Форта Мортона вверх по Ноатаку, но Оно все же обнаружилось именно там, где мы и предполагали Его найти. Великие циклопические руины на нескольких акрах. Конечно, мы рассчитывали на большее, но ведь прошло три миллиона лет! И разве не это направление указывали все легенды эскимосов? Нам не удалось уговорить никого из этих парней пойти с нами, пришлось вернуться на санях с собаками назад, к Ному. Орабоне тот климат был, видимо, не на пользу — он сделал его угрюмцем и ненавистником.
Потом я расскажу тебе подробней, как мы нашли Его. Когда мы взорвали лед вокруг пилонов главной руины, там оказалась точно такая лестница, какую мы и ожидали увидеть. Сохранились кое-какие резные изображения жуткого вида, и нам не стоило труда удержать этих янки от того, чтобы они увязались за нами. Орабона весь дрожал, как лист, — ты никогда бы не мог поверить в это, глядя на его нынешнюю наглую заносчивость. Он ведь знал достаточно много о Древнем Предании, чтобы перепугаться до смерти. Дневной свет уже угас, но наши факелы светили неплохо. Мы видели кости других людей, они тоже побывали здесь — многие века назад, когда климат был теплым. Часть останков принадлежала таким монстрам, что ты даже не можешь представить их себе. В третьем слое раскопок мы обнаружили трон из слоновой кости, о котором так много говорилось в тех фрагментах — и вот могу сказать тебе теперь: он отнюдь не был пуст!
Тот, кто восседал на нем, не пошевелился — и тогда мы поняли, что ему нужна пища в виде жертвоприношения. Но в тот момент мы не хотели будить Его. Сначала следовало добраться до Лондона. Мы вернулись наверх за большим контейнером, но когда уложили туда Его, то не смогли поднять на поверхность — надо было преодолеть целых три марша той ужасной лестницы. Ее ступени оказались слишком высоки для нас — они же не были предназначены для людей. Короче, нам пришлось дьявольски попыхтеть. Все же потребовалось обратиться за помощью к американцам. Они отказывались спускаться туда, понадобилось уламывать их. Но, конечно, самое сложное было поднять наверх в целости и сохранности наш бесценный ящик. Мы сказали американцам, что якобы в нем лежат всякие резные штучки из слоновой кости — так сказать, археологические материалы, и когда они увидели внизу трон, то, видно, поверили нам. Удивительно, что они не приняли нас за искателей сокровищ и не потребовали свой доли. Думаю, потом они плели всякие басни насчет этого Нома, хотя, впрочем, едва ли они осмелились вернуться туда, пусть даже там их ждал трон из слоновой кости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});