Джо Хилл - Коробка в форме сердца

Костюм доставили в субботу рано утром. Джуд уже проснулся и выгуливал собак.

Как только почтовый грузовичок затормозил перед домом, Ангус бросился к нему с такой яростью, что вырвал из рук Джуда поводок. Пес бился о борт припаркованного автомобиля, брызгал слюной, царапал когтями пассажирскую дверь. Водитель остался сидеть внутри, взирая на Ангуса спокойно, но пристально, как врач разглядывает в микроскоп новую разновидность опасного вируса. Джуд поймал поводок и дернул за него чуть сильнее, чем требовалось. Ангус боком опрокинулся на землю, но тут же вывернулся и снова вскочил, оскалив зубы. К этому времени Бон тоже завелась. Она изо всех сил натягивала другой поводок и заливалась таким пронзительным лаем, что у Джуда заболела голова.

Тащить двух разошедшихся собак к сараю было слишком далеко, поэтому Джуд подтянул Бон и Ангуса через двор к переднему крыльцу. Обе овчарки отчаянно сопротивлялись, пока хозяин заталкивал их в дом. Он захлопнул за ними дверь, и псы стали бросаться на нее изнутри с истерическим лаем. Дверь дрожала от ударов. Чертовы собаки.

Джуд проковылял обратно к подъездной дорожке и приблизился к почтовому грузовику в тот миг, когда его задняя стенка с металлическим лязгом скользнула вверх. Внутри кузова стоял водитель. Он спрыгнул вниз, сжимая под мышкой длинную плоскую коробку.

– Оззи Осборн держит шпицев, – сказал почтальон. – По телевизору показывали. Смешные такие собачки, вроде кошек. Может, и вам стоит завести пару забавных малышек?

Джуд молча взял посылку и пошел в дом.

Коробку он принес в кухню. Положил ее на стол, налил себе кофе. Джуд по природе своей был ранней пташкой. Когда он ездил с турами или записывал альбомы, он нередко добирался до постели лишь к пяти утра, а потом целыми днями спал. Но бессонные ночи давались ему нелегко. В поездках он вставал часа в четыре пополудни, в дурном настроении и с тяжелой головой, не понимая, куда подевалось время. Даже хорошие знакомые казались ему при этом ловкими самозванцами, бесчувственными инопланетянами, напялившими резиновую кожу и поддельные лица друзей. И требовалось значительное количество алкоголя, чтобы они снова стали собой.

Однако в последний раз он ездил на гастроли три года назад. Дома он не испытывал тяги к выпивке и в девять вечера был готов лечь в постель. В пятьдесят четыре года он вернулся к режиму дня своего детства, когда его звали Джастин Ковзински и он жил на свиноферме отца. Безграмотный сукин сын вытаскивал юного Джастина из кровати за волосы, если находил его спящим после восхода солнца. То было время грязи, лающих собак, колючей проволоки, покосившихся хозяйственных построек, визжащих свиней со сплющенными рылами и кожей, висящей складками. Он редко видел других людей – только мать, по большей части сидевшую у кухонного стола с расслабленным выражением лица, как после лоботомии, и отца, правившего акрами свиного дерьма и развалин с помощью сердитого смеха и кулаков.

Итак, Джуд проснулся несколько часов назад, но еще не позавтракал. Когда он жарил бекон, в кухне появилась Джорджия: в одних черных трусиках, руки сложены на маленькой белой груди с проколотыми сосками, на голове гнездо из спутанных черных волос. На самом деле ее звали не Джорджия. И не Морфина, хотя несколько лет назад она показывала стриптиз под таким именем. Ее настоящее имя было Мэрибет Кимболл – такое простое, такое незамысловатое, что она смущенно засмеялась, когда впервые назвала его Джуду.

Джуд к тому моменту сменил уже несколько «готических» подружек, которые или показывали стриптиз, или гадали, или показывали стриптиз и гадали. Все они были симпатичными девушками, все носили египетские кресты – анки, все красили ногти черным лаком. Джуд называл их по именам штатов, откуда они были родом. Ни одной из девиц это не нравилось, поскольку напоминало о личности, которую они с таким рвением старались спрятать, разрисовывая лицо потусторонним макияжем. Джорджии было двадцать три года.

– Эти безмозглые псы, – сказала она, пинком убирая одного из них со своего пути. Собаки крутились под ногами у Джуда, возбужденные ароматом бекона. – Разбудили меня, черт возьми.

– Может, черт возьми, уже пора было вставать. Тебе такое в голову не приходило, чисто случайно?

Она никогда не поднималась по своей воле раньше десяти.

Джорджия нагнулась, доставая из холодильника пакет с апельсиновым соком. Джуд с удовольствием оглядел ее сзади: ему нравилось видеть, как черное белье врезается в ее белоснежные ягодицы. Однако пока она пила сок (прямо из пакета), он отвернулся. Пакет она оставила на столе. Сок испортится, если Джуд не уберет его в холодильник, сама она ни за что этого не сделает.

Его обожали готы, и это ему нравилось, а секс с ними нравился еще больше. Джуд ценил их гибкие атлетические татуированные тела и их увлечение нетрадиционными сексуальными играми. Но раньше он был женат, и женой его была женщина, которая пила сок из стакана и убирала за собой, а утром читала газеты. Он скучал по разговорам с ней – разговорам взрослых людей. Его жена не танцевала стриптиз и не верила в гадание. У них были абсолютно взрослые, зрелые отношения.

Джорджия вскрыла посылку ножом для бифштекса, после чего оставила нож на столе, не потрудившись даже отлепить кусочки скотча.

– Что это? – спросила она.

Приложив усилие, Джорджия вытащила из верхней коробки еще одну: большую, черную, блестящую, в форме сердца. В такие коробки иногда укладывают конфеты, хотя эта для них слишком велика, кроме того, конфетные коробки обычно розового или желтого цвета. А еще она похожа на упаковку для нижнего белья… но он вроде бы ничего не заказывал для Джорджии. Джуд нахмурился. Он понятия не имел, что там может быть, и одновременно чувствовал: он должен это знать. Коробка в форме сердца содержит нечто такое, чего он ожидает.

– Это мне? – спросила Джорджия.

Она сняла крышку, вытащила то, что лежало внутри, и показала ему.

Костюм. Кто-то прислал ему костюм. Черный, старомодный, в полупрозрачном пластиковом пакете из химчистки. Джорджия взяла его за плечи и приложила к себе – как платье, которое она собиралась примерить, но сначала хотела бы узнать мнение Джуда. Вопросительный взгляд сопровождался мило нахмуренными бровками. Джуд не сразу вспомнил, что за костюм ему прислали.

Он уже открыл рот с намерением сказать, что понятия не имеет об этой вещи, как вдруг услышал собственные слова:

– Костюм покойника.

– Что?

– Привидение, – пояснил он, все вдруг припомнив. – Я купил привидение. Одна женщина решила, что их с дочерью преследует призрак ее покойного отчима. Она выставила неугомонный дух на аукцион в Интернете, и я купил его за штуку баксов. Это его костюм. Она, та женщина, считает, что в нем и живет дух.