Колодец желаний - Эдвард Фредерик Бенсон
По мощеной дорожке Джудит прошла через сад и очутилась возле пенартовского дома. Вдоль шпалерных яблонь пышно росли цветы и травы, а сама миссис Пенарт сидела с вязаньем у стены, в тенечке. Здесь она всегда проводила жаркие послеполуденные часы, и лишь когда в воздухе делалось свежее, шла в вольер для домашней птицы или под навес – доить коров.
– А, мисс Джудит! – проговорила миссис Пенарт с певучим корнским акцентом. – Мы вам тут завсегда радешеньки. Что ж вы по такому солнцепеку да без шляпы? Ну да у вас что с солнышком, что с дождичком дружба, вот только покуда одни они с вами компанию водят, других-то приятелей еще наживать надобно. Пожалуйте в дом, душенька. Выпейте смородинового морсу да расскажите мне, каковы дела в Сент-Джервасе.
Стоило местным заговорить с Джудит, как она живо перенимала и акцент, и манеру речи.
– Новостей особенных и нету, – начала она. – Вот, правда, дня два тому, как улов хороший случился, да еще вчера схоронили старую Салли Тренейр.
Миссис Пенарт налила в стакан рубинового напитка: она мастерица была готовить смородиновый морс.
– Дивлюсь я, мисс Джудит, как это деревенские боялись этой пьянчужки – чучело ведь чучелом! – заговорила миссис Пенарт. – Только и знала, что пару-тройку бормоталок; только и могла, что язык распускать. Она и мне однажды проклятье выплюнула, да еще небось имечко мое в стенку колодца запихнула; я, само собой, проверить не потрудилась.
– Как это – запихнула имя в колодец? – спросила Джудит, сразу вспомнив утреннюю диктовку.
Миссис Пенарт скосила глаза на гостью; длилось это, впрочем, одно мгновение. Замечала, ох, замечала она кое-что за барышней – прелюбопытные вещи!
– Да вам, дорогуша, эти сказки без надобности – вы ж умница-разумница, и притом ученая, – протянула миссис Пенарт. – Когда я девицей была, матушка моя, помню, речь об них заводила, да только я и до сей поры не пойму, где правда, где выдумка.
– Ах, расскажите, расскажите! – воскликнула Джудит. – Мой отец как раз дошел в своей книге до колодцев желаний. Нынче утром я писала о них под диктовку.
– Вон оно что! Ну так и быть, слушайте. Когда я в невестах ходила, много всякого творили эти самые колодцы. К примеру, прибежит девчонка к старой карге, вот вроде Салли, пожалится: люблю, мол, парня. Сразу ей – заговор: читай, пока водицу колодезную пить будешь. А то парень осерчает на соседа – и скорей к ведунье. Та имечко на бумажке накарябает и велит: отдай колодцу на хранение. Глядишь – на бедолагу невзгоды так и посыплются, и не прекратятся, покуда бумажка в стене колодца спрятана. Коровы не доятся, лодка в щепки разбита, у детишек судороги, жена брачный обет нарушила. Или сам слабеет, чахнет, еле ноги волочит, а там и колокол погребальный по нему, болезному, прозвонит. Да только все это пустое; враки, одним словом.
Джудит жадно поглощала слова миссис Пенарт: так иссушенная почва впитывает ливень или изголодавшийся человек впивается зубами в пищу. Губы Джудит растянулись в улыбке, кровь стучала в висках – словно миссис Пенарт сообщала о великих богатствах, положенных ей по праву рождения. Тут раздались шаги, а в следующий миг открылась дверь.
– А вот и Стивен, – сказала миссис Пенарт. – Иди сюда, сынок, вырази почтение мисс Джудит; может, она тебя помнит.
Как ни высока была Джудит ростом, а Стивен Пенарт прямо-таки навис над нею. Его лицо ничуть не загрубело за эти годы, в глазах по-прежнему плескалась морская синева, в волосах играло солнце. И Джудит почувствовала: нет такого мужчины-магнита, который смог бы увлечь ее настолько, чтобы она покинула Сент-Джервас.
Тем вечером отец опять диктовал ей до самого ужина. После трапезы он вернулся к своим книгам, а Джудит вышла из дому – у нее в обычае было прогуливаться перед сном, особенно в такую жаркую погоду. Никогда еще Джудит не ощущала столь мощного эмоционального подъема, как нынче. Миссис Пенарт, поведав о суевериях времен своего девичества, невольно явила Джудит ее собственную суть. Где-то в тайных клетках мозга эти знания уже хранились, Джудит требовалось только напоминание о них – и оно было получено. Притом же восхитительный момент обретения себя совпал с приходом Стивена: Джудит потянулась к нему всем сердцем. И вот смесь из двух мощнейших ингредиентов – узнавания и плотского влечения – бурлила в ней, выпуская на поверхность то один, то другой светящийся пузырек. Джудит металась по саду; силы, столь долго лежавшие под спудом, пришли в движение и вызвали дрожь, как при ознобе. На миг она замерла у калитки, недоумевая, куда девать энергию.
Ночь была пасмурная и душная, дорога к деревне еле виднелась сквозь мрак – этакая извилистая серая лента. И вдруг послышались быстрые, упругие шаги, и на дороге возник силуэт. Ни тьма, ни расстояние не стали помехой: путника выдали рост и походка. Это был Стивен, и направлялся он в деревню. О, как жаждала Джудит окликнуть его, пойти с ним – но об этом и речи быть не могло. Вдобавок ею завладело новое желание; когда Стивен скрылся из виду, Джудит поспешила на кладбище при церкви. Белые надгробия чуть светились в темноте, но Джудит интересовала свежая могила – та, у которой она стояла два дня назад; та, в которую опустили тело старой Салли. В следующее мгновение у Джудит занялся дух – ибо из холмика словно бы сочилось беловатое сияние. Джудит бросилась к могиле. Никаких сомнений: темная, недавно потревоженная земля светилась. Да ведь это Салли, догадалась Джудит. Не мешок с костями, опущенный в яму, – а сама старая колдунья. Столь ярко было видение, что Джудит решилась прошептать:
– Салли! Салли, ты ли это?
Ответа не последовало – в смысле такого, который могут расслышать уши. Ответом стала дрожь каждого нерва самой Джудит. Салли была рядом – не бледный блуждающий призрак, но сестрински близкая сила, хотя по сути своей – порождение зла. И сила эта наполнила жаром вены Джудит, как если бы в них влили новую кровь. Джудит бросилась к колдовскому колодцу и, стоя коленями на каменной кромке, все пила и пила, черпая воду ковшиком собственных ладоней.
Внезапно поодаль что-то шелохнулось. Сухонькая фигурка, закутанная в погребальные пелены без единого пятнышка, светилась изнутри, а темное от старости, сморщенное личико, которое Джудит в последний раз видела облагороженным таинством смерти, теперь определенно было живо и каждой чертой выражало готовность сблизиться с ней. Охваченная страхом, Джудит вскочила, вытянула руки, как бы отталкивая призрак, – и он сгинул. Остались пустынное кладбище, надгробия тех, кто здесь упокоился, да чернота
