Рождение Жана Бакли - Святозар Мракославский
— Или восемьдесят два.
— Или восемьдесят два, вот. А в чём был прикол: когда стручок открывался, из него шёл звук, весьма похожий на смех, но поскольку стручков было восемьдесят три…
— Или восемьдесят два… — вставил Алмаз.
— Или восемьдесят два, а с какого-то момента открывал и закрывал он свои стручки постоянно, выходило, сам понимаешь, очень-очень шумно. И если бы всё дело сводилось к банальному шуму… Туда однажды зашёл испытуемый.
— Подопытный, — уточнил Алмаз.
— Подопытный бывает кролик или морская свинка. Это человек, и гуманнее будет звать его испытуемый, так мы не заденем его чувства. Почему ты на меня смотришь, как баран на новые ворота?
— Ты этот бред сам придумал?
— Эту чушь мне однажды высказал начальник.
— Вот это дядя Шнюк даёт!
— Так что там с Горохом? — спросил Криворучка.
— Он забил подопытного до смерти своими горошинами, — закончил историю Алмаз. — Кучка маленьких семян, но каждая летела со скоростью пистолетной пули. Бедолага стал похож на швейцарский сыр.
— Даже не на сыр, — высказал своё виденье Станислав, — скорее на сито для муки, слишком уж мелкие эти дыры. Мораль такая: к овощам мы не заходим!
Учёные выдали лаборанту указания. В какой-то момент они оба вышли, и тут-то Криворучка и прокололся: случайно уронил колбу со стола. К счастью, она не разбилась, так что тот быстро вернул её на место, но вышел небольшой конфуз: колба теперь оказалась на едва заметной кнопке.
Изолятор Бакли открылся, овощ вышел за пределы своей клетки.
— Жан? — испугался Криворучка как только увидел, что натворил.
— Бакля! — отозвался тот.
Не имевший на такой счёт инструкций, но знавший истории про местные овощи, Криворучка сразу же сбежал. Оставленный в одиночестве Бакля сказал:
— Нос! — имея в виду странной формы кнопку на стене. Если бы он умел читать, то надпись «УНИЧТОЖЕНИЕ УЛИК» над ней его б остановила от нажатия.
* * *
— А зачем она была вообще нужна? Вот кто её вообще тут поставил? — негодовал Алмаз, глядя на испепелённую лабораторию.
— На случай чрезвычайных происшествий весьма полезна. Секунд десять на побег после использования есть, — сказал его коллега. — Вся проблема в идиотах, которые с нами работают!
— Я не знал, что делать! — попытался оправдаться Криворучка. — Он как выбрался сразу на меня пошёл.
— И что же ты? Убежал, а Жан умер! — крикнул Алмаз.
Камеры не зафиксировали, чтоб кто-то после Криворучки покинул лабораторию.
— И где же он теперь? — продолжил учёный.
— Может быть, в аду, — предположил Станислав.
В Аду
Чёрная земля, потоки лавы, вспышки пламени, затянутое грозовыми тучами небо — вот как выглядело место, в котором очутился Бакля после нажатия кнопки. И, понятное дело, здесь было ужасно жарко.
— Пить! — выговорил он.
— На, держи! — произнёс кто-то сбоку, подавая ему чашу с водой.
Бакля осушил её одним глотком, а после стал разглядывать этого кого-то. Серая кожа, один целый рог, второй отрубленный. А ещё…
— Нос! — сказал Жан и тыкнул в чёрта.
— Да-да-да, нос. Добро пожаловать в ад, овощ! Давай я проведу тебе экскурсию.
— Урсию? — промямлил Бакля.
— А, точно, давай я помогу тебе настроить разговорную речь.
Чёрт сделал странное движение руками, и баклажан смог без заминок сказать:
— Разговорную речь.
— А ещё тебя надо бы ускорить в развитии и выдать словарь, — он щёлкнул пальцами, и очень скоро Жан сказал:
— Ускорять надо тебя, единорог, и словарь засунь себе в одно место!
— О! Уже пошли оскорбления. То есть за двадцать лет развития, если б не погиб, ты докатился бы до такого! Стыдно должно быть!
— Не рогатому рассказывать мне про стыд, нашёлся праведник!
«Забавно,» — решил однорогий.
— Если хочешь, я сразу тебя отведу в твой котёл, и на этом мы закончим нашу беседу.
— Ладно, что тебе от меня надо?
— Ничего особенного, клиент! Пойми, ты не просто овощ — ты овощ разумный! У тебя есть воля, ты, в принципе, мог бы быть приравнен в правах к людям. Но знаешь ли ты, почему так получилось, что никого такого в ваших овощных рядах пока что нет?
— Как нет?! — сразу среагировал Жан.
— Да, просто нет. Ты — первый, а может и последний.
— То есть я особенный? Да, уникальный. Единственный и неповторимый! Да на этом можно собрать кучу денег! Я звезда!
— Только есть одна проблемка: ты в аду.
— А может мы договоримся? Пусти меня назад, а я тебе процентик с доходов.
«Эта формула никогда не даёт сбой! Всегда получаются какие-то неадекваты!» — порадовался чертяка. А впереди — путь к мести. Никто не смеет безнаказанно отрубать порядочным работникам Ада рога!
* * *
— Так куда ты меня ведёшь? — спросил Бакля после очередного круга вниз.
Дорога всегда была одна, она временами ветвилась, но вид её оставался прежним — гладкий, чёрный, с красивым серым бордюром. А вот фон, справа и слева от неё, постоянно менялся. Именно что фон, потому что сквозь все эти места: пустыню, горящий лес, кровавые моря и прочие — Бакля и чёрт не проходили, ведь дорога была от них далеко, хоть и в то же время очень близко. А ещё, чем дольше они брели, тем громче становились чьи-то крики ужаса и боли.
— Ты обязан кое с кем познакомится.
— А можно без этого? Я ведь тороплюсь!
«Ну-ну, кабачок фиолетовый, потерпишь,» — вертелось на языке чёрта.
Теперь они проходили мимо джунглей, на которые сыпался град из острых осколков стекла.
— А это лес бритв. Грешники, что в нём сидят, всё время пытаются спрятаться от стекла под деревьями, но всё тщетно.
— С чего бы? Это должно работать.
— А с того, что эти стекла пробивают всё насквозь, и в этом и прикол — сразу после пролёта осколка деревья, листья и даже людишки моментально затягивают свои раны. Всего секунда, и повреждения будто и не было.
— Но зачем это нужно?
— В смысле? А, точно, ты же не знаешь какого это… — чёрт откуда-то достал нож и быстро сделал порез на поверхности овоща.
— Ай! — моментально среагировал Бакля, но рана быстро пропала.
— Тут в Аду всё заживает в мгновение ока, и лишь за тем, чтобы снова причинить эту же боль, либо что похуже.
— Значит, вот что они чувствуют?
— Нет, то что они ощущают
