Омут клевера - Виан Вольф
Господи, как же я хочу его увидеть!
28/
Сегодня купила большой белый лист бумаги для рисования. Положила его перед собой и просто тупо полчаса смотрела на него и не понимала, что с ним делать. Я ощущала этот так, что с той секунды как этого листа коснется карандаш или кисть, с этого момента произойдет зарождение новой жизни. Меня тяготило чувство ответственности за то, что я сейчас могу создать. После стольких лет простоя, конечно же, надо создать нечто шедевральное… Но в голове у меня была полная пустота. Я поставила карандашом точку в центре листа и смотрела на эту точку ещё полчаса. Я хотела нарисовать его. Написать его портрет. Но я не хотела ничего придумывать. Не хотела воплощать свои фантазии, какими бы яркими они ни были. В итоге моя картина как началась, так и закончилась точкой на белом листе.
Я хочу его увидеть. Я. Хочу. Его. Увидеть.
Когда он придет снова, я буду просить его об этом. Я знаю, что он слышит мои мысли, мои чувства. И он прекрасно знает, что я этого хочу. Но я никогда не произносила вслух этой просьбы.
Из дневника Полины Штейман
27 мая.
Диану собираются переводить в наш второй рехаб. Там будет всё согласно рекламному проспекту — горы, чистый воздух и хвойные леса. А ещё это будет билет в один конец. Она уже не выйдет оттуда. Никогда. Только если вперёд ногами. Если она будет там, мне будет очень сложно что-либо сделать.
Дневник Дианы
Январь.
7/
Я получила отказ.
Он сказал мне, что я не смогу его увидеть, потому что он любит меня. Как эти две части одной фразы могут существовать вместе и зависеть друг от друга?! Если ты любишь меня, почему ты делаешь мне больно? Пожалуйста, дай мне то, что я прошу.
Если он уйдет и больше никогда не вернётся — больнее, чем сейчас мне уже не будет.
Снова просить. Умалять.
Или твоя любовь — это рапира, смазанная мёдом? Зачем ты пронзил ею моё сердце? Зачем ты пришел в мою жизнь?
Февраль.
14/
Это произошло в воскресный вечер.
Я стояла в сумеречном свете перед большим зеркалом спальни. Единственное, что как-то прикрывало мою наготу — это волосы, спускающиеся темными локонами на грудь. Я чувствовала лишь холодный паркет под моими босыми ногами. Больше ничего — ни восторга, ни радости, ни страха…
Он пришел. Я почувствовала его руки на своей талии. Он сказал лишь одно слово: «Смотри».
Я увидела его в зеркале. Таким, каким он и должен был быть — идеальным. У меня не было ни малейшего удивления, я не рассматривала его с интересом. Наоборот, это было, как будто я знала его всю жизнь. И даже не только эту. Едва ли я его знала меньше, чем существует этот мир. Там, в зеркале, он обнимал меня нежно, как всегда.
Это были максимально странные ощущения — мы занимались любовью перед зеркалом, я могла наблюдать это со стороны, но за пределами зеркала он по-прежнему оставался невидимым.
Сегодня 14 февраля — и уже неделя как он не появляется. Сердце ёкнуло робкой надеждой, что он придет сегодня… Но нет.
Когда я просила его выполнить мою просьбу, то совсем не думала о том, что является платой за моё желание. Я и сейчас не хочу об этом думать. Я ни о чём не жалею. Пока я до сих пор пребываю в состоянии кайфа от того, что это всё-таки произошло. И я пытаюсь протащить этот кайф как можно дольше, не думая о последствиях. Но недавно у меня появилась нехорошее предчувствие. Как будто я стою на берегу моря, любуясь его спокойными лазурными волнами, но где-то там, вдали, на меня надвигается нечто страшное, огромное, всепоглощающее, уничтожающее… Буря, смерч, ураган… И это неизбежно. Я просто стою и жду, когда меня накроет.
15/
Я постоянно думаю о нем. Я хочу, чтобы он пришел, пусть невидимый и неслышимый. Но его нет.
17/
Мне страшно. Очень. Так страшно мне не было никогда в жизни. Что происходит? Ничего. Просто я больше не чувствую его. Его нет. Я не знаю, где брать силы, чтобы жить…
18/
Я ненавижу его. Я ненавижу себя. Я ненавижу его и люблю. Это разрывает мою душу и взрывает мой разум. Я буду просить и Бога и дьявола, чтобы он вернулся. Мне всё равно с кем из них заключать контракт, и какую плату они с меня за это потребуют.
Люблю… люблю… люблю… люблю…
***
Синий, зелёный… синий, зелёный…
Альберт Легран, офицер полиции, переводил взгляд от одного к другому. Перед ним лежали два дневника — один принадлежал Полине Штейман, медсестре реабилитационного пансионата Филиппа Боркка, другой дневник — пациентке этого пансионата. Ещё не так давно эти две женщины не знали о существовании друг друга, а сейчас их судьбы сплелись в один клубок, который предстояло распутать. Господин Филипп Боркк имел неосторожность внезапно умереть, и некоторые обстоятельства заставляли усомниться в естественности этого события. Его обнаружили в кабинете, со спущенными штанами и початой упаковкой Виагры в ящике стола. Анализ крови показал, что господин Боркк преставился от передоза — силденафил, являющийся основным действующим веществом волшебных таблеток, вызвал остановку сердца. Полина Штейман пока проходила по этому делу свидетелем — она была последней, кто видел Филиппа живым, и первой, кто видел его мертвым, что просматривалось по камерам наблюдения, которыми был нашпигован весь пансионат. В самом кабинете Филиппа, как и следовало ожидать, камеры отсутствовали.
С Дианой всё было не менее интересно — накануне смерти Филиппа она исчезла на полпути её транспортировки в другой филиал пансионата. Автомобиль выехал из точки А в точку Б, и по истечении сорока минут пропал с радаров. Вскоре автомобиль обнаружился на обочине, при этом сопровождающий медперсонал и водитель были в полной дезориентации и прострации, и не пролили ни малейшего света на случившееся.
