Благословенный (СИ) - Сербинова Марина

— Да просто хочется, чтобы у него все наладилось, появилась семья… чтобы он не был один. А что… с Деборой что-то не получается? Она ведь была от него без ума.

— От него все без ума. А Дебора… помимо деловых отношений, я между ними ничего не замечал. Она, конечно, влюблена в него по уши, а он этим просто бессовестно пользуется в своих деловых интересах.

— Но почему он не хочет ответить на ее любовь? Она же хорошая женщина и так его любит.

— Ну, не хочет… я откуда знаю, я не спрашивал. Наверное, не нравится она ему.

— А кто ему нравится?

— Слушай, Кэрол, я в его личную жизнь не лезу, поэтому на эти вопросы ответить тебе не могу. Ты бы лучше своей личной жизнью занялась, а уж он без бабы не останется. Кстати… ты что, так и не скажешь ему о детях?

— Ты что? — испугалась Кэрол. — Зачем? Он захочет их видеть, общаться, и об этом сразу узнает Джек, тем более, ты сам говоришь, что он так и не поверил до конца в то, что мы погибли. Нет. Опять начнется весь этот кошмар. Джек, наконец-то, оставил Рэя в покое, они живут рядом и не трогают друг друга. Представляешь, что начнется, если Джек узнает, что мы живы, найдет нас? Что будет, если он увидит этих малюток… ведь они так похожи на Рэя, — она в страхе прижала к себе мальчиков. — Что он сделает с Рэем… с нашими с ним детьми? Со мной, за то, что заставила поверить в то, что мы с Патриком погибли? Он же нас всех попросту убьет, разве ты не понимаешь?

Она задрожала, прижимая к себе детей, словно им уже угрожала опасность от ревнивого безжалостного Джека.

— Умоляю тебя, Уилл… ради этих малышей… они ведь ни в чем не виноваты! Молчи, Уилл! Не говори о них Рэю! Ты же сам знаешь, что он не останется в стороне, он примчится сюда, и я никакими силами его отсюда не выгоню, не заставлю его отказаться от детей, о которых он так давно мечтает. А за ним сюда явится Джек. Увидит меня, Рэя и наших с ним детей… Боже, мне это снится в самых страшных кошмарах! Я боюсь этого больше всего на свете!

Касевес удручено молчал, прекрасно понимая, что она права, что все ее страхи и опасения вполне обоснованы и не лишены смысла. Он представлял, как бы обрадовался Рэй, если бы узнал об этих малышах, узнал, что он отец двух прекрасных здоровых мальчиков… что у него есть двое сыновей! И правда, никакая сила не помешала бы ему увидеть их, вторгнуться в их жизнь на своих полных правах отца и больше из нее не исчезать. А Джек, не выпускающий его из вида, улавливая своим поразительным чутьем то, что его обвели вокруг пальца, сразу же узнает об этой счастливой семейке и бросится на нее, как кот в птичье гнездо… и полетят перышки, польется кровь.

— Не бойся, Кэрол, я все понимаю. Рэй ничего не узнает, я даю тебе слово. Меньше знает, крепче спит, ведь так? — он натянуто и невесело засмеялся, забирая у молодой женщины ребенка. — Он себе еще наделает таких вот карапузов, сколько захочет, да? Кто ему мешает? А этих малышей мы с мамой будем оберегать от всякой опасности и делать все возможное, чтобы о них не узнал злой дядя Джек. А мама вам еще найдет папу. Она у нас молодая и красивая. Кстати, как насчет папы? Ты встречаешься с кем-нибудь?

— Ой, Уилл, скажешь тоже… Хватит с меня мужчин. Я уж лучше как-нибудь сама. Мне так спокойней. Няня у меня хорошая, и с детьми, и по дому… в общем, все на ней. А я работаю. Мы справляемся.

— Нет, так нельзя. И тебе, и мальчикам нужен в доме мужчина. Мало, что ли, ходит вокруг хороших парней? Ты женщина молодая, зачем же крест на себе ставить? Неужто поклонников нет?

— Поклонников хоть отбавляй, только не нужны они мне. Не хочу. К тому же, хоть и ношу я теперь другое имя, но я все еще остаюсь миссис Рэндэл, женой Джека.

— Миссис Рэндэл, напомню, теперь покоится на кладбище. Так что, если ты не собираешься воскресать, твой брак уже не действителен и ты смело можешь выходить замуж.

— Да не хочу я замуж! И брак мой действителен… перед Богом, передо мной. Я жива, и я все еще жена Джека. И так будет всегда.

— Ты можешь оставаться Кэрол Рэндэл, а замуж выйти, как Сандра Эванс, по своим теперешним документам.

— Это имя не настоящее, и брак будет ненастоящим.

— Ну и что? Кто об этом знать-то будет?

— Я.

— Ладно, тебя не переспоришь. Посмотрим, как ты заговоришь, когда влюбишься.

— Я не влюблюсь.

— Девочка, мне семьдесят четыре, но даже я еще влюбляюсь! А тебе-то… ба, ребенок ты еще совсем, вся жизнь впереди. Двести раз еще влюбишься, — он рассмеялся и лукаво добавил. — И Джека своего со временем забудешь.

Кэрол ничего не ответила, отвернувшись. Но Касевес успел заметить промелькнувшую на ее лице глубокую безнадежную печаль. Она продолжала его любить, Уильям с грустью это понял.

Она боролась с собой два дня, но все же сломалась и спросила о нем, так стараясь скрыть свою любовь под равнодушием, что Касевесу стало ее непомерно жаль.

— А как Джек? Давно ты его видел?

— Да нет, как раз перед отъездом видел. У него все хорошо, как кажется. Весь в работе, как всегда. С отцом до сих пор так и не помирился.

— А как его здоровье? Как кровь? Ты не знаешь?

— Как кровь, не знаю, но выглядит он хорошо, красивым, здоровым, энергичным. Вроде бы, собрался податься в политику.

— А-а, хорошо, — Кэрол помолчала, набираясь мужества для следующего вопроса, но, как она ни старалась выглядеть безразличной, в голосе ее все же прозвучала мука. — А женщина у него есть?

— Я не знаю, Кэрол, — серьезно и искренне ответил Уильям. — Его личная жизнь до встречи с тобой и теперь — потемки для всех. Он не женился, это точно.

— А разве он может жениться? — вздрогнула Кэрол. — Вернее… конечно, он может… Но ведь я все-таки жива. Жениться при живой жене… это… как-то…

— Свою жену он похоронил, Сандра, — мягко возразил Касевес, нарочно назвав ее тем именем, которое она теперь носила. — Конечно, его брак, если он женится и если ты воскреснешь, будет недействительным… но ведь ты же не собираешься возвращаться из мира мертвых.

— Да, конечно, я просто так спросила… не по себе как-то стало… Я все еще ощущаю себя его женой, а его своим мужем… Ладно, проехали.

— Не по себе? А то, что он ходит на могилу к тебе и Патрику — по себе?

В глазах ее вдруг появилась безумная боль, и Касевес испугался, что она сейчас закричит, и пожалел о своих словах. Он обнял ее и прижал ее голову к груди, поглаживая мягкие кудрявые волосы и утешая.

— Ну-ну, доченька, не плачь. Прости меня, дурака старого. Я понимаю, как тебе тяжело, понимаю, почему ты так поступила…

— Нет, — простонала Кэрол, уткнувшись лицом ему в грудь. — Вы не понимаете. И не все знаете. Главного не знаете. Но я не могу вам сказать. Вы не поймете. Я приношу несчастье. Вот видите, я исчезла, и сразу все наладилось. Рэй и Джек перестали воевать, угомонились оба, успокоились, и теперь им и дела друг до друга нет, тогда как при мне они грызли столько лет друг другу глотки, как два зверя. И никто больше не умирает. Впрочем… и не осталось-то никого. Слишком поздно я уехала. Если бы сделала это раньше, была бы жива и Куртни, и Даяна.

— Девочка, не надо. Не вини себя. Так получилось.

— Да. И хорошо, что «так» больше не получается. Все затихло, все успокоилось. И мне здесь спокойно.

Они помолчали. Она продолжала его обнимать, так, как может обнимать только одинокий человек, когда рядом с ним вдруг появился кто-то родной и близкий. Уильям гладил ее по голове и вздыхал, чувствуя, как его старое больное сердце обливается слезами.

— А Джек… какой он сейчас? Он изменился?

— Не знаю, как тебе и объяснить. Вроде бы и не изменился, но совсем другой.

— Как это?

— Так вот и говорю, что не знаю. Ненастоящий он какой-то стал. Как в маске, за которую не заглянуть. Я же говорил тебе, девочка, уничтожила ты его. Я сразу это понял, как только глаза его увидел… тогда, на похоронах. Непонятное что-то в нем, под панцирем этим… Мне кажется, если в нем что-то и было хорошее, то он похоронил это вместе с вами. Не по себе мне в его присутствии, очень не по себе. Успокоился он, но вконец обозлился. Только злоба эта теперь внутри. Сидит в нем демон, девочка, сидит и молчит, только люди его чувствуют и боятся, как я. Наверное, он из тех, кого горе не ломает, а ожесточает.