Dok - Ночная смена

— Эй, уебки! Сейчас кончать вас буду! — раздался наглый мужской голос.

Крик с улицы словно током обоих ударил.

— Сам не сдохни, выродок! — звонко в ответ крикнула Ирка.

И тут же за окном бабахнуло и совсем рядом с босой ногой из пола вышибло пару длинных щепок с облачком пыли.

Ирка в испуге шарахнулась в сторону, запнулась о мертвеца и неловко шлепнулась на задницу.

— Сдавайтесь, уроды! Живыми оставим! — откровенно глумливым голосом проорала откуда-то от входной двери та самая баба.

— У него винтовка! — шепотом испуганно тараща глаза, выговорила Ирина.

— Дом бля, каменный сказали. А пуля его шьет вон как. Ничего, раз она сюда — то она и отсюда — не вполне ясно пробурчал Виктор и, сдернув с плеча ДП, упер его сошками в пол. Оперся на него, уже устав даже от такого пустяка, присмотрелся к дыре в полу, в потолке, прикинул про себя, где это сидит оппонент и шепотом же — Ирке:

— Руку ко рту приставь, чтоб звук вбок шел и шумни. И сразу в сторону прыгай, сейчас я только подготовлюсь…

И расползаясь коленями, на почему-то очень скользком полу пополз в комнату.

— Давай, Ириха! — услышала она оттуда.

— Че, кореш твой что ли дуба нарезал, а, сладенькая? Ты смотри, щаз обернется — лучше выходи, брось эту падаль, я тебя еще приласкаю, тебе понравится, сучонка! — донесся с улицы веселый голос.

— А вот тебе орган коровий на ручной тележке с причандалами! — рявкнула Ирка, быстро прыгая в сторону.

Снова бахнуло, еще одна пуля прошила пол.

И тут же из соседней комнаты, откуда только что Витя внимательнейшим образом смотрел на то, где прошьет доски пуля, грубо и оглушительно залязгал длинной — патронов на 20 очередью пулемет.

И тут же еще двумя — чуть более короткими. Грюкнул об пол опустевший диск, лязгнул, вставая в зацепы новый.

— Жанка! Жанка! Помоги! Да помоги же! Жан…

Истошный крик обрезало новой очередью. С трудом перекинув Дегтярев, полуоглохший Виктор прикинул, где у входа сидит недобитая баба — и добавил туда еще.

Прислушался.

Совершенно неожиданно внизу затарахтел мотоцикл. Ну да, там же ворота слева были, гараж внизу, значит…

Пара очередей не угадала.

— Ирка, давай, тащи меня к окну, скорей. Уйдет жаба, все к черту, все зря!

Баба оказалась хитрее — она дернула не туда, где ее поджидал Витя, а с другой стороны. Пока Ирка с Витькой доковыляли до нужного окна — тарахтенье изрядно удалилось. Оставалось бабе совсем немного, чтоб выскочить из деревни, но на свою беду мотоциклистка оглянулась, когда рыло пулемета с лязгом и дребезгом выбило окно, мотоцикл вильнул, она зацепилась за кусты, потеряла скорость — и тут Витька ее нащупал. Стрелять он прекратил, только когда диск звонко щелкнул — патроны значит на исходе… Добив диск до конца, Витька внезапно ослаб и теперь словно был облит испариной. Глянул на застрявший в кустах заглохший мотоцикл, на неподвижно и нелепо валяющийся труп, буркнул под нос:

— Триста метров — пустяки…

И потерял сознание.

Очухался он от холода — лежа на чем-то ровном и твердом.

Оказалось — на полу. Со спущенными штанами и полуснятой курткой. Ирка сидела рядом и тихо плакала.

— Э, ты чего?

— Ой, очнулся! Да отходняк у меня видно, сейчас в порядке буду.

С трудом шевеля сохлым языком в каком-то не своем, а словно чужом похмельном рту Витя выговорил:

— Ирина, ранен я куда?

— В бедро. В правое бедро, Витя.

— А рука?

— Рука пустяк, вскользь прошло.

Витя перевел с трудом дух, попытался поднять голову, не получилось.

— С ногой что?

— Дырочка маленькая.

— А выход есть?

— Нет, одна дырка только.

— Плохо. Слепое ранение, значит.

— Но крови немного было, я уже все забинтовала.

— Холодно мне, ты штаны-то обратно натяни. И помоги мне до кровати добраться…

Поход до кровати отнял последние силы. Амундсену со Скоттом проще было добраться до Северного полюса, чем Виктору до кровати. Но добрался и с наслаждением накрылся одеялом. Озноб не прошел, но вроде полегчало.

— Попить дай, пересохло все внутри…

Ирка, вертясь юлой, успела и водички дать и одеться — свои шмотки не нашла, напялила трофейное.

— Ириха, плохо дело… Эти скоро вернутся. Стрельбу они не слыхали, но когда вернутся — нам с ними не справиться будет, мне совсем херовато стало.

— Я могу УАЗик подогнать, сдернем отсюда.

— Не пойдет. Следы. Найдут. Гасить их надо. Всю банду.

— Я не справлюсь!

— Надо Ириша. Никак иначе. Или нам конец. А я еще газенваген починить должен — Витя криво улыбнулся.

— Ну, как скажешь. Аз ю вишь… — Ирка внимательно посмотрела на свое отражение в висящем на стене здоровенном зеркале, повернулась вправо-влево и недовольно щелкнула языком — покойная баба была толще и шире и со вкусом у нее было ужасающе — такие вопящие наряды разве что в глубинах Африки могли кому понравиться…

Витя не заметил этого, его заботило другое.

— Ирка, Ирка — помпу заряди! И пулемет — дай мне пулемет! Там еще пленный у бабки сидит, этот Костька… Встать помоги!

Попытка встать накрылась сразу и четко — Витька опять потерял сознание и когда очухался, увидел над собой расстроенное лицо подруги.

— Не вояка ты сейчас, Вить, лежи пока. Еле тебя с пола на кровать снова затащила. Делать-то что будем?

— Ружье заряди! Пулемет мне сюда. Блины давай! И сумку.

— Какие блины?

— Диски к Дегтярю! Быстрее, Ирка, быстрее. И оружие забрать надо, и обратились они уже, опасно…

— А Костька — это кто?

— Шелупонь… Из этих мародеров. Бабка его сторожит, толковая старуха, уверенная, Арину знала… Дом у нее синий, заметишь. Винтовку забери у этого… Не надо, чтоб винт валялся… Бабке скажи, чтоб сюда шла…

— Витя, тут у этих в сарае рабы сидят, с ними как?

— Уй! Бля, даже пошевелиться больно! Так и дергает… Одна справишься с грузовиком?

— Нет. Они ж разбегаться кинутся…

— Значит, из этих рабов кого напрячь надо. Может, кто не совсем забитый будет, отомстить там или еще что… Только как бы они потом нас в сарай не посадили… Бабку напряги, пусть ко мне придет.

Ирка живым духом метнулась по комнате, выполняя сказанное, почуяв под рукой пулемет, Виктор вздохнул чуть легче, выкопал непослушными пальцами дюжину патронов из кармана, подруга понятливо и сноровисто — не зря учил — снарядила своё ружье, закинула за спину. Потом, словно что вспомнив, протянула мужу блестящий револьверчик.

— Вот, это от главного осталось.

Витя непослушными пальцами повертел игрушечку.

— Палток. Как у филиппинцев. Гладкоствол под мелкашку. Значит, у меня в ляжке такая сплющенная пуля сидит… Патроны к нему есть?