Стивен Кинг - Под Куполом

— Хватит! — воскликнула Джулия. — Перестань говорить. — Они стояли на коленях по обе стороны от старика. Она посмотрела на Барби. — Нести его не получится. Внутри что-то повреждено. Мы должны бежать за помощью.

— Ох, небо! — выдохнул Сэм Вердро.

На том все для него и закончилось. Грудь опустилась и уже не поднялась, потому что вдоха не последовало. Барби протянул руку, чтобы закрыть ему глаза, но Джулия перехватила ее, не дала.

— Пусть смотрит. Даже если он и мертв, пусть смотрит сколько хочет.

Они посидели рядом с ним. Пели птицы. И где-то лаял Горас.

— Наверное, я должна идти к своей собаке.

— Да, — кивнул Барби. — Поедем?

Она покачала головой:

— Давай пройдемся. Думаю, мы сможем пройти полмили, если не будем спешить, а?

Он помог ей подняться.

— Сейчас и выясним.

18

Пока, взявшись за руки, они шли по колеям проселочной дороги, Джулия рассказала ему о том, что происходило с ней «внутри коробочки», как она это назвала.

— Понятно, — кивнул он, когда Джулия закончила. — Ты рассказала ей, на какие злодеяния мы способны — или показала их ей, — но она все равно нас отпустила.

— О злодеяниях они знают всё.

— Тот день в Фаллудже — наихудшее воспоминание в моей жизни. И что самое ужасное… я сделал это, а со мной ничего такого не делали.

— Ты этого не делал, — напомнила она. — Это сделал другой человек.

— Не важно. Кто бы это ни сделал, тот парень умер.

— Это произошло бы, будь вас в спортивном зале только трое или двое? Или если бы ты был один?

— Нет. Разумеется, нет.

— Тогда вини судьбу. Или Бога. Или Вселенную. Но перестань винить себя.

Возможно, ему бы это так и не удалось, если б он понял, что хотел сказать Сэм перед смертью. Сожалеть о том, что ты сделал неправильно, лучше, чем ничего, но никакое сожаление не искупит радость, испытанную при убийстве, будь то сжигание муравьев или расстрел пленников.

Он не ощущал радости в Фаллудже. В этом виновным себя не чувствовал. Что и облегчило его душу.

Солдаты бежали к ним. У них оставалась минута друг для друга. Может, две.

— Я преклоняюсь перед тобой за то, что ты сделала, Джулия.

— Я знаю, — спокойно ответила она.

— Ты проявила удивительную отвагу.

— Ты простишь меня за то, что я украла твои воспоминания? Я не хотела, так вышло.

— Ты полностью прощена.

Солдаты приближались. Кокс бежал вместе с остальными, Горас за ним по пятам. Скоро Кокс будет здесь, спросит, как Кен, и с этим вопросом они вернутся в большой мир.

Барби посмотрел на синее небо, глубоко вдохнул очищающийся воздух.

— Не могу поверить, что его больше нет.

— Он вернется, как думаешь?

— Может, не на эту планету и не с этими детишками. Они вырастут и покинут игровую комнату, но коробочка останется. И другие дети ее найдут. Рано или поздно кровь всегда выплескивается на стену.

— Это ужасно.

— Возможно, но хочешь, я скажу тебе, что говорила по этому поводу моя мать?

— Разумеется.

— Будет и на нашей улице праздник. — Джулия рассмеялась. И как ему нравился ее смех! — Что сказала кожеголовая девочка в самом конце? Говори быстро: сюда уже бегут люди, а это принадлежит только нам.

На ее лице отразилось удивление: как он мог не знать?

— Она сказала то же самое, что и Кайла: «Носи его дома, он будет выглядеть как платье».

— Она говорила о коричневом свитере?

Джулия вновь взяла его за руку:

— Нет. О наших жизнях. Наших маленьких жизнях.

Барби задумался:

— Если она отдала это тебе, давай это наденем.

Джулия вскинула руку:

— Посмотрите, кто идет!

Горас уже заметил ее. Прибавил скорости, проскочил среди бегущих людей и, едва вырвавшись на простор, включил четвертую передачу. Мордочка сияла улыбкой. Уши прижимались к голове. Тень летела по припорошенной сажей траве.

Джулия опустилась на колени, протянула к нему руки:

— Иди к маме, сладенький!

Он прыгнул. Она поймала его и, смеясь, повалилась на спину. Барби помог ей подняться.

Они вернулись в большой мир вместе, неся подарок, который получили: жизнь.

Жалость — конечно, не любовь, размышлял Барби… но если ты ребенок и отдаешь одежду голому, это шаг в правильном направлении.

Послесловие автора

Впервые я попытался написать «Под Куполом» в 1976 году, но отполз с зажатым между ногами хвостом через две недели после начала работы, написав порядка семидесяти пяти страниц. К тому дню в 2007 году, когда я вновь сел за роман, рукопись давно потерялась, однако я помнил первую главу — «Самолет и лесной сурок» — достаточно хорошо, чтобы едва ли не полностью ее восстановить.

Меня сокрушило не большое количество персонажей — я люблю густонаселенные романы, — но технические проблемы, возникающие при написании, особенно экологические и метеорологические последствия появления Купола. Кому-то я могу показаться трусом — или лентяем — из-за того, что по указанным причинам не стал писать этот роман, однако я ужасно боялся напортачить. В результате я взялся за что-то еще, но сама идея Купола прочно засела в моей голове.

В последующие годы мой хороший друг Расс Дорр, фельдшер из Бриджтона, штат Мэн, помогал мне с различными медицинскими подробностями при написании многих книг, особенно «Противостояния». В конце лета 2007 года я спросил его, не хочет ли он взвалить на себя более тяжелую ношу, стать главным экспертом романа «Под Куполом». Он согласился, и, спасибо Рассу, думаю, что большинство технических подробностей, упомянутых в романе, не содержат ошибок. Именно Расс снабдил меня всеми необходимыми сведениями о наводящихся компьютерами ракетах, траекториях реактивных струй, рецептах производства метамфетамина, конструкции переносных генераторов, радиации, достижениях мобильной связи и многом, многом другом. Именно Расс придумал самодельный защитный радиационный костюм, который надел Расти Эверетт, и сообразил, что люди могут дышать воздухом из автомобильных колес хотя бы какое-то время. Мы допустили ошибки? Естественно. Но большинство — мои, я чего-то недопонял или недослышал из его объяснений.

Первыми читателями романа стали моя жена Табита и Леанора Легранд, моя невестка. Их замечания были жесткими, гуманными и полезными.

Нэн Грэм редактировала эту книгу, превратив ее из исходного динозавра в чудовище более приемлемых размеров; и каждую страницу исчертили ее правки. Я в неоплатном долгу перед ней за все те дни, когда она вставала в шесть утра и брала в руку карандаш. Я пытался написать книгу с максимально динамичным сюжетом. Нэн это понимала и, когда я чуть отпускал педаль газа, надавливала на мою ногу своей, крича (пометками на полях, как принято у редакторов): «Быстрее, Стив! Быстрее!»