Анджей Ваевский - Сноходец

— Сегодня звезды мне благоволят? — сонный Димка, вернувшийся после утреннего дежурства, открыл дверь и широко улыбнулся, увидев Яринку.

— Сегодня звезды говорят, что ты не увидишь меня ближайшие два месяца. За мной родители приехали, еду к ним на каникулы, — девочка не считала нужным вдаваться в подробности отношений с матерью, предпочитая делать вид, что все нормально.

Он молча проводил ее в комнату. Молча лег на диван и надел темные солнцезащитные очки. Она не успела подумать о том, что ведет он себя, как кретин, когда увидела слезу, скатившуюся по щеке из-под очков. И растерялась. Она всегда терялась при виде мужских слез. Они молчали. Долго сидели, и Димка обнимал Яринку со спины, уткнувшись носом в ее затылок. Обнимал так, словно она уже была его. Ей было нечего сказать, она так и не решилась в тот момент прояснить, что между ними ничего не будет.

Она пришла намного раньше, решив, что все высказано и вымолчано, поставив точку. Она спокойно собирала сумку в дорогу, когда раздался звонок в дверь. Родители сидели на кухне, и Яринка изумленно открыла рот, когда услышала голос Димки.

— Здравствуйте. Вы родители Иры? Я люблю вашу дочь и хочу на ней жениться.

"Паника" — то самое слово, которое наиболее применимо к тогдашнему состоянию Яринки. Димка еще долго говорил с родителями, обсуждая, что у него отпуск в июле-августе, что он приедет за ней, и что-то там еще о том, как все должно происходить, как положено, и понимает, что Яринка маленькая…

Не верила она в такую любовь. Вообще ни в какую не верила. Но не поняла тогда, что кто-то ей подсказывает путь, пытается указать на то, что нельзя возвращаться к матери даже на каникулы. Не догадывалась, во что ей выльется срывание второго покрова, сколько лет придется расплачиваться за это решение. А кто-то незримый в предвкушении уже трогал золотую сеть, выжидая, когда эта преграда рухнет.

Позже Яринка будет думать, почему поддалась на провокацию матери. И поддастся еще не на одну. Ответ, окажется слишком простым: ей всего лишь отчаянно хотелось, чтобы у нее была мама. Это желание заставит на многое закрыть глаза, многое простить. Она долго не сможет выйти из состояния ребенка, жаждущего материнской любви и внимания. И все же чаша терпения переполнится. Тогда ни Мария, ни ее дочь не понимали, что волчица уже начала свой путь и совсем скоро впервые оскалит клыки.

У девочек-подростков, у девушек, даже у взрослых женщин есть одна общая проблема — им хочется внимания, хочется нравиться, привлекать взгляды. В большинстве своем, лишенные этого, они не понимают, что это не благо, это проклятие. Тяжкий груз, который нести невозможно, он придавливает к земле, рвет на куски, постепенно убивая возможность ответить взаимностью кому-либо. Сложно объяснить, сколько ненависти порождается вокруг девушки, не обделенной мужским вниманием. Подруги отдаляются, потому что им "нравился этот парень, а смотрит только на нее, разлучницу", и неважно, что ей он не нужен и не интересен, и что он не был парнем подруги, просто нравился ей. Вчерашние друзья обходят стороной, перестав быть друзьями, потому что она им отказала. Невозможно ответить всем взаимностью, и это порождает одиночество. И не понять никому, как эта девушка может быть одинокой, ведь у нее столько поклонников. Но их внимание приносит только боль и потери. И ответственность за тех, кому понравилась. Неподъемный груз, который с каждым отвергнутым все тяжелей придавливает плечи.

Яринка не знала, как реагировать на признание Димки. И не торопилась с ответом, дав себе время. Она не могла любить, не могла полюбить прямо сейчас, открыться и позволить войти в свою жизнь, в свое сердце. Потому что оно, сердце, все еще принадлежало Лешке и, как показало время, останется с ним еще на много лет. И все же у нее была возможность не спешить. По крайней мере, так она сама считала, невольно дав надежду перед отъездом.

Не твоя

Дорога домой к Марии протекала в напряженном молчании. По приезде Володька донес сумки, попрощался и ушел. Ужин прошел все в том же молчании. Яринка уже собиралась спать, когда услышала шум на веранде — вернулся Сашка, приехав из Киева вечерней электричкой. Девочка просунула голову в дверь и поинтересовалась:

— Гостей принимаете?

— Ма… маленька!

Он долго стоял, вцепившись в ее плечи и прижамая к себе. Потом трижды помыл чашку, чтобы напоить сестренку чаем. Яринка улыбалась, напряжение последних дней ушло под ласковым взглядом брата, смылось его радостью и неловкостью. Они до утра просидели на веранде, гоняя чаи, изредка выкуривая по сигарете и говоря без умолку. Соскучились.

Спустя сутки Мария уехала на неделю в командировку, и девочка осталась дома одна, поскольку Сашка вновь вернулся в Киев. От нечего делать и нежелания куда-либо идти и кого-либо видеть Яринка просиживала дома, развлекая себя прополкой огорода и наведением порядков во дворе. Не то чтобы она была особо трудолюбивой, но заниматься чем-то надо, а то иначе совсем можно завыть с тоски, а физический труд, как известно, отвлекает от дурных мыслей.

— Ох, ну Анфиса!

— Теть Кать, чего это вы? — Яринка оглянулась на голос соседки, перевесившейся через забор.

— Вот бы мой Сашка дурью не маялся, да взялся за тебя всерьез, — ответила та, щурясь на солнце.

— Шутница вы, теть Кать. Так почему Анфиса?

— Так ведь красивая, как она. Ты же "Угрюм-реку" смотрела?

— Смотрела. Хих, скажете тоже, красивая. Обычная, таких, как я, — сто из ста.

— Вот дура-девка, не понимает, — рассмеялась соседка, проворчала что-то про сына, которому надо по шее надавать да к "Анфисе" отправить, и пошла домой.

Странный, ничего не значащий эпизод, запавший в память. Спустя два года сосед Сашка разобьется на мотоцикле насмерть, и обезумевшая от горя Катерина будет долго уговаривать Яринку перейти к ней жить, принимая как невестку, принимая даже дочь Яринки, как свою внучку. Это был более чем странный случай, ведь между Сашкой и Яринкой никогда ничего не было, она его даже не видела после приезда ни разу за два года.

О том, что письмо идет неделю, Яринка узнала, получив первое послание от Димки. А на второй день получила снова. И снова. Он писал ей каждый день, писал такие письма, что даже ледяная глыба могла растаять. Она читала, улыбалась, писала ответы. Нет, не влюбилась, но он ей нравился, и получать его послания было очень приятно. Почтальон, знакомая Марии, заносила письма домой, не опуская их в почтовый ящик, и не переставала удивляться, что так бывает. Письма каждый день, и в каждом — надежда, ожидание отпуска, когда сможет приехать и забрать свою девочку. Он искреннее верил, что Яринка даст согласие. Столько теплых ласковых тревожных слов на бумаге, что она всю жизнь будет вспоминать эти письма… и чувствовать себя виноватой.