Клайв Баркер - Книги крови V—VI: Дети Вавилона

В подобной ничем не примечательной местности расстояния обманчивы, один песчаный холм походит на другой. Пока Ванесса целых десять минут искала дорогу в зарослях, она потеряла из виду ту точку, где исчезли преследуемый и преследователи, и заплутала среди травянистых холмов. Крики давно стихли, выстрелы тоже; слышались лишь голоса чаек и стрекочущие переклички цикад у ног.

— Проклятье, — выругалась Ванесса. — Зачем я это делаю?

Она выбрала самый большой холм и потащилась вверх по его склону. Ноги ее скользили по песчаной почве, и Ванесса размышляла, можно ли с выбранной позиции разглядеть потерянную дорогу или хотя бы море. Если бы ей удалось отыскать скалы, она могла бы сориентироваться относительно места, где оставила машину, и двинуться в том направлении, чтобы рано или поздно добраться до дороги. Но холмик был слишком невысоким, и все, что открывалось с его вершины, лишь подчеркивало изоляцию Ванессы. Повсюду, куда ни глянь, те же неотличимые друг от друга холмы, сгорбившиеся под полуденным солнцем. Чувствуя подступающее отчаяние, Ванесса лизнула палец и подставила его ветру. Она рассудила, что ветер должен дуть со стороны моря и нужно использовать эту незначительную информацию, чтобы вычертить в уме карту местности. Бриз был слишком слабым, но он оставался единственным ее советчиком и Ванесса отправилась в ту сторону, где, как она надеялась, находилась дорога.

После пяти минут ходьбы то вверх, то вниз по холмим, задыхаясь, она поднялась на один из склонов и обнаружила не свою машину, а скопище зданий, выбеленных известкой, над которыми возвышалась квадратная башня. Дома окружала высокая стена, словно гарнизон.

Ничего этого не было видно с предыдущего холма. Ванесса поняла, что беглец и его преследователи появились отсюда, и здравый смысл подсказывал, что не стоит приближаться к поселению. Но если никто не укажет ей дорогу, она будет вечно бродить по здешней пустоши и никогда не вернется к своей машине. Кроме того, здания казались скромными и выглядели успокаивающе. Кое-где над блестящими стенами проглядывала растительность, что предполагало уединенный сад внутри — по крайней мере там можно обрести тень. Ванесса направилась к воротам.

Она добралась до ворот из кованой стали совершенно измученная. Только теперь, предвкушая отдых, Ванесса призналась себе, до какой степени она устала. Тяжелый путь через холмы так натрудил ее ноги, что бедра и щиколотки мелко подрагивали. О том, чтобы идти дальше, и думать не стоило.

Створка больших ворот была приоткрыта, и Ванесса шагнула туда. Внутренний двор был вымощен камнями и испещрен каплями голубиного помета — несколько подозреваемых виновников сидели на миртовом дереве и заворковали при ее появлении. Со двора крытые переходы уводили в лабиринт зданий. Риск не умерил своенравия Ванессы: она выбрала один переход, выглядевший наименее опасным, и двинулась по нему — прочь от солнца, через благоухающий коридор, уставленный простыми скамьями, в замкнутое пространство поменьше. Здесь солнце падало на стену, в нише которой стояла статуя Девы Марии. Ее знаменитый сын, воздев руки благословляющим жестом, расположился на материнских руках. При взгляде на эту статую кусочки тайны выстроились в правильном порядке: уединенное место, тишина, простота дворов и переходов. Явно религиозное заведение.

Ванесса была безбожницей с ранней юности и редко переступала порог церкви на протяжении последних двадцати пяти лет. Теперь, в сорок один год, ее уже не переделать, и она вдвойне ощущала себя нарушителем границы, вторгшимся в чужие владения. Но ведь она не искала святилища, а только хотела узнать дорогу, не так ли? Она спросит и уйдет.

Когда Ванесса шагнула к освещенному солнцем камню, она ощутила странное чувство неловкости и решила, что за ней наблюдают. Так проявлялась ее врожденная восприимчивость, в ходе совместной жизни с Рональдом развившаяся до шестого чувства. Нелепая ревность мужа, три месяца назад прикончившая их брак, рождала шпионские стратегии такого класса, что позавидовали бы секретные службы Уайтхолла или Вашингтона. Сейчас Ванесса чувствовала: она не одна, за ней наблюдают несколько пар глаз. Она украдкой взглянула на узкие окна, выходящие во двор, и заметила движение в одном из них, однако никто не пытался окликнуть ее. Возможно, здесь предписано сохранять тишину, а то и соблюдать обет молчания. Что ж, тогда придется объясняться на языке жестов.

Позади она услышала топот бегущих ног — какие-то люди спешили к ней. С дальнего конца прохода донеслось клацанье закрывающихся железных дверей. Почему-то сердце ее оборвалось, а кровь побежала быстрее и бросилась в лицо. Ослабевшие ноги снова стали дрожать.

Она повернулась, чтобы рассмотреть тех, чьи шаги она слышала, и при этом заметила, как каменная голова Девы чуть-чуть сдвинулась. Ее голубые глаза следили за Ванессой через двор и теперь, без сомнений, были направлены ей в спину. Ванесса стояла тихо, как неживая. Лучше не бежать, думала она, когда у тебя за спиной Богородица. Ничего не добьешься, если бросишься наутек, потому что три монашки в развевающихся одеяниях уже появились из тени крытой аркады. Иллюзию того, что это Христовы невесты, развеивали лишь бороды на их лицах и блестящие автоматические винтовки в руках. Ванесса могла бы посмеяться над такой несуразностью, но стволы нацелились прямо в ее сердце.

Никто ничего не объяснял. Здесь, в приюте вооруженных мужчин, наряженных монашками, доводы здравого смысла явно были столь же редки, как пернатые лягушки.

Ванессу препроводили со двора три святые сестры, обращавшиеся с ней так, будто она только что сравняла с землей Ватикан. Ее без промедления обыскали с головы до ног. Она приняла это посягательство безропотно. Ее ни на мгновение не спускали с прицела, и в подобных обстоятельствах повиновение казалось самым разумным. Обыск завершился, один из мужчин сделал ей знак одеться, и ее провели в небольшую комнату, где и заперли. Немного позже одна из монашек принесла бутылку вкусного греческого вина и, довершая перечень несообразностей, большую пиццу — лучшую из тех, что Ванесса пробовала после Чикаго. Алиса, затерянная в Стране чудес, не могла бы сказать, что бывает страннее.

— Возможно, это ошибка, — заключил после нескольких часов допроса человек с нафабренными усами.

Ванесса с облегчением обнаружила, что он не пытался сойти за аббатису, несмотря на наряды его гарнизона. В его кабинете (если комната являлась таковым) было совсем мало мебели, а единственное украшение — человеческий череп с потерянной нижней челюстью, стоявший на столе и глядевший на Ванессу пустыми глазницами. Сам хозяин кабинета был экипирован получше: галстук-бабочка безупречно завязан, на брюках убийственно острая складка. В его правильном английском Ванесса расслышала скрытый акцент. Французский? Немецкий? И только когда человек угостил ее шоколадом со своего стола, она решила, что он швед. Он назвался мистером Клейном.