Виктор Точинов - Логово

Аляска, по мнению Германа, была и остается российской. Вернее, сибирской.

Эскулап, в принципе согласный с оценкой роли Сибири в будущем страны, политически-озабоченных граждан не любил. И немного изменил русло беседы, пока парень не свернул на бомбежки Ирака или Сербии.

– Кстати, об Аляске, – сказал Эскулап, когда «шестерка» Германа переезжала Енисей по мосту, увековеченному Центробанком. – Стоит ли мелочиться? Наши бледнолицые братья все спорят: кто же открыл им на радость Америку? Викингов уже официально признали, день Лейфа Эрикссона утвердили, наряду с днем Колумба. Теперь следы финикийцев ищут, и доказательства, что Одиссей до Новой Англии добрался. И умалчивают изо всех сил, что Америку и открыли, и заселили наши люди. Сибиряки. За десятки тысяч лет до Колумба, вообще не догадавшегося, что открыл новый континент, умершего в убеждении, что побывал на дальних окраинах Азии… Результаты всех сравнений культур палеолита Си-,бири и Америки однозначны – именно сибиряки весь Новый Свет и заселили, без помощи финикийцев и Одиссея. От Аляски до Огненной Земли. И майя суть потомки сибиряков, и ацтеки, и прочие последние могикане. Бледнолицые братья – пришельцы и оккупанты. В общем, если уж требовать назад свое, так уж полностью.

Германа такие мысли, очевидно, пока не посещали. И заставили призадуматься. По крайней мере в его патриотических речах наступила заминка. Чем Эскулап и воспользовался.

– Где вы предлагаете мне поселиться?

– В Академгородке, это…

– Я знаю, где это.

– Тем лучше. Сейчас заскочим в офис, и сразу – в гостиницу. Я остаюсь в вашем распоряжении до конца командировки. Так что приказывайте.

Тон парня стал другим – деловым и собранным. Похоже, мечтам о Сибири от Урала до Лабрадора он предавался лишь в свободное от службы время.

«В распоряжении… – неприязненно подумал Эскулап. – Интересно, кому ты будешь докладывать о каждом моем шаге? Только ли одному Генералу?»

– У меня цель сейчас одна – отоспаться. Как-то этот перелет ночь сглотнул незаметно, а в самолетах мне не спится… А вам, Герман, задание следующее – я дам список из пяти фамилий, сейчас эти люди в Красноярске уже не живут. Надо узнать их прежнее место жительства и порыться в архивах лечебно-профилактических учреждений, к которым они были приписаны. Изъять или скопировать амбулаторные карты. Всё, что найдется: районные поликлиники, диспаисеры – психоневрологический, КВД, наркологический… По возможности установить места работы и проделать то же самое с ведомственной медициной.

– Давно клиенты уехали? – уточнил Герман.

– Уехал один, остальные умерли. Почти двадцать лет назад.

– Да-а-а… Та еще работенка. Не знаю даже, хранятся ли медицинские карточки в архивах так долго… Придется заняться немедленно.

Эскулап вздохнул, словно чувствовал себя виноватым. На деле поставленная задача была лишь дымовой завесой. И средством хотя бы на несколько часов избавиться от Германа.

Наташа не потеряла сознания. На ногах осталась, лишь привалилась плечом к кузову «Форда». Однако напрочь выпала из окружавшего мира – не видела, не слышала, не чувствовала ничего.

Сколько длилось это бесчувствие, она не знала. Но кончилось быстро и разом, когда из микроавтобуса вышел человек. Пошатнулся, посмотрел на Наташу. Вернее – куда-то сквозь нее. Она не сразу узнала залитое кровью лицо. Поняла, кто это, лишь когда он двинулся – сильно ссутулившись, нетвердой походкой – в ее сторону.

Это был Андрей. Но шел не к ней – прошагал, как мимо пустого места. Похоже, не видел вообще ничего. Она замычала, пытаясь привлечь внимание… Результат – ноль. Окровавленный человек шел прямо на колючую стену шиповника, шел механическими движениями робота. Не меняя скорости и направления, проломился сквозь заросли. Она бросилась следом – и отдернулась, преграда вновь сошлась, шипы рвали одежду и кожу.

Пришлось обегать, живая изгородь тянулась довольно далеко, Наташа споткнулась, упала, не уберегла таки лицо, ударилась бровью о что-то острое, не увидев в темноте – обо что. Поднялась, опять побежала, казавшийся бесконечным шиповник закончился, началось поле, нераспаханное, поросшее клевером.

Высокая фигура едва виднелась вдали и быстро удалялась. Наташа уже потеряла бы ее из вида, если было бы по-настоящему темно. Но взошедшая луна сделала белую ночь еще светлее. И хотя ночное светило казалось на фоне серого неба каким-то белесым, болезненным и малокровным, видимость была вполне приличная.

…Воздух со свистом проходил через ее ноздри, и его не хватало. Наташа задыхалась, хотелось вдохнуть широко распахнутым ртом. Сердце стучало бешено. Струйка крови из рассеченной брови ползла по лицу.

Она догнала Андрея и, не зная, как еще привлечь внимание, ткнулась головой в спину, не замедляя бега. Рубашка на спине была липкой от крови.

Он обернулся – так же странно, механически, как и шел. Кровавая маска лица дернулась. И – пустые, невидящие глаза изменились, посмотрели с удивленной тревогой – сначала на Наташу, потом вокруг Он слегка помотал головой, напоминая лунатика, проснувшегося вдруг на гребне крыши.

– Ты? Где мы? Что, вообще… – голос звучал незнакомо, хрипло, каркающе.

Он осекся, протянул руку, пошарил на ее затылке – и проклятый кляп выскочил наконец изо рта. Наташа с трудом пошевелила челюстью, сделала несколько глотательных движений…

Андрей заговорил снова, уже мягче:

– Что с тобой? У тебя кровь на лице…

Она посмотрела на него, залитого кровью сверху донизу, от босых ног до зачем-то обритой макушки, посмотрела на пропитанную темным, тяжело липнущую к телу одежду… И расхохоталась.

Истеричный смех разносился далеко вокруг, заглушая негромкие ночные звуки. Она хохотала и не могла остановиться.

Глава 12

Как всем известно, в Российской Федерации неприкосновенность жилища обеспечивается Конституцией. Но большинство граждан не слишком доверяют сему документу и приспосабливают на свои двери более или менее хитроумные запирающие устройства.

Эта дверь исключением не являлась. Навесной замок внушал почтение – массивный, тяжелый, с толстой дужкой. Появившийся на свет в старые добрые советские времена, когда металл для изделий легкой промышленности не больно-то экономили.

Но пробой выдернулся из дерева с какой-то даже подозрительной легкостью. Ростовцев подумал, что, пожалуй, не они первые входят сюда подобным способом.

Хибарка, конституционную неприкосновенность которой Ростовцев нарушил, была крохотная, как и все остальные в этом месте, куда они с Наташей вышли после полуторачасовой ночной прогулки по полям. Назвать сей поселочек деревней или садоводческим кооперативом язык не поворачивался – маленькие, по две-три сотки, обработанные участки земли и домики, немногим превышающие размером собачьи будки. Ни электричества, ни водопровода, ни прочих благ цивилизации. Понятное дело, владельцы постоянно на своих псевдо-дачках не жили, разве иногда оставались переночевать, припозднившись к последнему автобусу. В общем, убежище казалось идеальным, – по крайней мере, до утра.