Брэм Стокер - Сокровище семи звёзд

Когда доктор Уинчестер ушел, мистер Корбек, который, казалось, знал текст наизусть, обсудил со мной ряд проблем. Я сказал ему, что остановился на описании того, какие знаки были вырезаны на рубине. Он улыбнулся:

— Ни во времена Ван Хайна, ни на два столетия позже никому не удалось расшифровать, что означает эта надпись. Истинный ее смысл стал понятен благодаря исследованиям Юнга и Шампольона,[13] Лепсиуса и Розелини, Мариетта и Питри, а также других ученых. Позже я расскажу вам об этом подробнее — или мистер Трелони сам вам все объяснит; впрочем, возможно, он позволит это сделать мне. Я думаю, — продолжал свой рассказ мистер Корбек, — вам лучше было бы узнать, как развивались события дальше, потому что после описания драгоценности и отчета о том, как Ван Хайн привез его в Голландию, его путешествие завершилось, но история камня не закончилась. Главное в этой книге то, что она заставила думать других — думать и действовать. Среди них были мистер Трелони и я. Мистер Трелони хорошо разбирается в восточных языках, но знает не все европейские. Что касается меня, то во время учебы в Лейдене я изучил голландский настолько, что мог легко пользоваться библиотекой. В то самое время, когда Абель Трелони, собирая свою коллекцию работ по Египту, заказал по книготорговому каталогу эту книгу и, получив ее, велел сделать рукописный перевод, я читал точно такую же книгу в Лейдене, на языке оригинала. Нас обоих поразило описание одинокой гробницы, пробитой так высоко в скале, что любопытствующие не могли до нее добраться, так как все ступени, ведущие к ней, были тщательно уничтожены, а поверхность самой скалы выровнена и украшена надписями и символами, как описывал голландский путешественник. Так как за годы, прошедшие со времен Ван Хайна, знания о египетских редкостях и письменах значительно расширились, нас обоих поразило, что в отношении этого захоронения, сооруженного в таком необычном месте, не имелось никаких записей или изображений, указывавших на то, кто в ней лежит. Более того, само название этого места, Долина Мага, заинтриговало нас — и это в наш прозаический век! Когда мистер Трелони искал в помощь себе других египтологов, мы познакомились и решили найти эту таинственную долину.

Пока шла подготовка к путешествию — этим Абель Трелони занимался сам, — я поехал в Голландию, чтобы попытаться найти хоть какие-то следы, подтверждавшие рассказ Ван Хайна. Я отправился непосредственно в Хорн и терпеливо стал разыскивать дом путешественника или его наследников, если таковые были. Нет нужды утруждать вас деталями моих поисков и находок. Хорн не очень изменился со времен Ван Хайна, если не считать того, что потерял свое значение как торговый город. Пригороды остались такими же, какими были тогда; в таком сонном месте одно-два столетия ничего не значат. Я нашел дом и обнаружил, что никого из наследников в живых не осталось. Затем я стал интересоваться судьбой сокровищ голландца, так как было очевидно, что такой путешественник должен был обладать величайшими ценностями. Я проследил путь многих из них до музеев Лейдена, Утрехта и Амстердама и некоторых — до частных коллекций. Наконец в магазине старого часовщика и ювелира в Хорне я обнаружил то, что Ван Хайн считал своим главным сокровищем: огромный рубин, имевший форму скарабея, с семью звездами и выгравированными снаружи иероглифами. Новый владелец камня не знал иероглифической письменности, а открытия филологии за последние годы не дошли еще до его города. Он ничего не знал о Ван Хайне, кроме того, что такой человек существовал и что его в течение двух столетий местные жители почитали как великого путешественника. Часовщик ценил этот камень только с точки зрения его редкости и считал, что гравировка его портит, и хотя поначалу он не хотел расставаться с уникальным камнем, его удалось убедить благодаря значительной сумме денег. Мой кошелек был полон, поскольку я делал покупки для мистера Трелони, который, полагаю, вам известно, не испытывает недостатка в деньгах. Вскоре я уже был на пути в Лондон — полный безграничной радости и воодушевления, так как вез с собой доказательство чудесного рассказа Ван Хайна.

Камень был спрятан в сейфе, и мы, окрыленные надеждами, отправились в путешествие. Абелю Трелони не хотелось оставлять свою молодую жену, которую он нежно любил, но она, любившая его не меньше, понимала, как сильно он стремится продолжить свои поиски. Поэтому, скрывая про себя — как делают все хорошие женщины — свои тревоги, которые, замечу, в ее случае были особого рода, миссис Трелони призвала его следовать своему влечению.

Глава XI

ГРОБНИЦА ДОЧЕРИ ФАРАОНА

(продолжение рассказа мистера Корбека)

На предстоящее путешествие мистер Трелони возлагал большие надежды — ничуть не меньше, чем я. Ему свойственно большее постоянство, чем мне, и целеустремленность, которая преобразует надежду в веру. По сравнению со мной он не так подвержен взлетам и падениям настроения, резким переходам от радости к отчаянию.

Иногда в душу мне закрадывались сомнения, что таких рубинов может быть два или что приключения Ван Хайна не что иное, как выдумка путешественника, основанная на редкости, приобретенной в Александрии или Каире, Лондоне или Амстердаме. И все же мистер Трелони никогда не колебался, тем более что нам встречалось много такого, что отвлекало наши мысли от веры и неверия.

Египет[14] — место небезопасное для путешественников, особенно если они англичане. Но Абель Трелони — бесстрашный человек, а временами мне казалось, что и я не трус. Мы собрали группу арабов, которых один или другой из нас знал в прежние времена, во время предыдущих поездок в пустыню, то есть им можно было довериться; точнее, мы не настолько им не доверяли, как другим. Нас было достаточно, чтобы защититься от каких-нибудь мародерствующих банд, и мы взяли с собой оружие и боеприпасы, а также заручились согласием и пассивным содействием властей. По поводу последнего обстоятельства вряд ли стоит добавлять, что основную роль сыграло благосостояние мистера Трелони. Добравшись до Асуана, мы наняли у местного шейха несколько арабов, причем его сын Хамаль согласился сопровождать нас, и отправились в пустыню.

После долгих блужданий среди бесконечной череды холмов к вечеру мы наконец подошли именно к такой долине, какую описывал Ван Хайн, — с высокими, крутыми скалами, сужавшейся к середине и расширявшейся к востоку и западу. Днем мы уже стояли перед скалой, на которой достаточно высоко от поверхности земли можно было заметить отверстие; иероглифы и различные изображения рядом с ним явно предназначались для маскировки.