Дэн Симмонс - Эндшпиль

У Коуэна была собственная теория насчет того, почему ФБР так быстро деградировало. Он полагал, что, возможно, ненамеренное вмешательство Арона и Леви каким-то образом расстроило операцию Колбена по внедрению американских контрразведчиков в зарубежные агентства. В триумфальной эйфории, последовавшей за шестидневной войной, в Тель-Авиве созрел план по прослушиванию основных каналов американской разведки путем внедрения “кротов” и платных информаторов на ключевые позиции. Внедрение в ЦРУ и другие агентства не представлялось столь необходимым. С помощью конкурирующих групп Моссад проанализировал и выяснил, в какие именно информационные участки ФБР надо внедряться. Кроме этого, приводились доводы о необходимости захватить основные источники сведений ФБР по внутренним делам Соединенных Штатов – особенно досье на крупнейшие политические фигуры, которые Бюро собирало в собственных интересах начиная с эпохи Дж. Эдгара Гувера, – эти досье могли бы оказаться бесценным рычагом в ситуациях будущих кризисов, когда Израилю потребовалась бы помощь Конгресса США.

Тогда эту операцию сочли слишком рискованной, но так продолжалось лишь до ужаснувшего всех сюрприза войны Судного Дня, которая показала перестраховщикам в Тель-Авиве, что сохранение Израиля возможно лишь при получении доступа к такой совершенной и всеобъемлющей разведке, какой владеет только Америка. Операция по внедрению своих агентов началась одновременно с назначением Джека Коуэна на пост главы Моссада в Вашингтоне в 1974 году. Теперь эта операция под кодовым названием “Иона” оказалась тем самым китом, который поглотил Моссад. На этот проект было потрачено неимоверное количество денег и времени – сначала для того, чтобы расширить операцию, а затем чтобы обеспечить ее необходимым камуфляжем. Тель-авивские политики жили в постоянном страхе, что американцы раскроют “Иону” в тот самый момент, когда поддержка Соединенных Штатов окажется для Израиля решающей. Большая часть сведений, поступавших из Вашингтона, не могла быть использована уже по одной той причине, что это обнаружило бы существование подобной операции Коуэну казалось, что Моссад начинал действовать, как классический любовник: страшится того дня, когда его связь будет раскрыта, и испытывает такое чувство вины и усталости от него, которое заставляет его страстно желать разоблачения.

Коуэн задумался о возможных вариантах: он мог либо продолжать свое сотрудничество с Солом и Натали, сохраняя формальную дистанцию между Моссадом и их непонятной любительской затеей, и посмотреть, что из этого выйдет, либо же мог вмешаться на настоящем этапе. По крайней мере, заставить группу Западного побережья занять более активную позицию. Он не стал сообщать Солу, что фермерский дом начинен подслушивающими устройствами. Коуэн мог распорядиться, чтобы тройка из его лос-анджелесской команды установила фургон со связью под прикрытием леса в миле от дома, и поддерживать с ними связь по совершенно безопасным каналам. Это означало бы активно задействовать в операции по меньшей мере с полдюжины агентов Моссада, но другого пути Коуэн не видел.

Сол Ласки говорил, что больше не станет дожидаться поддержки кавалерийской атаки, но в этом случае, подумал Коуэн, она подключится без его ведома. Коуэн пока не видел связи между операцией “Иона” и контактами Барент – Колбен, между отсутствующим и, возможно, мифическим оберстом Сола и всем тем безумием, которое творилось в Вашингтоне и Филадельфии. Но что-то явно происходило.

И Коуэн выяснил – что именно. А если он столкнется с возражениями начальства, что ж, пусть будет так.

У Коуэна была с собой единственная небольшая сумка, но он сдал ее в багаж, поскольку в ней был револьвер. Стоя у багажной карусели в Далласе, он решил, что связываться с авиатаможней – это лишняя головная боль.

И он подумал, что решил правильно, когда, получив свою сумку, вышел из здания аэропорта и направился к долгосрочной стоянке, где он оставил свой старый синий “Шевроле”. “Надо будет позвонить Джону или Эфраиму в Лос-Анджелес, предупредить их о ферме и распорядиться о том, чтобы они прикрывали Сола и Натали”, – подумал Коуэн. По крайней мере, у них будет поддержка, что бы они там ни затевали.

Коуэн протиснулся между своей и стоявшей рядом машиной, открыл дверцу и швырнул сумку на пассажирское место. В тот самый момент, когда за его спиной в узком проходе появился кто-то еще, он раздраженно оглянулся. Могли бы подождать, пока он даст задний ход...

Джеку Коуэну потребовалась секунда, прежде чем в нем возобладали древние инстинкты. И еще секунда ушла на то, чтобы рассмотреть в тусклом свете лицо приблизившегося человека. Это был Леви Коул.

Уже вспомнив, что его револьвер запрятан под носками и трусами, Коуэн продолжал бесцельно шарить рукой в кармане своей спортивной куртки. Потом он выкинул руки вперед в защитном жесте, хотя тот факт, что перед ним стоял Леви, и вызвал в нем некоторое смятение.

– Леви?

– Джек! – то был крик о помощи.

Молодой агент исхудал и был очень бледен, словно провел несколько недель в подвале без воздуха. Зрачки расширены, взгляд пустой. Он приподнял руки, словно желая обнять Коуэна.

Коуэн вышел из оборонительной стойки, но протянул руку вперед и, упершись ладонью в грудь агента, остановил его.

– Что происходит, Леви? – спросил он. – Где ты был?

Леви Коул был левша. Коуэн забыл об этом. Короткое выкидное лезвие вдруг блеснуло в руке Коула. Движение было таким же быстрым и незаметным, как мгновенно прокатившаяся судорога. Лезвие, пройдя под ребрами, вонзилось Коуэну в сердце, и та судорога теперь передалась обмякшему телу шефа Моссада.

Леви усадил тело Коуэна на водительское место и оглянулся. Сзади к “Шевроле” подъехал лимузин, закрывая обзор. Леви вынул бумажник Коуэна, достал из него деньги и кредитные карточки, обыскал карманы куртки и сумку, вышвырнув одежду на заднее сиденье. Из машины он вышел с револьвером, авиабилетом, деньгами и кредитными карточками, а также с конвертом, в котором Коуэн хранил рецепты. Скинув мертвое тело на пол, Леви захлопнул дверцу “Шевроле” и направился к ожидавшему его лимузину.

Машина выехала со стоянки и по автостраде направилась к Арлингтону.

– Здесь не много, – сообщил Ричард Хейнс по радиотелефону. – Разве что два счета за бензин на заправочной станции в Сан-Хуан Капистрано. Гостиничные счета из Лонг-Бич. Это вам что-нибудь говорит?

– Отправьте туда своих людей, – раздался голос Барента. – Начните с гостиниц и заправочных станций. Кстати, ласточки уже вернулись в Капистрано?

– Боюсь, мы пропустили это событие. – Хейнс бросил взгляд на Леви Коула, сидевшего рядом и безучастно смотревшего вперед. – Что будем делать с вашим приятелем?