Эдуард Веркин - Шаги за спиной
Пришлось идти в гараж.
Ружье оказалось на месте. Но без гарпуна. Одно ружье без патронов, другое – без гарпуна. Какой-то не приспособленный к выживанию дом, заходи кто хочешь, бери что хочешь. Как тут обороняться? Что вообще для обороны делают? Кажется, нападающих ошпаривают кипящим маслом…
Эта идея Витьке понравилась, и он поспешил, как мог, на кухню. Газ на кухне имелся, масло тоже, оливковое, подсолнечное и льняное. Он подумал, что оливковое, наверное, в силу цены, обладает большей убойной силой, достал две кастрюльки с длинными ручками, наполнил, включил газ.
Все вроде. Теперь не промазать, плеснуть прямо в…
Запел звонок. Прерывистая электронная трель. Круглов радостно подпрыгнул. Наверное, мать, она постоянно забывала мобильник, то за диван его уронит, то на комоде оставит. Она его и сейчас забыла! Отлично, да здравствует женская забывчивость! Осталось только отыскать…
Звонок не прекращался, электронные свирели продолжали заливаться, настойчивые электрические птахи. Только это был не телефон.
Глава X
Визит
Кто-то звонил в дверь.
К ним редко приходили гости, вообще, можно сказать, не приходили, Витька почти не помнил, как звучит звонок. А сейчас вот вспомнил.
Звонок. В дверь. Гость. Или гости. Добро, как говорится, пожаловать.
Парень сжал меч, нажал кнопку домофона, спросил:
– И кто это?
Шорох и электрический треск, марсианские песчаные шепоты.
– Ладно, посмотрим, кто там к нам пришел, – пробормотал Круглов, – посмотрим…
Он подошел к двери и вдруг понял, что не собирается открывать. Просто не в силах. То есть он не может даже нажать на кнопку.
Домофон зазвонил снова. Витька не выдержал, оторвал трубку, расплющил ее о стену. Чтобы не звонил. Скрипнули ворота.
– Это от ветра, – тут же сказал Круглов. – Ветер, всего лишь ветер, всего лишь ветер постучал в дверь.
Аккуратно так, ноготком.
Витька отскочил назад, запнулся, упал, загремев костылями, чуть подвернул ногу, завыл.
Постучали уже настойчивей.
– Эй! – голос был знакомый…
Но какой-то другой при этом. Чужой.
– Эй, открывай! – потребовали из динамика. – Открывай, Круглов, тут холодно!
– А кто это? – спросил он, хотя теперь-то узнал кто, с трудом, но узнал.
– Я это, Аня.
Сомёнкова. Сомёнкова, но звучит не как Сомёнкова, что-то у нее там с горлом.
– Открывай, Круглов! Мне надоело тут уже торчать! Впусти меня!
Мгновенно вспомнились они, да, вампиры, которых необходимо обязательно впускать, а если не впустить – ни в жизнь не сунутся, будут висеть в воздухе, гипнотизировать из-за решеток, шептать, искушая…
Витька ухмыльнулся. Ага, как же, сейчас, впущу.
– Я к тебе, Круглов, по делу, а ты ведешь себя как придурок! Открывай! Тут темно уже!
«Вот именно – темно. Как стемнело, так и пожаловала. Или пожаловало. Пожаловал. Чтобы шагать. Вот Круглов его не впустит, а он ведь совсем не уймется, так и будет звонить, упрашивать, кидать на крышу камни…»
– Ладно, Круглов, ты меня разозлил, – вызов оборвался.
«Я ее разозлил, – ухмыльнулся Витька. – Ну-ну, подождем, сейчас… Сейчас я тебя порадую». Он направился на кухню. Прибавил газ, поставил на конфорки кастрюли с маслом. Сейчас оно вломится, а он его маслицем кипящим. Судя по мировой культуре, это очень больно, граждане, политые кипящим маслом, становятся совершенно недееспособными.
– Открывай! – сказала Сомёнкова нервно.
– Зачем? – спросил Круглов.
– Ты что, Круглов, дурак?
– Нет. Поэтому и не открываю.
Сомёнкова пнула в дверь, Витька отметил, что несильно, как пинают все девчонки.
– У меня тут коньки, – сказала она. – Я тебе все окна повышибаю.
– Попробуй.
В дверь ударили железом. Бряк. С размаху. Затем еще раз – бряк, бряк, бряк, с бешенством и со звоном, Круглов закрыл уши.
Брякали долго – парень видел, как подскакивает антибликовая крышечка на глазке. Когда крышечка замерла, он открыл уши.
– Круглов, ты надоел, – сказали из-за двери. – Ты очень мне надоел, Круглов. Я сейчас буду бить стекла!
Про стекла заорали, причем голосом уже узнаваемым, сомёнковским, он словно прорезался из-за ширмы, зазвенел в ушах.
– Открывай! – рявкнули за дверью. – Открывай, придурок, а то я сейчас башкой стучать буду!
Витька шагнул к двери. Он взялся за засов, подумал еще некоторое время, затем сдвинул ручку, открыл замок. Дверь отошла, и показалась Сомёнкова. Злая и взъерошенная, она оттеснила Круглова и протиснулась мимо него в холл.
– Дебил, – сообщила Аня устало.
Она была в блестящем красном плаще, в резиновых, в цвет плаща, сапогах, с широким черным поясом, через плечо сумка с коньками, Витька отметил, что все это красно-черное ей очень шло. Хорошо Сомёнкова выглядела, никакая не булка, зря про нее стихи такие распространяют. Это, наверное, от коньков она такая, все фигуристки красивые…
– Чего уставился? – недобро спросила девушка. – Псих…
– Ничего. Просто…
– Просто… Я из-за тебя там три часа проторчала, околела вся. Можешь ножик, кстати, опустить, – разрешила она.
Круглов обнаружил, что стоит с поднятым мечом. Он стрельнул глазами в зеркало, убедился, что выглядит очень глупо, меч опустил.
– Теперь лучше, – Сомёнкова сняла плащ. – С тебя, кстати, Круглов, тысяча.
– Ага, – кивнул он и спрятал меч за спину. – А за что?
– За это.
Она продемонстрировала рукав плаща с большой – с кулак – рваной дырой.
– За это, голубчик. Пришлось через ворота перелезать, а они, знаешь ли, со штырями у вас. Теперь ультразвуком придется зашивать. Гони тысячу!
– Сейчас? – тупо спросил Витька.
– Нет, послезавтра. Конечно сейчас.
– У меня нет сейчас, – сказал Круглов. – Слушай, у меня есть универсальный клей…
– Ласты себе склей, – посоветовала Аня. – А что тут у тебя происходит?
Круглов не ответил. Отступил, не выпуская из рук оружия.
– Ты бы хоть сесть предложил, джентльмен, – сказала она.
– Да, конечно…
Витька кивнул в сторону дивана. Сомёнкова прошлепала к нему, села, вытянула ноги.
– Дверь закрой, – напомнила она.
Он кинулся к двери, задвинул засов, повернулся к девушке.
– Ты где была? – спросил он.
– Горло болело, – Сомёнкова потрогала себя за шею. – Сильно. Быструю ангину поймала. Мороженым объелась – на день рождения пригласили, жалко было отказываться. Пришлось дома просидеть, и сейчас еще болит – хриплю, как лошадь. Все равно секция не работает, у них карантин.
– Горло болит?
– Ага. Лечусь малиной, и вообще, знаешь ли. А ты тут, как я погляжу, развлекаешься? – Она покрутила пальцем у виска.
– Да…
– Что это с тобой? – Аня указала на ногу. – С лестницы свалился?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});