Лорел Гамильтон - Голубая луна

Одна половина его лица блистала красотой, которая и привлекла когда-то к нему внимание мастера вампиров, много сотен лет назад. Вторая половина была покрыта шрамами. Рубцами от святой воды. Они начинались примерно в дюйме от середины лица, так что глаза, нос и эти полные великолепные губы остались нетронуты, но все остальное было похоже на расплавленный воск. Бледная шея выглядела безупречно, но я знала, что шрамы тянутся ниже плеч. Торс пострадал сильнее лица, шрамы выступали и проваливались. Но только одна половина тела, как и лица, была изуродована, вторая осталась так же прекрасна.

Я знала, что и верхняя часть бедра у него изрыта рубцами, но голым я его никогда не видела, и приходилось верить ему на слово, что посередине они тоже есть. Подразумевалось, что он способен на секс, несмотря на шрамы. Наверное, я не знала и не хотела проверять.

— Где твои телохранители? — спросил Ашер.

— Телохранители? Ты имеешь в виду Джейсона и котят?

Ашер кивнул, и золотые волосы упали на изуродованную половину лица. Это была его старая привычка. Волосы скрывали шрамы — или почти скрывали. Точно так же он умел использовать тени. Будто всегда знал, как падает на него свет. Столетия практики.

— Не знаю, где они, — ответила я. — Мы только что закончили разговор с Ричардом. Наверное, они решили, что нас надо оставить наедине.

— А надо было? — спросил Ашер. Он глядел на меня, используя шрамы и красоту для контраста, усиливающего эффект. И чем-то он был недоволен.

— А это не твое собачье дело.

Дамиан сел в изножье аккуратно застеленной кровати. Огладил длинными бледными пальцами синее покрывало.

— В этой кровати вы этого не делали.

Я подошла и посмотрела на него в упор, сверху вниз:

— Если еще какой-нибудь вампир или оборотень любого вида вякнет, что чует запах секса, я ему голову откручу!

Дамиан не улыбнулся. Он вообще не был весельчаком, но в последнее время перестал быть таким серьезным. Сейчас он просто сидел и смотрел на меня. Жан-Клод или даже Ашер улыбнулись бы и стали бы меня дразнить, а Дамиан только смотрел на меня, и в его глазах проглядывала сдержанная скорбь — как у другого сдержанный смех.

Я положила руку ему на плечо — при этом мне пришлось отодвинуть локон. Он отдернулся, как от ожога, вскочил и подошел к двери.

Я убрала руку, недоумевая.

— Что с тобой, Дамиан?

Ашер подошел, встал рядом, осторожно положив мне руки на плечи.

— Ты права, Анита. Чем вы занимаетесь с мсье Зееманом — не мое собачье дело.

Я положила ладони на его руки, переплела с ним пальцы. Ощущение его прохладной кожи я помнила. Прислонилась к нему спиной, обняла себя его руками, но мне не хватало роста. Это была не моя память, а Жан-Клода. Когда-то они с Ашером более двадцати лет очень дружили; когда-то давным-давно.

Вздохнув, я стала отодвигаться.

Ашер положил подбородок мне на макушку.

— Тебе нужны руки того, от кого ты не будешь чувствовать угрозы.

Я прислонилась к нему, закрыв глаза, на миг давая ему себя держать.

— Это так приятно только потому, что напоминает чье-то чужое удовольствие.

Ашер нежно поцеловал меня в макушку.

— Ты смотришь на меня сквозь ностальгию воспоминаний Жан-Клода, и потому ты — единственная женщина за двести лет, которая не видит во мне циркового урода.

Я ткнулась лицом в сгиб его руки.

— Ты сокрушительно красив, Ашер.

Он убрал волосы с моей распухшей щеки:

— Для тебя, быть может. — И он, наклонившись, невероятно нежно поцеловал меня в щеку.

Я отодвинулась от него — мягко, почти неохотно. Воспоминания об Ашере были куда проще чего бы то ни было в этой моей жизни.

Он не пытался меня удержать.

— Если бы ты не была влюблена в двух других мужчин, то одного твоего взгляда оказалось бы вполне достаточно.

Я вздохнула:

— Извини, Ашер. Мне не надо было тебя трогать. Это просто... — Я не могла найти слов.

— Ты обращаешься со мной как со старым любовником, — помог мне Ашер. — Ты забываешь и трогаешь меня так, как трогала в те времена, когда это всегда был первый раз. За это не надо извиняться, Анита. Мне это в радость. Никто больше не коснется меня так... без напряжения.

— Жан-Клод мог бы, — сказала я. — Это его воспоминания.

Ашер улыбнулся почти скорбно:

— Он верен тебе и мсье Зееману.

— Он тебя отверг? — спросила я и тут же пожалела.

Улыбка Ашера стала ярче, потом погасла.

— Если ты не согласилась бы делить его с другой женщиной, неужто ты действительно стала бы делить его с мужчиной?

Я секунду подумала.

— Да нет. — Я нахмурилась. — Но почему мне хочется за это извиниться?

— Потому что ты делишь со мной и Жан-Клодом воспоминания о Джулианне и о нас обоих. Это был очень счастливый menage a trois, и длился он чуть ли не дольше, чем ты живешь на свете.

Джулианна была человеком-слугой Ашера. Ее сожгли как ведьму те же люди, которые изуродовали Ашера. Жан-Клод не сумел спасти их обоих. И кажется, никто из них не простил этого Жан-Клоду.

— Если я не очень мешаю, то мне нужна еда, — сказал Дамиан. Он стоял у двери, обхватив себя руками, как от холода.

— Так что, мне открыть дверь и крикнуть, чтобы принесли ужин? — спросила я.

— Мне нужно разрешение на еду, — ответил он.

Я нахмурилась от этой формулировки, но сказала:

— Пойди найди кого-нибудь из наших ходячих доноров и угостись. Но только из наших — мы не имеем права здесь охотиться.

Дамиан кивнул и выпрямился. Я ощущала его голод, но это не от голода он горбился.

— Я не буду охотиться.

— Вот и хорошо.

Он замялся, держа руку на дверной ручке. Стоя спиной ко мне, он тихо спросил:

— Можно мне пойти поесть?

Я глянула на Ашера:

— Это он к тебе обращается?

Ашер покачал головой:

— Не думаю.

— Да, конечно, иди.

Дамиан вышел, оставив дверь чуть приоткрытой.

— Что с ним творится последнее время? — спросила я.

Ашер улыбнулся:

— Наверное, это вопрос к нему, а не ко мне.

Я повернулась:

— Ты не хочешь ответить или не можешь?

Он улыбнулся, и у него была очень гибкая мимика, даже рубцовые участки двигались свободно. Ашер обращался к хирургам-косметологам в Сент-Луисе. Конечно, никто из них не имел опыта лечения рубцов от святой воды у вампира и не знал, получится ли что-нибудь, но доктора выражали надежду — правда, осторожную. До первой операции еще предстояли месяцы.

— Дело в том, Анита, что страхи бывают очень личные.

— Ты хочешь сказать, что Дамиан меня боится?

Я даже не пыталась скрыть удивление в голосе.

— Я хочу сказать, что если ты хочешь услышать ответ, обратись прямо к нему.

Я тяжело вздохнула:

— Этого мне только не хватало. Сложностей с еще одним мужчиной.