Олег Рой - Старьевщица

Она вообще была большая молодчина, эта их Галочка, как ласково называли за глаза ученики свою первую учительницу Галину Михайловну. Благодаря ей у Андрея, в отличие от большинства его сверстников, не было неприязни ни к школе, ни к учебе. Если и появилось что-то подобное, то в старших классах. А первые три года он просто обожал школу, каждое утро летел туда как на крыльях. И на всю жизнь полюбил узнавать что-то новое. Первое сентября становилось для него настоящим праздником, и до сих пор вид падающих желтых листьев, особенно почему-то кленовых, вызывал у него приятные ассоциации и светлые воспоминания о первых школьных годах.

Спасибо за все Галочке, этой чудесной женщине… Тогда, впрочем, и не женщине даже, а совсем еще молодой девушке, ведь когда они познакомились, ей было немногим больше двадцати лет. Класс Андрея и Кости стал первым в учительской биографии Галины Михайловны. Наверное, потому, что она сама была еще очень юной. Галочка так хорошо чувствовала детей: как их заинтересовать, как лучше все объяснить им и когда дать отдохнуть и поиграть. Сказать больше — от нее, от Галочки, он набирался тепла и почти материнской любви, которой так не хватало ему дома.

В ту ужасную субботу, когда отец навсегда ушел из семьи, четверокласснику Андрею крепко не повезло — он принес домой дневник с двойкой и замечанием за плохое поведение. Конечно, это была не первая двойка в его жизни. Ну не давался ему русский язык, хоть ты убейся, не мог он запомнить все эти правила и понять логики, почему одно слово надо писать так, а второе, по всем признакам точно такое же, — совершенно иначе, потому что это, видите ли, «исключение». Обычно за отметки его не ругали, но в тот день мать вдруг не только наорала на него, но и больно выпорола его ремнем. Расстроенный и обиженный, он убежал из дому, бродил, сам не зная где, и, когда уже начало темнеть, встретил в сквере неподалеку от школы Галину Михайловну.

— Ой, Андрюша, привет! Что это ты так поздно? Как дела? Что с тобой?..

Из всех его взрослых знакомых Галочка была единственным человеком, который не только задавал ему этот вопрос, но и слушал, что он ответит. И он не выдержал: заплакал и рассказал ей о своих бедах. И Галочка повела его к себе домой, напоила чаем с клубничным вареньем, все время рассказывала что-то интересное и показывала красивые книги. А потом отвела его домой и долго о чем-то разговаривала за закрытой дверью с мамой, которая после ее ухода пришла, опустив глаза, к нему, попросила у него прощения (Андрей на всю жизнь запомнил это) и, с трудом сдерживая слезы, судорожно всхлипывая, рассказала об уходе отца.

С этого времени началась настоящая дружба ученика и учительницы. На переменках Андрей часто забегал к ней, даже стал вожатым, чтобы ходить к ее малышам — следующему классу, который вела Галина Михайловна. Андрей делился с Галочкой всеми своими проблемами, радостями и печалями. Что бы ни случилось, он всегда шел к ней. Он уже многое знал о ней, знал, что она родилась и выросла на Урале, что приехала в Москву к мужу, но так и не сумела по-настоящему привыкнуть к столице, казавшейся ей слишком большой, неприветливой и жестокой к людям.

Конечно, не один Андрей Шелаев любил Галочку, к ней тепло относился весь их класс. На последнем звонке, куда Андрюшка заглянул по старой памяти, хотя уже и не учился в школе, девчонки чуть не затопили школу слезами, так грустно им было расставаться с первой учительницей. Действительно, все, как в песне «Учительница первая моя…».

А спустя несколько лет после их выпуска Галочка все-таки разошлась с мужем и вернулась к себе на Урал. Но в Москву с тех пор приезжала почти каждый год — в летние каникулы. И это становилось вполне законным поводом для ее бывших выпускников в очередной раз собраться на встречу одноклассников, сначала у кого-нибудь дома, потом в каком-то из ресторанов. В первый раз пришел почти весь класс, затем с каждым годом народу становилось все меньше. Но Андрей Шелаев оставался верным рыцарем Галочки. Зная, как тяжело ей живется на зарплату провинциальной учительницы, он старался ей помогать — встречал на вокзале, возил по городу на своем автомобиле, заказывал ресторан для встречи одноклассников и дважды щедро спонсировал ремонт и покупку мебели для ее класса. А когда Галина Михайловна, смущаясь, говорила, что ей неудобно принимать от него такие подарки, напоминал: не она ли учила их всегда помогать друг другу? Если он может это себе позволить, почему бы не сделать доброе дело? Будь она на его месте, она поступила бы точно так же — разве не так?..

Со всем этим ворохом воспоминаний, едва наступил вечер, Андрей отправился в знакомый бар. Теперь он снова сделался здесь желанным гостем. Бармены Руслан и Дима встречали его только что не с распростертыми объятиями. Андрей заказал любимый виски, мысленно прикинув, сколько порций он может позволить себе на оставшуюся в кармане сумму, уселся за привычный столик и принялся неторопливо смаковать маленькими глотками напиток.

И очень скоро его ожидание было вознаграждено. Не прошло и четверти часа, как в зал вошла та, ради которой он был здесь. Окинув взглядом ее фигуру, Андрей машинально отметил, что на Старьевщице все то же черное платье, какое было на ней в их первый вечер. И он ощутил невольную радость при виде этой таинственной женщины. Ведь до того, как она вошла в зал, он в глубине души все еще сомневался в ее реальности. Но Старьевщица подошла к нему, опустилась на стул напротив.

— Что тебе заказать? — поинтересовался Андрей.

— Смотря какой суммой ты располагаешь, — усмехнулась она. И, заметив его недовольную гримасу, примирительно добавила: — Ладно, ладно. Я-то отлично знаю, сколько у тебя денег осталось.

— Откуда? — зачем-то глупо спросил он.

— Твои мысли мне пока не менее интересны, чем воспоминания, — туманно ответила она и замолкла.

Вполне резонно было бы сейчас и задать ей один из вопросов, что мучили Андрея с момента их необычной встречи.

Но он не решался. Она молчала, он тоже молчал. Почему он так странно себя чувствует? Отчего ему с ней так не по себе, вон даже ладони потеют и внутри, где-то внизу живота, холодок — щекочущий, неприятный?.. Ну не боится же он ее, в самом деле! Впрочем, подобные невероятные, да что там невероятные — сверхъестественные! — возможности не могут не внушить опасения и даже страха…

Пауза затянулась. Андрей начал искать возможность прервать ее. Но, к сожалению, не придумал ничего умнее, кроме как заметить:

— Что-то холодно сегодня было весь день. Хоть и март, но на весну совсем не похоже.

Старьевщица опять небрежно усмехнулась в ответ: