Новая эра Z - Кэри Майк
Если бы она только не говорила с детьми о смерти в тот день. Если бы не читала им «Атаку легкой бригады» и если бы они не спросили, каково это – быть мертвым, тогда она не погладила бы волосы Мелани, и ничего этого не произошло. Ей не пришлось бы давать обещание, которое она не может сдержать и от которого не может уйти.
Она может быть такой же эгоистичной, как всегда, прощая себя, как и все, просыпаясь каждый день с мыслями, будто только что родилась.
29
Сержант Паркс сделал свой выбор. Он направляется в Стотфолд.
Это захудалое местечко на пути к А1 не вызывает у него больших надежд. Они не смогут пополнить там свои запасы или найти новый транспорт. Все, что хоть чего-нибудь стоило, уже давным-давно растащили. Он решил зайти в Стотфолд по двум причинам: во-первых, город лежит на их пути, во-вторых, когда вечер начнет сменять день, они превратятся в нищих, которые не вправе выбирать. Он хочет найти убежище до наступления темноты.
Но они по-прежнему в двух милях от города – недостаточно близко, чтобы увидеть дымоход водяной мельницы, поднимающийся где-то там, над деревьями, – сейчас они проходят церковь.
По мнению Паркса, это не самое удачное место для церкви, потому что поблизости ничего нет. Еще до Катастрофы у них наверняка не было возможности торговать. Она сейчас так же бесполезна, как и бивуак. Слишком много больших окон, к тому же разбитых, и массивный арочный проем, зияющий, как беззубый рот (интересно, куда делись двери).
Но рядом с основным зданием стоит гараж из шлакобетона, и Парксу он с виду нравится. Когда сержант подходит к нему, желая осмотреть поближе и приказав остальным ждать в стороне, гараж нравится ему еще больше. Дверь-подъемник выполнена из прочного металла. Она не поддастся, когда голодные начнут толкать ее и царапать, а ржавый механизм (болты, косяк) придаст дополнительной устойчивости в нужный момент. Второй путь внутрь преграждает деревянная дверь с замком марки Йель. Куда менее безопасный вариант, но, с другой стороны, Паркс может выбить цилиндр и открыть дверь снаружи, не повредив ее, а затем – если им повезет – вставить цилиндр обратно в замок или соорудить баррикаду изнутри.
Он машет Галлахеру, чтобы тот присоединился к нему. Они заходят в церковь, пока женщины ждут у дороги. В первые минуты не появляется ни одного голодного, и это хороший знак. На полу рядом с крестом лежат кости, но они похожи на кости животных. Их оставила лиса или хорек, наверное, или какой-нибудь проходящий сатанист.
Над алтарем зеленой краской написано «ОН НЕ СЛЫШИТ, ДЕБИЛЫ». Паркс воспринимает это как данность. Он никогда в жизни не молился.
Но здесь этим занимались другие. На скамье Паркс находит женскую сумочку. В ней много всякой всячины: помада, крошечный псалтырь, ключи от автомобиля со встроенным геолокатором и один экстратонкий презерватив. Такие безупречные предметы быта ослепляют его ненадолго, призрак старого мира встает перед ним, когда самыми большими проблемами были небезопасный секс и неправильно припаркованный автомобиль.
Галлахер заглядывает в боковую комнату, ризницу или что-то подобное, луч фонаря быстро проскальзывает по углам, и он захлопывает дверь. «Все чисто, сержант», – кричит он.
Это может быть хлопанье дверью, но, скорее всего, это слова. Что-то выбегает из темноты в задней части церкви. Оно накидывается на Галлахера, сбивая его с ног, и он с грохотом валится на деревянный пол.
Паркс оборачивается и видит два корчащихся тела. Ему даже не нужно обдумывать это. Он выхватывает пистолет и берет на мушку темную точку, голову голодного, судорожно тянущуюся к горлу Галлахера, и нажимает спуск. Это нельзя назвать треском, звук больше напоминает встречу топора и бревна.
Его цель застыла. Пуля зашла в затылок голодному. Если бы это была обычная девятимиллиметровая пуля, она прошла бы навылет и задела Галлахера тоже. В другом случае, маловероятном, пролетела бы рядом, разбрызгав мозги голодного на лицо Галлахера – последствия здесь предсказуемы и безрадостны, вопрос времени – час, день или неделя. Но эта пуля из стали и алюминия с мягким наконечником для минимального проникновения. При столкновении с объектом она разлетается на множество маленьких кусочков, превращая мозг голодного в розовый молочный коктейль.
Галлахер отталкивает безвольное тело в сторону и поднимается. «Дерьмо! – пыхтит он. – Я… я не заметил его, пока он не сбил меня с ног. Спасибо, сержант!»
Паркс проверяет тело. Голодный неподвижен, серое вещество сочится из глаз, носа, ушей, почти отовсюду. Раньше это был мужчина, темноволосый, немного младше, по правде говоря, чем сам Паркс. Из одежды на нем остались разлагающиеся останки стихаря, так что заразился он, скорее всего, здесь. Может, и стоял так все время в темноте в ожидании еды. Или пришел сюда после того, как заразился и прежний владелец тела погиб. Это так же странно происходит, как и звучит. Вместо того чтобы застыть на месте, некоторые голодные идут в определенные места, где раньше был их дом или работа. Паркс будет очень удивлен, если доктор Колдуэлл знает об этом, ведь тогда ее теория о том, что мозг хозяина полностью умирает, как только паразит берет верх, окажется не совсем точной.
Галлахер осматривает себя на наличие порезов, укусов и просто жидкостей, вытекающих из голодного. Паркс тоже его осматривает, не меньше минуты. Несмотря на близкий контакт, Галлахер чист. Он по-прежнему благодарит Паркса дрожащим голосом. Сержант столько раз был на волосок от смерти в тех вылазках, что перестал обращать на них внимание. Он лишь советует Галлахеру молчать в опасных ситуациях. Сигналы рукой также хороши, но куда безопаснее.
Они выходят на улицу, где их ждут гражданские, в пятидесяти ярдах от церкви на краю гравийной дороги. Они, кажется, и не подозревают о случившемся, ведь солдаты что-то искали в церкви, звуки совпадают.
– Все в порядке? – спрашивает Джустин.
– Все хорошо, – говорит Паркс. – Мы почти закончили. Смотрите за дорогой, если что-то покажется – кричите.
Он идет к гаражу, который при ближайшем рассмотрении оказывается даже лучше, чем он думал. Замок можно было выбить прикладом, но необходимость в этом отпала, – дверь открылась, стоило ему дернуть за ручку. Тот, кто был здесь раньше, закрыл дверь на щеколду.
Они идут медленно и осторожно, прикрывая друг друга. Паркс приседает на одно колено и вскидывает винтовку, которая уже переведена в автоматический режим и готова превратить любого в фарш. Галлахер достает фонарь, и луч света медленно скользит по стенам.
Никого. Чисто. Здесь негде прятаться и неприятных сюрпризов быть не должно.
– Все хорошо, – бормочет Паркс. – Это место отлично подходит. Приведи их сюда.
Галлахер, как пастух, приводит гражданских, и Паркс закрывает дверь, благо замок полностью исправен. Они не так рады замкнутому пространству с тяжелым, спертым воздухом, как Паркс, но спорить никто не намерен. Правда в том, что женщины не привыкли к быстрым марш-броскам и, как и Паркс, если не ворошить прошлое, не знают, что такое провести ночь за периметром. Они очень устали и нервничают, шарахаясь от каждой тени. Как и он, но свою усталость и страх он засунул куда подальше, поэтому с виду по нему ничего не скажешь.
Единственным спорным вопросом остается девчонка, что неудивительно. Паркс предлагает ей спать в церкви, а Джустин предлагает Парксу спать у себя в заднице. «Могу лишь повторить все то, что уже сказала», – твердо говорит она, вскрывая еще не затянувшуюся рану в их отношениях. Паркс считает, что она не угомонится никогда. И по правде говоря, ему это нравится. Если ты запретил себе чувствовать что-либо, то гнев все же лучшая из альтернатив.
– Даже если бы голодные были единственной опасностью здесь, – говорит она сейчас. – Все вокруг – все это – так же странно для Мелани, как и для нас. И так же пугающе. Мы не можем оставить ее одну, связанную, в пустом здании на всю ночь.
– Тогда оставайтесь там с ней, – отвечает Паркс.
