Шарлин Харрис - Клуб знаменитых убийц

Я молча кивнула.

— Аврора, девочка моя, тебе угрожает опасность, — нарочито спокойным тоном изрекла мама. — Ты должна немедленно уехать из Лоренсетона. Я вовсе не хочу, чтобы тебя снова попытались убить. Или навлекли на тебя подозрения, как это сделали с бедной Мелани.

— Может, я и не прочь уехать, — пожала я плечами. — Но ты, наверное, забыла, что мне следует каждый день ходить на работу в библиотеку. Не могу же я явиться к своему боссу и сообщить, что мамуля за меня опасается и хочет, чтобы я уехала из города на неопределенное время. Как ты думаешь, что он мне ответит?

— А сама ты, насколько я понимаю, ничего не боишься? — процедила мама, взбешенная словечком «мамуля», которое она ненавидела.

— Еще как боюсь! Стоит мне вспомнить мертвую Мэми Райт — у меня душа в пятки уходит. Видела бы ты, что с ней сделал убийца! Но уезжать я не собираюсь. У меня своя жизнь, и я не могу ее ломать.

Мама ничего не ответила, однако ее удивленный взгляд говорил красноречивее всяких слов. «С каких это пор у тебя появилась своя жизнь?» — было написано на ее лице.

Заверив маму, что я буду соблюдать величайшую осторожность, я отправилась домой, унося с собой кастрюльку с мясом. Мясо я намеревалась съесть на ужин. Также в мои планы входило посвятить остаток дня и вечер размышлениям о своей печальной участи. Одинокие воскресные вечера наилучшим образом подходят для подобного времяпрепровождения.

Оказавшись дома, я сняла нарядное платье. Сколь бы пренебрежительно Амина ни отзывалась о моем гардеробе, у меня есть красивые платья, которые очень мне идут. Потом надела старый растянутый свитер. Смывать макияж и стягивать волосы в тоскливый узел я не стала, хотя мне хотелось это сделать.

Больше всех занятий на свете я ненавижу мытье окон. Настроение у меня было таким паршивым, что это времяпрепровождение вполне ему соответствовало. Небо немного прояснилось, дождя больше не ожидалось. Я собрала все необходимое для тягомотной процедуры и принялась за окна первого этажа. Мрачная, как туча, я брызгала на стекла моющим средством и протирала их тряпкой. Я предусмотрительно захватила табуретку, но, даже взгромоздившись на нее, с трудом дотягивалась до верхнего края рамы.

Когда окна первого этажа засверкали чистотой, я потащила все свои причиндалы наверх. Начать я решила с окна гостевой спальни. Оно выходило на стоянку, и я прекрасно видела, как Крэндаллы, пожилая пара, живущая рядом, возвращаются домой. Оба были нарядно одеты и явно пребывали в отличном расположении духа. Наверное, они обедали у кого-нибудь из своих детей. Все их дети жили в нашем городе и имели свои семьи. Если я не ошибаюсь, Тинтси Крэндалл хвасталась, что у них уже восемь внуков. Глядя, как Тинтси и ее муж Джед весело переговариваются и смеются, как он ласково похлопывает ее по могучему крупу, я ощутила острый приступ зависти.

Стоило пожилым супругам скрыться в дверях своего дома, на стоянку въехала голубая машина Бэнкстона. Сначала оттуда вышел он собственной персоной, потом, разумеется, Мелани. Влюбленные голубки незамедлительно заключили друг друга в объятия и принялись целоваться. Неужели они не могут подождать, пока окажутся дома, недоуменно спрашивала я себя. Впрочем, меня никак не назовешь специалистом по части нежных чувств.

Мое намерение погоревать о тяжелой судьбе удалось на славу. Обстоятельства в полной мере тому способствовали. При мысли, что воскресным вечером, когда нормальные люди предаются любви или воркуют у семейного очага, я должна в одиночестве ужинать разогретым мясом, на глаза у меня навернулись слезы.

Тем не менее, проглотив несколько кусочков, я почувствовала, что больше не хочу растравлять свои раны. Напротив, у меня возникло желание хоть как-то себя утешить. Пожалуй, стоит последовать совету Амины, решила я. Разумеется, я не отношусь к числу женщин, которые считают новую шмотку лучшим лекарством от всех горестей. Но обновка явно не принесет мне вреда.

Завтра с утра непременно отправлюсь в магазин матери Амины и выберу себе что-нибудь умопомрачительное. У Робина Крузо не останется ни малейшего шанса устоять.

А нынешним вечером у меня тоже будет занятие поинтереснее, чем проливать слезы, сказала я себе. Достала телефонную книгу и набрала номер.

Глава восьмая

К восьми часам вечера все они были здесь. Мой дом давно не видел такого наплыва гостей. Джейн, Джеральд и Салли расположились в креслах, остальным пришлось довольствоваться принесенными из кухни табуретками. Бэнкстон и Мелани устроились на полу. Влюбленным, как известно, все нипочем.

Робину Крузо я звонить не стала. В конце концов, он был в клубе один-единственный раз. Лимастер Кейн сидел в стороне, ни с кем не заговаривая. Его темное лицо не выражало ровным счетом никаких чувств. Гиффорд Доукс не преминул привести с собой Рейнальдо. Оба с угрюмым выражением лица сидели на ковре, привалившись к стене. Джеральд Райт, похоже, еще ее оправился от шока. По крайней мере, никогда не видела его таким бледным и растерянным. Под глазами у него залегли темные круги. Бенджамин Грир пытался непринужденно болтать с Перри Эллисоном, делая вид, что они закадычные друзья. Салли прилагала героические усилия, чтобы беспрестанно не смотреть на своего злополучного сына и поддерживать разговор с Артуром, который выглядел до смерти усталым. Джон Квинслэнд, галантно склонив седовласую голову, внимал Джейн Ингл, которая что-то рассказывала в полголоса.

В подобной ситуации мне, несомненно, следовало встать и произнести что-нибудь вроде: «Полагаю, друзья, все вы догадываетесь, с какой целью я собрала вас здесь». Но для подобного выступления у меня не хватало пороху. Да и зачем говорить о том, что и без меня всем известно.

Я просительно посмотрела на Джона, надеясь, что он возьмет инициативу в свои руки. Ведь именно он был президентом клуба. Но, судя по его выжидательному взгляду, он предоставлял действовать мне. Что ж, придется собрать в кулак все свое мужество.

— Друзья мои, — донесся до меня собственный писклявый голос.

Тихий шелест разговоров моментально стих. Я молчала, пытаясь привести мысли в порядок.

— Ро, не могли бы вы встать, — попросил Гиффорд. — А то мы вас не видим.

Все прочие закивали, и я была вынуждена подчиниться.

— Прежде всего позвольте мне от лица всех нас выразить сочувствие Джеральду, — произнесла я озирая собравшихся с незначительной высоты собственного роста.

По комнате прокатился одобрительный гул. Джеральд, по-прежнему вялый и апатичный, слегка наклонил голову в знак признательности.