Клайв Баркер - Вечный похититель

«Мне нравится твой вызов», — сказал Худ, и пока он говорил, слабые мычание и рев донеслись с ковчега, маленькие окна распахнулись настежь, двери широко раскрылись и появилось несколько десятков животных, идеальные миниатюрные копии: слоны, жирафы, гиены, муравьеды и голуби.

«Доволен?» — спросил Худ.

Харви пожал плечами. «Нормально, мне кажется», — сказал он.

"Нормально? — переспросил Худ.

— Это маленькое чудо".

«Так сделай и другое».

«Другой ковчег?»

«Другое чудо!»

«Чего бы тебе хотелось?»

Харви повернулся спиной к Худу-Дому и обозрел лужайку. Вид миссис Гриффин, которая с изумлением смотрела на происходящее, вдохновил на новое требование. «Я хочу цветы, — сказал он. — Повсюду! И чтобы не было двух похожих».

«Зачем?» — спросил Худ-Дом.

«Ты говорил, что я получу все, чего пожелаю, — ответил Харви. — И ты не говорил, что я должен буду объяснять тебе причины. Если я должен буду это делать, все удовольствие пропадет».

«О, я понял свою ошибку, — сказал Худ-Дом. — Ты должен получать удовольствие, чего бы это ни стоило».

«Значит, дай мне цветы», — настаивал Харви.

Лужайка начала дрожать, как будто под нею происходило небольшое землетрясение, и в следующий миг бесчисленные побеги раздвинули зелень травы. Миссис Гриффин засмеялась от восторга.

«Погляди на них! — сказала она. — Только погляди!»

Это было достойное зрелище, десятки тысяч цветов одновременно взорвались цветением. Харви смог бы назвать некоторые из них, если бы попробовали провести экзамен: тюльпаны, нарциссы, розы. Но большая часть их была ему неизвестна: сорта, которые распускались ночью в Верхних Гималаях или на продуваемых ветрами плато Терра дель Фуего, цветы с бутоном таким большим, как его голова, или таким маленьким, как ноготь его большого пальца, цветы, производившие зловоние, напоминающее запах тухлого мяса, и пахнувшие, как ветерок из самого Рая.

Даже зная, что все это лишь иллюзия, он был поражен и заявил об этом.

«Выглядит неплохо», — сказал он Худу-Дому.

«Доволен?» — хотел знать тот.

Был ли голос его немного слабее чем прежде, размышлял Харви. Он подозревал, что да. Однако он ни единым знаком не выдал своего подозрения. Он просто сказал:

«Мы направляемся туда...»

«Направляемся куда?» — спросил Худ-Дом.

«Ну, — сказал Харви, — думаю, мы узнаем, когда придем на место».

Негромкое раздраженное ворчание долетело со стороны Дома. Окна задребезжали. Одна или две черепицы соскользнули с крыши и разбились вдребезги о землю.

Мне надо быть осторожным, подумал Харви, Худ начнет сердиться. Риктус эхом отозвался на эту мысль.

«Я надеюсь, ты не играешь с мистером Худом, — предупредил он, — потому что он не любит таких игр».

«Он хочет, чтобы я был счастлив, не так ли?» — спросил Харви.

«Конечно».

«А как насчет того, чтобы что-нибудь поесть?»

«Кухня полна», — сказал Риктус.

«Я не хочу пирогов и горячих сосисок. Я хочу... — он замолк, тщательно роясь в своей памяти и вспоминая названия деликатесов, о которых он когда-либо слышал — жареного лебедя и устриц и эти маленькие черные яйца...»

«Икру?» — спросил Риктус.

«Ага! Я хочу икру!»

«На самом деле? Она омерзительна».

«И все же я ее хочу! — сказал Харви. — И лягушачьи ножки с хреном и гранатовым соком».

Еда уже появилась в коридоре, одна дымящаяся тарелка на другой. Запахи сначала изводили танталовыми муками, но чем больше блюд добавлял к списку Харви, тем более тошнотворной становилась смесь. Однако его меню, состоящее из настоящей еды, быстро подошло к концу, поэтому вместо того, чтобы давать Дому простые рецепты вроде фрикаделек и пиццы, он начал изобретать блюда.

«Я хочу омаров, приготовленных в лимонаде, и бифштексы из конины с соусом — желе, и сыр из прессованного творога, и суп — пепперони...»

«Погоди! Погоди! — воскликнул Риктус. — Ты слишком спешишь».

Но Харви не останавливался.

«...и жаркое из брюссельской капусты с улиточьей помадкой и со свиными ножками...»

«Погоди!» — взвыл Дом.

На этот раз Харви остановился.

В пылу своего открытия он даже не глянул, продолжает ли Худ снабжать его всем этим съестным, но теперь он увидел, что блюда, которые он потребовал, громоздились в коридоре столь высокими грудами, что угрожали снести ковчег и отправить его в плаванье по омерзительному морю сластей и жаркого.

«Я знаю, что ты делаешь», — сказал Худ-Дом.

Ое-ей, подумал Харви, он разгадал меня.

Он перевел взгляд с еды у двери на фасад и увидел, что его план истощить волшебство Дома и вправду действует. Теперь многие окна треснули или разбились, двери облупились и свисали с петель, доски крыльца, покрытые плесенью, вспучились.

«Ты испытываешь меня, да?» — сказал Худ. Его голос никогда не был мелодичным, но теперь он был еще безобразнее, чем обычно: как бурчание в животе у Дьявола. «Признайся, вор!» — сказал он.

Харви глубоко вздохнул, затем сказал:

«Если я собираюсь стать твоим подмастерьем, мне необходимо знать, насколько ты силен».

«Ты удовлетворен?» — требовательно спросил разрушающийся Дом.

«Почти», — сказал Харви.

«Чего же еще ты хочешь?» — спросил Дом.

Действительно, чего же еще, подумал Харви. Его мысли крутились среди нелепых перечислений, у него мало что оставалось по части требований.

«Ты можешь получить последний подарок, — сказал Худ-Дом, — одно, последнее, доказательство моей мощи. Потом ты должен навеки веков признать меня своим Повелителем. Согласен?»

Харви почувствовал, как струйка холодного пота сбегает по спине вдоль позвоночника. Он уставился на пошатывающийся Дом, и мысли у него в голове завертелись. Чего еще потребовать?

«Согласен?» — прогудел Дом.

«Согласен», — ответил Харви.

«Итак, говори, — продолжал Дом, — чего же ты хочешь?»

Харви посмотрел на крошечных животных вокруг ковчега и на цветы, и на еду, выползавшую через дверь, подобно блевоте. Что же он должен потребовать? Одно, последнее требование, чтобы сломать Худу хребет. Но что? Что?

Порыв ледяного ветра прилетел со стороны озера. Осень была неподалеку. Пора умирания.

«Знаю!» — внезапно воскликнул он.

«Скажи мне, — ответил Дом. — Скажи, и закончим эту игру раз и навсегда. Я хочу, чтобы твоя смышленая душа была под моим крылом, маленький вор».

«И я хочу... Хочу разные времена года, — сказал Харви. — Все времена года одновременно».

«Одновременно?»

«Да, одновременно!»

«Это бессмысленно!»

«Это то, чего я хочу».

«Глупость! Идиотизм!»

«Но это то, чего я хочу! Ты говорил еще об одном желании. Вот оно!»