Сборник - Профессор бессмертия. Мистические произведения русских писателей

– Она псалтырь может читать, только не бойко, по складам, – пояснила Таиса.

– Ну вот, миленькая, чтобы тебе было у нас занятие, – обратилась к Маше Манефа, – возьми почитать эти книги. – Она сняла с полки две книги в старых переплетах. – Это житие святого Ивана Тимофеевича Муромского, – сказала она, указывая на одну книгу, – а это Книга Голубиная. На этих книгах и наладишься; потом бойко читать будешь.

Машура взяла обе книги и поцеловала руку настоятельницы.

– Да ты, духовница, – сказала Манефа Таисе, – чтобы девица-то не скучала, познакомь ее с нашими… Пускай вместе с ними поработает, нам пособит… Время теперь горячее… И на огороде много делов. Ну, Бог с вами, идите, родненькие, – отпустила их Манефа.

Машура, придя домой, сейчас же взялась за чтение. Она раскрыла житие Ивана Тимофеевича Муромского. Книга была рукописная, написана полууставом. Машуре книга не давалась.

– Не могу, крестная, разобрать, – сказала она духовнице. – Ты меня поучи.

– Ничего, натореешь, коли будешь стараться, – утешала ее Таиса, – а пока наладишься, я тебе житие это сама расскажу… Больно любопытно оно, житие-то! Иван Тимофеевич был христос совсем особенный… Это нашей веры христос был… Я уж тебе говорила, милая, что христос у нас не один… Разные христы были…

И Таиса принялась за рассказ о христе Иване Тимофеевиче, родившимся в Муромском уезде. Машура узнала от крестной, что Иван Тимофеевич жил давно, что он юродствовал и творил чудеса. Истинные христиане почитали его за второго христа, он мог выводить души из ада в царствие небесное, помогал бедным и сирым, но на него было воздвигнуто гонение. Ивана Тимофеевича пытали на Лобном месте в Москве и, наконец, распяли на стене у Спасских ворот, идя в Кремль по левой стороне, где часовня. Когда Иван Тимофеевич, будучи распят, испустил дух по божественной воле своей, то снят был со стены сторожами и похоронен в Лобном месте в могиле со сводами. Погребение было в пятницу, а в субботу на воскресенье, как только начался благовест в Кремле в Успенском Соборе, Иван Тимофеевич воскрес при свидетелях и после того явился к своим ученикам в Муромском уезде, а потом опять в Москве, где он скончался плотию на сотом году жизни. И хотя он и был воплощенный Бог, но тело его было похоронено у церкви св. Николая в Драчах, откуда он вознесся в славе своей для соединения с Отцом Небесным…

Машура слушала с увлечением рассказ Таисы, широко раскрыв свои черные глаза, и, когда крестная говорила о вознесении Муромского христа на небо, она понимала это вознесение по-своему. Она вспоминала о том, как она сама возносилась на поляне в отраднинском лесу; она знала, что значит вознестись к престолу Божию и какое это блаженство…

– Ну а Голубиная Книга, – спросила Машура после таисиного рассказа о христе, – такая же хорошая?

– И это хорошая книга, – говорила духовница. – Да вот, для пробы почитай сама, – показала Таиса на страницу книги. – Книга печатная, ты разберешь…

Машура взялась читать указанную крестной страницу. Дело понемногу пошло, и она прочитала следующие стихи:

Кривда правду одолеть хочет.Правду кривда переспорила.Правда пошла на небеса,К самому Христу, царю небесному,А кривда пошла у нас по всей земле —По всей земле по святорусской.По всему народу христианскому.Кто будет кривдою жить,Тот отчаянный от Господа.А кто будет правдой жить,Тот причаянный ко Господу.Та душа наследуетСебе Царствие небесное.

– Вот хорошо-то написано! – с восторгом воскликнула Машура, прочитав эти стихи.

Прошло несколько дней. Машура привыкла у крестной, начинала втягиваться в новую жизнь. Она принимала участие в полевых и других работах – в работах «во славу Божию», как говорила Таиса. Сама она была крепкая и сильная девушка и, по своей прежней деревенской жизни, приучена матерью к физическому труду. Только за свое жительство на хуторе она избаловалась в праздности. Теперь же она стала отходить от этого баловства, сопряженного со скукой. Машура стала забывать о хуторской жизни за новыми охватившими ее впечатлениями. Все ей нравилось в общине. Ее товарки, молодые девушки, были не только с ней ласковы, но, видимо, старались ей угодить и услужить. Приветливо глядели на нее и старицы, и братцы. Последних было немного в общине – только пять человек. Молодых работников между ними не было; все были мужики на возрасте. И шло дело в общине, по-видимому, ладно. Обхождение между божьими людьми было дружелюбное; все они звали друг друга не иначе, как ласковыми, уменьшительными именами: Марьюшка, Васенька, Аннушка, Леночка, миленькая, родненький…

Радения, о которых говорила Таиса, еще не начинались. Это предстояло впереди, когда кончится рабочая пора. Теперь же по вечерам в трапезной после ужина (трапезная находилась в том же здании, где и моленная; только вход был с другого конца) божьи люди садились в кружок в углу под иконами и там пели, и пели они стройно. Запомнила Машура слова одной песни:

Просили мы тебя, Господи, дать нам Иисуса Христа.Просили дать Сына Божия, нас помиловать.И дал ты нам христа обретенногоХриста в человеке рожденного…

Машура знала, о каком обретенном христе пели сестры. И она ждала скорее еще раз увидеть этого христа…

Приехал, наконец, из Виндреевки старик Афиноген, тот самый, который был возницей Таисы и Машуры при их путешествии из Отрадного. Приехал он с паникадилами для моленной. Паникадил этих уже давно ждали в обители. Афиноген привез также письмо от Максима Васильевича к настоятельнице Манефе. Ракеев писал к настоятельнице, что посылаемые паникадила он получил от московского благотворителя, богатого купца Бердникова, что такие же паникадила Бердников пожертвовал и для другого его божьего питомника. В этом же письме Максим Васильевич наказывал Манефе приехать к нему на большое моление, назначенное на воскресенье, и чтобы она взяла с собой уставщицу Ксению, духовницу Таису, братца Василия и трех девиц, в числе коих он упомянул и о Маше, таисиной родственнице. Писал наконец Ракеев, что если Маша не принята еще в обительский корабль, то пусть ей прием сделают теперь же, по надлежащем приготовлении, и возьмут с нее обет, как это полагается. Максим Васильевич заключил письмо своим благословением, посылаемым божьим людям общины.

Получив ракеевское послание, Манефа тотчас же позвала Таису, сообщила ей все касающееся Маши. Она поручила Таисе немедленно заняться Машей и приготовить ее к принятию в их истинную веру. Таиса сказала, что постарается это исполнить. Самое принятие было назначено Манефой в пятницу.