Михаил Ладыгин - Дочь вампира

— Как это гладко у вас получается! — восхитился Мотрин. — А куда же, по-вашему, мог подеваться Брыль?

— На этот вопрос ответить посложнее. Но я готов предположить, что он мог оступиться и попасть в болото. Сам я в первый день промок до ушей, прогулявшись по трясине, которую принял за милую лесную полянку.

— Если это так, то тут концов не найдёшь, — посетовал блюститель порядка. — Что же делать?

— На вашем месте я немедленно вызвал бы сюда группу из центра, чтобы они забрали труп Николаева. К их приезду надо бы оформить протокол. Этот прискорбный несчастный случай, — я опять ткнул пальцем в бренные останки Олега, — не вызовет ни малейших сомнений у самого въедливого следователя. Пусть они сами связываются с родственниками и объясняются с ними. Трогать пока я бы ничего не стал.

— Разумно, — согласился Мотрин, — а что делать со вторым?

— Я, пожалуй, прокачусь по лесу, — с наигранной неохотой предложил я, — может быть, найду что-нибудь.

— Да? — в голосе милиционера чувствовалась горечь: он проигрывал мне всю партию вчистую.

Покачивая головой, он побрёл в сторону села, а я по наезженной дороге покатил на своём лендровере к болоту. В кармане у меня лежала бейсбольная шапочка Брыля, прихваченная в доме вместе с телом Николаева.

Подъехав к болоту, я затёр следы гвоздей на пне землёй, потом посидел на пеньке и потоптался на берегу, изображая интенсивные поиски, а напоследок прицепил шапочку Брыля на чахлый кустик бузины, росший на кочке у края болота. Можно было возвращаться.

Лихо подкатив к дому Мотрина, я радостно сообщил милиционеру о своей находке, от чего он сразу же как-то погрустнел, а когда ему предложили пошарить в болоте, он безнадёжно махнул рукой и заметил, что с самой мощной техникой это займёт не меньше месяца. Впрочем, по его мнению, никто этим заниматься не станет.

В свою очередь, Мотрин поведал мне, что оперативная группа уже выехала и вскоре приедет в село. Заискивающе улыбаясь, он предложил мне подписать протокол, где уже красовались его собственная подпись вместе с заключением фельдшера.

— Почему бы вам не написать сходную бумажку о Брыле? — наивно поинтересовался я.

— А вы подпишите?

— Это мой гражданский долг, — гордо провозгласил я.

— Сам я на месте не находился, — засомневался Мотрин.

— Так поезжайте! — удивился я. — На мотоцикле по лесу ехать проще, чем на лендровере. Ручаюсь, не заблудитесь, я там такую колею пропахал.

Совершенно сломленный Мотрин послушно побрёл к своему транспортному средству, а я, сославшись на голод, отправился кормить своих зверей.

День предстоял хлопотный. Но тучи разошлись, выглянуло жаркое солнышко, в результате чего на душе у меня повеселело. Уплетая бутерброды и запивая их крепким кофе, я ещё раз прокручивал в голове всё сделанное этим утром. Кажется, сработано чисто. Конечно, Мотрин прекрасно понимал, что я ему отчаянно вру, но не мог же он рассказывать правду городскому следователю! В то же время я знал, что именно теперь милиционер становится по-настоящему опасным.

Отчаявшись достать меня своими вампирскими методами, но ясно осознавая, что рано или поздно я разворошу всё их гнездо, упыри неизбежно попытаются убрать меня обычными уголовными способами. «Замочить» же меня мог только Мотрин. Вряд ли он решится на какой-либо шаг до отъезда следователя, но вот потом… Теперь мне следовало держать ухо востро не только ночью, но и днём. Vim vi repellere licet22.

У подобного рода мыслей есть одно несомненное достоинство: они вызывают приступ нежности к оружию и побуждают заняться приведением его в порядок. Вот почему я с энтузиазмом принялся разбирать, чистить и смазывать свой «магнум». Не остался без внимания также винчестер. Может, я додумался бы ещё почистить всё прихваченное в Болотово холодное оружие, но затрещал мотоцикл. Я вышел к Мотрину, доставившему мне на подпись второй протокол.

— Вы оказались правы, — мрачно сообщил милиционер, — парень-то в болоте утоп. Я слегой и багром тело пытался добыть. Пустое. Даже могилки родным не останется.

Слово «могилка» он произнёс прямо-таки с тургеневскими нотками. Как видите, даже вампирам ничто лирическое не чуждо!

— Уехали бы вы отсюда, — неожиданно предложил он так, что я вновь почувствовал терзающий его животный страх.

— Конечно, уеду, — простодушно согласился я, — не зимовать же мне здесь. Вот улажу все дела и уеду.

В глазах Мотрина вновь мелькнула злоба. Запихнув протокол в старенькую планшетку, он официально козырнул, после чего оседлал свой мотоцикл.

Лишь только смолк треск мотора, на подворье вошла Настя. Лицо у неё было заплаканное. Сухо поздоровавшись и не глядя на меня, она прошла в дом и подозрительно оглядела горницу.

— Вижу, вас, Настя, прекрасно обо всём информируют, — насмешливо заметил я.

— Наслышана о ваших подвигах. Вы, часом, никогда на бойне не работали?

— Не доводилось. Да и не смог бы я — животных жалко.

— А Николаева? А Брыля? Не жалко? — огрызнулась девушка.

— Нет, — спокойно сознался я, — их не жалко. А вот девчушку, которую какая-то мразь этой ночью натравила на меня, жалко. Совсем маленькая.

— Это Груня, — печально объяснила девушка, — она уже лет десять охотится. Когда нет людей, зверюшкам горло рвёт. Очень ненасытная.

— А кто её такой сделал?

— Какое это теперь имеет значение, — Настя прошла по горнице, потерянно глядя на стены.

Я молча следил за ней.

— Честное слово, иногда я вас ненавижу, — произнесла она. — Вы ведь знали, что ждёт этих мальчишек. Спокойно смотрели, как они идут в западню, а потом сами же и добили их.

Я молчал, а когда она направилась к двери, спросил:

— Чаю хотите?

— Хочу, — улыбнулась девушка, — у вас чай очень вкусный. Достаёте какой-то особый или заваривать умеете?

— Секрет фирмы. Выходите за меня замуж, открою.

— А не боитесь, что во мне вампирская кровь взыграет? — расхохоталась она. — Представляете, какой может получиться брачная ночь?

— Не пугайте, — отмахнулся я, — сознайтесь лучше, что вам милее молодые и резвые…

— Ну да, такие, как Брыль, — лукаво отпарировала Настя, намазывая масло на крекер, и вдруг тихо добавила. — Не сердитесь на меня. Сама не знаю, что на меня находит. Иногда тошно становится. Я понимаю, как вам тяжело. Могу я чем-нибудь помочь?

— Я не знаю, где их кладбище, — сознался я, — а это очень плохо. Нельзя всё время ждать их, да ловить на ошибках. Я ведь тоже могу ошибиться. Вот сегодня ночью, если бы не Патрик, не знаю, сладил бы я с Груней. Сначала она мне показалась чуть ли не безобидной, а реакция у неё…