Мария Барышева - Коллекция

Она посмотрела на голую стену и несколько раз быстро моргнула. Потом осторожно открыла дверь и выглянула в темный и пустой коридор, придерживая шелестящую занавесь. Вышла, сделала несколько шагов в сторону столовой, но тут же остановилась. Стас, конечно же, уже мирно спит. Для чего ей туда идти — чтобы убедиться в этом? Или сказать ему: «Стас, я только что видела на своей стене тень какого-то мужика, хотя в комнате никого не было». Вариантов того, как ответит на это брат, было множество, и ни один из них ей не понравился. Развернувшись, Кира почти бегом вернулась в свою комнату, постукивая зубами от холода, и закрыла за собой дверь. Быстро подошла к окну и выглянула.

Никого.

Кира села на кровать именно так, как сидела тогда, и поискала взглядом свою тень. Та, казавшаяся гигантской, лежала на задернутых шторах — огромная темная девушка с распущенными волосами, слегка изломанная складками тяжелой ткани. Потянувшись, Кира потушила бра и щелкнула зажигалкой. Теперь ее тень слегка переместилась, но все равно осталась на шторах.

Она снова включила свет, слезла с кровати и начала прохаживаться по комнате, ища то место, с которого человек должен был отбросить тень именно в том ракурсе, в котором она ее видела. Оно отыскалось довольно быстро, и это привело Киру в еще большее недоумение. Чтобы тень получилась такой, какой она ее видела, человек, отбросивший ее, мог стоять только в одном месте — в аккурат между дверью и ее кроватью — почти вплотную к кровати, то есть там, где не увидеть его было бы совершенно невозможно.

Но там никого не было.

Откуда же она взялась?

Несколько минут Кира мучительно думала, потирая лоб, после чего недоуменно спросила себя, чем, собственно, она, взрослая и относительно здравомыслящая девица, занимается? Множество новых впечатлений, общение с любопытствующими соседями, размышления о странной бабкиной жизни, немалое количество алкоголя, поглощенного на пару со Стасом, первая ночь на новом месте… Не удивительно, что ей начинают мерещиться всякие глупости. Разумеется, никто не заглядывал в окно и не бродил по комнате.

Кира сердито выключила свет и снова щелкнула зажигалкой. Несколько секунд она смотрела на стену, но, конечно же, никаких теней на ней больше не появилось, ее же собственная мирно покоилась на задернутых шторах. Закурив, она бросила зажигалку на тумбочку и откинулась на подушку, глядя, как в тихой, холодной темноте вспыхивает и гаснет яркий огонек сигареты, похожий на чей-то дружелюбно и насмешливо подмигивающий глаз. За окном убаюкивающе шелестел ночной ветер.

Уже затушивая окурок в пепельнице, Кира поймала себя на том, что, несмотря на пронизывающий холод, в ее комнате очень уютно — как-то по-домашнему уютно. Да и вся квартира не так уж плоха, как ей показалось вначале. Да, наверное потому, что это дом. Разваленный, грязный, но родной дом, и к нему нельзя относиться плохо. Ее глаза уже привыкли к темноте, мрак сменился полумраком, и Кира могла видеть очертания мебели и стен. Они не казались угрожающими или неприветливыми, они даже больше не казались чужими. Они казались удивительно благосклонными, умиротворенными, словно старый пес, обретший нового, заботливого хозяина. Эта мысль представилась Кире не только нелепой, но и очень занятной, и она обдумывала ее до тех пор, пока не уплыла в спокойный, усталый сон, до подбородка натянув на себя пухлое одеяло.

В глубокий ночной час, когда все стихло в погруженной в сонную тьму квартире, в небольшой щели между кухонной раковиной и облезлой стеной блеснула пара крохотных глаз — блеснула и погасла, и тут же блеснула снова. Потом из щели осторожно высунулась маленькая серая мордочка с настороженно шевелящимися усиками-вибриссами. Мышь застыла, жадно втягивая носом сыроватый воздух, пропитанный вкусными запахами. Человеческие ноздри не уловили бы этих запахов — для них они были уже слишком слабыми, но для мыши это был запах резкий, сильный, близкий и очень притягательный. Где-то совсем рядом находилась еда — много еды. Мягкий густой запах хлеба. Сладкий запах сахара. Суховатый запах крупы. И множество других запахов, принадлежность которых зверек не мог определить, но они определенно были съедобными. И они тянули — настойчиво, безудержно тянули к себе.

Мышь была совсем молоденькой. Она жила на свете всего несколько месяцев, но уже успела хорошо познать множество опасностей окружающего мира. Она отлично запомнила приятный запах маленького оранжевого катышка, который в одной из квартир сгрызла ее сестрица, опередив всего на секунду, и вскоре забилась в страшных судорогах и издохла. Она знала, что существуют странные железные штуки, в которых лежат кусочки сыра или хлеба. Когда она сунулась в одну такую, ее спасли только чудо и хорошая реакция — ей всего лишь прищемило и вырвало пару усов. А еще она знала, что во многих квартирах и за пределами дома живут ужасные хвостатые чудовища с горящими глазами, когтистыми лапами и огромными клыками. Она видела, как такое чудовище сцапало ее братца так стремительно, что он не успел даже пискнуть, и съело без остатка совсем рядом. Были и другие чудовища — двуногие и вовсе уж гигантские, но эти чудовища были куда как более ленивы — они не утруждали себя выслеживанием и охотой и лишь издавали оглушительные звуки и бросались разными тяжелыми предметами. Попадали они очень редко, но все равно было страшно. К тому же многие из этих существ то и дело выпускали изо рта дым с очень противным запахом, от которого щекотало в горле и хотелось чихать. Тем не менее, к местам, где обитали эти ужасные создания, стремились все мыши, поскольку там всегда было очень много еды, и иногда она даже лежала без присмотра, как попало.

Мышка обнаружила эту квартиру всего несколько дней назад, но для нее это был огромный срок. Вначале та ничем не привлекла ее внимания. Квартира казалась пустой, и запахи в ней царили исключительно неприятные. Мышка не уловила ни запахов чудовищ, ни запахов гигантов, едой и подавно не пахло. Кроме того, она не ощутила запаха присутствия других мышей. Похоже, ее товарки никогда сюда не забегали, а значит, делать тут было нечего. Все же, мышь выглянула было из-за плиты, но тут же стремительно умчалась обратно. Позже она так и не смогла понять, почему это сделала — ведь никакой угрозы не было. Но все же что-то ее напугало.

Днем спустя она снова решилась заглянуть на странную кухню — на сей раз в обществе годовалой мыши, бежавшей в том же направлении. Но та, едва впереди забрезжил бледный дневной свет, вдруг остановилась как вкопанная, тревожно нюхая воздух, после чего развернулась, метнулась куда-то вбок и исчезла. И в тот день мышка не решилась проинспектировать кухню.