Тени не исчезают в полдень (СИ) - Бережная Елизавета

— Слушай, ты не рискуй зря. Но, скорее всего, это ничего не значит, — успокоил Алек здорово испугавшегося Гришу.

Одного уверения хватило, чтобы на два часа Руденко стал частью клубной компании. Гриша забыл о тенях и отрывался по полной, как, впрочем, и многие здесь. Только Алек не притронулся к алкоголю. Но завлечь его в споры и болтовню ребятам удалось. Алек забылся, и тихий звон из зала кафе окончательно растворился в громкой музыке.

Уже на выходе из клуба Алек снова столкнулся с Гришей. Тот твёрдо держался на ногах и говорил почти чётко, в отличие от многих, кто остался на танцполе.

— Ты это, заходи ещё, — стукнув Алека по плечу, пробормотал он. — И спасибо. Я на тебя, если что, рассчитываю, друг.

Алек ехал и думал об этом слове: друг. О слове, которым называл нескольких людей и которое так легко бросил ему едва знакомый парень. Дружить с Гришей Алек был не против. Среди клубной молодёжи он выделялся в лучшую сторону. Помести Гришу в парк с книгой в простой одежде, Алек узнал бы в нём себя.

Но тени… Тени не выходили из головы, как бы Алек ни открывал окно машины, надеясь выбить их порывами ветра.

Слежка не появлялась. Но Алек чувствовал, что ничего не закончено, в том числе и для него. Он уже не удивлялся предчувствиям. После всего мистического, грех — не верить интуиции.

Алек ещё, может быть, расскажет о Грише и о тенях в отделе Андрею или Олегу, а, может, Максу. А пока он бросил машину у кладбища и, открыв калитку, ступил на ковёр высокой мягкой травы.

Алек остановился перед серым надгробным камнем, на секунду закрыл глаза, собираясь с мыслями. Он не хотел приходить. Ноги сами привели его сюда. Снова. И теперь Алек решился наконец высказать вслух всё то, что грызло его изнутри.

Обращаться к холодному серому камню, к цветам у могилы, к ровным буквам его имени было слишком сложно. Алек смотрел на пожелтевшую с проблесками зелёной жизни траву, и перед глазами стояло лицо Влада. Он говорил не с камнем, а с живым, прошлым другом.

— Привет, я… Я не знаю, с чего начать. Ты говорил, что жизнь должна быть планом. Знаешь, я и не заметил, как ты стал одним из его первых пунктов. Ты учил меня не поддаваться эмоциям. Ты вообще многому меня учил в шутку, несерьёзно. Но мне было важно.

Алек сжал кулаки, поёжился от пронзительного ветра. В горле снова стоял комок, но говорить было на удивление легко.

— Ты был мне не просто другом… Почти братом. Да, я осуждала тебя, не спорю. Ты не был идеальным. Ты ошибался, но… но все ошибаются. Мы не были похожи. Не так уж я любил твои бары и клубы. Я сейчас просто вспоминаю тебя и знаешь… В тебе было много плохого, того, от чего я мечтал избавиться, но… В тебе было что-то, что сохраняло нашу дружбу. Андрей сказал бы, что в тебе были амбиции, уверенность, сила характера. А я скажу только… Я скажу, что в тебе жизнь только начиналась. Тобой не управляли страхи. Ты… просто жил.

Всхлип вырвался из груди. Алек запрокинул голову, подставляя лицо слабым лучам солнца. Несколько секунд, чтобы прийти в себя, и он заговорил снова. Только с каждой фразой голос становился всё тише, слабее.

— Прости, что я не успел, не сказал тебе… Ты же всё равно не поверил бы. Почему, почему ты не подумал об опасности? Ты не представляешь, как мне будет тебя не хватать.

Боль и облегчение слились в единое целое, спасительное и уничтожающее одновременно. Вспоминать было тяжело, отпускать — проще…

— Я сейчас выгляжу глупо. Ты бы смеялся. — Алек невесело усмехнулся. — Я говорю ни с чем, понимаешь. Но я говорю с тобой. И у меня на плечах пиджак. Он такой же пыльный, как тогда… Нет, не то. Чёрт, Влад, мы всё-таки похожи!

Голос скрывался на крик. Эмоции выливались в слова. И Алек больше не сдерживал их. Только слёзы застыли в горле. Он не поддастся слабости.

— Ты должен был жить. Ты, а не я, слышишь! У тебя было всё. У меня — только прошлое. Тебя любили, уважали, тебя просто знали. У меня нет почти никого. И кто теперь… — голос сорвался. И сорвался листок, ещё зелёный, свежий, с ветки берёзы.

— Я найду его, мы найдём его, будь он правда человеком-невидимкой. Я его из-под земли достану.

Отчаяние и ненависть. Всё кружилось в безумном вихре. Алек прыгал с одного на другое.

— Влад, я… Я украл твои часы. Прости, но ты не оставил завещания. Я решил, что могу взять их.

Лина плачет. Она до сих пор не может поверить. Она приехала сразу, как узнала. Она правда любит тебя, и… Я знаю, что в глубине души ты тоже её любил. Ника сейчас с Линой. Она позаботится…

Знаешь, Макс опять опоздал, но примчался с другого конца города. Мы все были там ночью. И твоё фото стоит там, с чёрной лентой. Ты не представляешь, как мне хочется её сорвать… А фото… тебе это всегда нравилось.

Твои родители… Я знаю, ты не любил говорить о них. Но они сразу приехали. Они любят тебя. Зря ты думал, что они в тебе разочаровались. Зачем отец тогда отдал бы тебе ту часть компании? Он верил в тебя. Я видел, как он смотрел на похоронах…

Ты удивишься, но Камилла не выбросила тот браслет. Она его теперь не снимает. Ты был ей дороже, чем…

А на следующий день Макс пришёл в расправленной рубашке, с расстёгнутыми пуговицами. И даже Шустов ничего не сказал. Наверное, он тоже лучше, чем ты думал.

Сложнее всего Андрею. Он не показывает, я просто вижу, как ему тяжело. Я знаю, ты… не хотел всего этого…

Ты будешь смеяться, но я видел Майю. Я уверен, что не ошибся. Она здесь, она вернулась. И… Я просто не понимаю. Я запутался в этом кошмаре. Влад, ты мне нужен.

Алек закрыл лицо ладонью, с силой сдавил виски, до трещащей боли в голове, чтобы прогнать навязчивый шум. Он всё сказал, всё, что должен был. И он готов был отпустить Влада… Хотя к чему ложь? Не готов, просто знал, что должен.

— Извини, ты не любишь такие разговоры. Извини, я уже ухожу…

Алек так и не понял, сказал ли он всё это вслух. Или только мысли так отчётливо шептались в голове.

А ветер ласково играл лепестками цветов. Тени берёз ложились на камень могилы, сливаясь с выведенными на нём витиеватыми буквами. Купол вечерней тишины накрыл кладбище. Только тихо скрипнула калитка, и последний человек покинул обитель вечного покоя.

Алек побрёл к машине, не видя ничего перед собой. Его заставил остановиться голос, наверное, единственный, который сейчас он услышал бы. Лина окликнула его, тихо, но достаточно уверенно, чтобы ветер донёс слова и заставил обернуться.

— Ты был в клубе? — Она спросила это так просто, что Алек не мог солгать. Как похожи всё-таки Ника и Лина…

Они пошли дальше от кладбища по улочке, уложенной кривым тротуаром. От машин их лапами скрывали высокие могучие ели. Улица эта упиралась в небольшой скверик, спрятанный между пятиэтажками. Лина указала на него, и Алек послушно пошёл следом.

— То, что было…

— Не было, — прервал Алек сбивчивый шёпот Лины. — Мы друзья.

Так вот что оно значит, это слово. Держаться за руки и чувствовать, что готов защитить, помочь и принять защиту и помощь, опереться и быть опорой. И хватает одной улыбки, чтобы понять. Может, к чёрту тогда любовь, если есть такая дружба?

Дружба с Владом всегда была другой, привычной, нормальной. С Линой же Алеку оказалось легко болтать ни о чём и молчать о главном. Зря говорят, что дружбы между девушкой и парнем нет. Есть. Только часто её путают с любовью.

Алек понял это, когда бродил по скверу, по улочкам до одиннадцати вечера, до тяжести в ногах и приятной усталости. Он довёз Лину до дома, сам вернулся в квартиру и заснул легко, без кошмаров. Только перед тем, как провалиться в сон, всё равно Алек вспомнил Гришу. И где-то глубоко в душе закопошились предчувствия.

А тени бродили по комнате. Алек их уже не видел. И тени, пользуясь ночной свободой, творили всё, что хотели: играли на потолке, плыли по стенам, под светом луны пропадали и появлялись снова, ещё более пугающие. Они предостерегали.

Луна показывалась из-за туч. А ещё совсем недавно небо было чистым. Остерегаясь ночи, оно укрылось одеялом. А люди не видели. Гришка Багов закрыл шторы и подошёл к дивану. Он был ещё в рубашке, только вернулся из клуба. Гриша думал об Алеке и о тенях. Они снова появились было в тёмном закоулке у дома и исчезли.