Кэти Макалистер - Ты меня просто убиваешь

— Я не так легко раздаю подарки, — возразила Амели, вкладывая в мою ладонь нефритового дракона. — Но мне кажется, что на этот раз я поступаю правильно.

— Но он такой ценный, а у меня мало денег…

— Я дарю вам его от чистого сердца, и если вы откажетесь, то сильно меня обидите, — быстро произнесла Амели.

Я взглянула на зеленого дракона. Он показался мне… живым, как будто в нем была заключена некая энергия. Казалось, он слегка вибрировал в моей ладони.

— Спасибо вам, — сказала я самым любезным тоном, на который была способна, надевая цепочку на шею.

Талисман скользнул мне на грудь, я ощутила его тепло, и его тяжесть странным образом успокоила меня. Амели одобрительно кивнула:

— О чем вы хотели со мной посоветоваться?

Я провела пальцем по змеиному хвосту дракона и подняла глаза:

— Что? Ах! Ну, я подумала, что вам, возможно, известно, какие слабые места бывают у драконов. Ахиллесова пята, так сказать. Чем я могу воспользоваться, чтобы заставить Дрейка побольше рассказать об убийстве мадам Довиль.

На лице хозяйки магазина появилось задумчивое выражение.

— Нет никакой ахиллесовой пяты? — вздохнула я.

— По крайней мере, я ничего такого не знаю. Единственный, кто может заставить виверна сделать то, что ему очень не хочется делать… — Она смолкла.

Я вздохнула и взяла чашку с кофе.

— Можете не продолжать: единственный, кто имеет власть над Дрейком, — это Венецианец.

Она бессильно развела руками:

— Только он.

— Прекрасно. И теперь мне придется ползти к нему на брюхе, чтобы извиниться, и одновременно просить о помощи, которая обойдется мне в астрономичес сумму, если Офелия и Пердита говорили правду. И как раз в тот момент, когда он чертовски разозлился и заказал меня.

— Заказал — как это? Я отмахнулась от этого вопроса, встала с табуретки и взяла свою сумку и поводок Джима.

— Не важно. Думаю, если мне придется идти и пресмыкаться перед ним, то лучше сделать это без моего маленького пушистого друга. Сначала надо вернуться в отель и прочитать, как проводить ритуал освобождения демона.

Джим все это время лизал уши Сесиль, так что они уже были покрыты пузырьками собачьей слюны. Он нахмурился, когда я многозначительно помахала поводком, но сделал над собой усилие и оторвался от собаки.

— Что, пора обедать? — с надеждой в голосе спросил он.

— Нет, пора возвращаться в отель и отправлять тебя обратно в твой огненный дом.

Джим уселся на пол и как-то странно посмотрел на меня:

— Ты не можешь отправить меня обратно. Я же тебе сказал, что ты теперь моя хозяйка.

Я прицепила поводок к ошейнику.

— Знаю-знаю. Я твоя хозяйка, потому что вызвала тебя, но ты принадлежишь Амаймону и скоро к нему вернешься.

— Обалдеть, ну как тебе еще объяснить, семафорной азбукой, что ли? Повторяю в двадцатый раз — Амаймон меня выгнал.

Амели издала странный, напряженный вздох, и тут у меня появилось предчувствие, что в моей жизни случилось нечто очень, очень неприятное.

— Ты говорил, что Амаймон выпер тебя из своего легиона, но скоро собирается взять обратно, — медленно, угрожающе произнесла я.

Джим скорчил рожу:

— Ну да, только не успел я к нему вернуться, как ты меня вызвала. Ты привязала меня к себе. Это значит, что я теперь принадлежу тебе.

Предчувствие переросло в ужас, захлестнувший меня с головой.

— Что?!

Джим издевательски ухмыльнулся; клянусь, он мне ухмыльнулся.

— Мы с тобой теперь принадлежим друг другу, детка.

— Он же не может этого сделать, правда? — в отчаянии обратилась я к Амели. — Он не может отказаться вернуться обратно? Мне нужно просто провести ритуал, и он исчезнет, да?

Она покачала головой:

— Каждый демон должен принадлежать какому-нибудь повелителю — такова их природа. Если вы призвали демона, выгнанного прежним хозяином, он становится вашим демоном. Если вы, конечно, отдали ему соответствующий приказ.

У меня зародилась безумная надежда. Я посмотрела на Джима.

— По-твоему, слова «Меня зовут Эшлинг. Я твоя повелительница» не считаются?

Сердце мое последовало примеру желудка — превратилось в свинцовый комочек и немедленно ушло в пятки. — О боже! Это значит… Это значит, что я теперь…

— Да, — мрачно подтвердила Амели. — Теперь вы официально повелительница демонов.

Как это ни странно, но я не упала в обморок, не Разразилась слезами и не впала в истерику — даже не вышвырнула Джима обратно в Абаддон, хотя мне чертовски хотелось сделать все это одновременно. Вместо этого я выпила еще несколько чашек кофе, пока Амели искала в своей обширной библиотеке сведения о том, как избавиться от надоевшего демона.

— Боюсь, что это можно сделать, только уничтожив его, больше никак. Хотя у меня есть для вас хорошая новость, — наконец сообщила Амели.

— Говорите скорее, мне в последнее время не хватает хороших новостей, — сказала я, собирая вещи.

— Вы единственный на сегодняшний день Страж который одновременно является супругой виверна и повелительницей демонов.

— Можно считать, что мне повезло, да? Она улыбнулась:

— Повезло — в общем-то, подходящее слово. Я помахала Амели на прощание и отправилась поиски такси, которое довезло бы меня по указанного ею адресу.

— Метро дешевле, к тому же имеет преимущество — там полно задниц и других интересных мест прямо на уровне носа, — заметил Джим, пока мы шли к оживленной улице, на которой, по словам Амели, находилась стоянка такси.

— У тебя сейчас такие крупные неприятности, что мне кажется, тебе следует помолчать, особенно на улице, — тебя люди слышат.

— Это ты у Венецианца в черном списке, а неприятности у меня?

Я перестала его слушать, сосредоточившись на сочинении речи, с которой обращусь к Венецианцу при встрече. Следовало еще обдумать извинения за то, полиция закрыла его бар (хотя, строго говоря, это была не моя вина), и сообразить, как лучше добиться от него помощи в ситуации с Дрейком, не лишившись при этом чего-нибудь ценного, например бессмертной души.

К тому моменту, когда такси подкатило к четырехэтажному зданию, располагавшемуся в тихом районе четырнадцатого округа, я хорошенько продумала свою раболепную речь. Вся улица была засажена деревьями; машины проезжали здесь редко, дети бегали взад-вперед, шумно возились на тротуарах, толкая маленьких старушек в черных шарфах, с продуктовыми сумками в руках. Серый дом, в котором жил Венецианец, ничем не отличался от других парижских домов — каждое третье окно украшал балкончик с черными коваными перилами. Вход — белые двойные двери — находился в нише.

— Выглядит неплохо, — заявил Джим, после того как я расплатилась с таксистом. — Может, он разрешит нам пожить у себя? Это будет приятной сменой обстановки после той дыры, в которой ты зависла.

Меня передернуло. Даже думать не хотелось о том, чтобы жить в одном доме с Венецианцем. У меня было такое чувство, что это просто опасно для жизни.

— Эффриим, я приказываю тебе заткнуть пасть до тех пор, пока я не повелю тебе сделать обратное.

Джим, будучи не в состоянии ослушаться прямого приказа, лишь яростно уставился на меня в ответ. Я улыбнулась ему, погладила его по голове и нажала на кнопку звонка.

— И как это я раньше не догадалась? О благословенная тишина!

Джим поднял заднюю лапу и помочился на стену около двери.

— Плохой демон, плохой! — отругала его я и собралась уже потыкать его носом в лужу, но в этот момент Дверь открылась, и я быстро выпрямилась.

Передо мной стояла хорошенькая брюнетка; ее ярко-розовые губы сложились в недовольную гримасу, которая, как я подозревала, часто появлялась на ее лице. Она хмуро осмотрам меня и Джима. На ней были чулки в сеточку и одеяние из черных кожаных полосок, которое, как я всегда считала, является атрибутом людей, занимающихся садомазохизмом. Самые интимные части ее тела были прикрыты — почти, — но все остальное было выставлено на всеобщее обозрение.

— Out?

— Bonjour. Parlez-vouz anglais?

— Да, — неохотно призналась она. — Что вам нужно?

— Я хотела бы увидеть Венецианца.

Рука ее стиснула косяк двери, как будто она подумала, что я собираюсь силой ворваться в дом. Ха-ха. При мысли об этом я чуть не рассмеялась.

— У меня важное дело, — добавила я.

— Он занят медитацией. Венецианец запретил отвлекать его, когда он общается со своими наставниками.

— У меня есть подозрение, что он не будет возражать, если я его отвлеку, — заявила я с высокомерием, которое мне совершенно несвойственно. — Меня зовут Эшлинг Грэй.

Услышав мое имя, незнакомка широко распахнула глаза и молча отступила, жестом пригласив следовать за собой, что одновременно обрадовало меня (я была не такой, как все!) и напугало до смерти (должно быть, Венецианец чертовски хотел меня видеть, если разрешил отвлечь себя от медитации). Мы с Джимом направились за девицей через удивительно светлую и просторную гостиную в уютный садик позади дома. Розовые Губки махнула рукой в сторону небольшого деревянного сооружения, видневшегося за деревьями, рядом с высоким кирпичным забором: