Джонатан Кэрролл - По ту сторону безмолвия

— Из Миссури они вернулись в Нью-Джерси?

— Да. Купили старую птицеферму в Сомерсете. Это возле Нью-Брансуика, там расположен университет Ратгерс. Майеры превратили ферму в собачий питомник. Разводят французских бульдогов. Маленьких таких уродцев. Видели когда-нибудь? Похожи на картофелины. Пучеглазые картофелины.

Мне хотелось узнать еще, и вместе с тем я не в силах был осознать уже услышанное. Кто они, эти красивые и несчастные люди? Что делают в нижних ящиках и скрытых уголках жизни Лили Аарон?

— Мистер Фишер! Вам плохо?

— Нет, просто задумался о том, что услышал.

— Ничего удивительного. Хочу сказать вам то, что говорю на этом этапе расследования каждому клиенту. Всего лишь совет, но я считаю, что обязан его вам дать. Как мы будем действовать дальше, решать вам… Я двадцать два года занимаюсь своей работой. Меня просят что-то узнать… не важно, по какой причине. Возможно, это прозвучит странно, но я человек нелюбопытный. Работа мне интересна, потому что в ней все логично и четко: собери факты, передай их клиенту и предоставь ему решать, что делать с информацией. Иногда я чувствую себя чем-то вроде библиотекаря — вы называете мне тему, а я иду к стеллажам и вытаскиваю все, что у нас есть… Но сейчас я произнесу небольшую речь, совершенно бесплатно.

Он сделал паузу.

— Вот что я хочу вам сказать: остановитесь. Гарантирую, чем дальше вы будете расследовать, тем больше будете расстраиваться, какое бы значение вы ни придавали делу. Возможно, вы уже расстроены. Чаше всего так. Дальше — больше. Люди любопытны, потому они меня и нанимают. Но стоит мне дать им первую пачку материалов, факты начинают их терзать. Неверные жены, непорядочные родители… для того, чтобы нанять детектива, есть множество веских причин. Но говорю вам: остановитесь, пока не поздно. Если только расследование не абсолютно необходимо, не нужно для спасения чьей-то жизни, остановитесь. Расплатитесь со мной, выйдите за дверь и все забудьте. Может быть, из моих уст такие слова звучат странно, но говорю вам, на своей работе я встречал столько боли… Мне не доставляет радости видеть, как люди рассыпаются на части. Я теряю так некоторых клиентов, но в моем бизнесе их всегда хватает.

— Возможно, вы и правы.

— Я знаю, что прав. Прав настолько, что держу пари, я точно знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы думаете: «Он прав, и я остановлюсь — после того, как попрошу узнать еще только одно». Но это самое страшное. «Еще одно» обычно, в конце концов, разъедает вам душу. То, что получает клиент в первый заход, — как правило, первая затяжка сигаретой. Он становится подозрительным, а то и полным параноиком. «Вы утверждаете, что видели, как моя жена вышла из „Бара Билла“? Что вы хотите этим сказать? Она не пьет!» Такого рода вещи. Так что, пожалуйста, послушайтесь меня, оставьте свои подозрения при себе и постарайтесь с ними справиться. Возвращайтесь назад к своей жизни и оставьте это…

Не знаю, как и почему, но я отчего-то вдруг набросился на него. С какой стати он тут снисходительно и многословно вкручивает мне, что знает, как лучше поступить? Я, что, как паинька должен вернуться домой?..

— Спасибо за совет, мистер Гофф. Но я сам приму решение. Если я хочу продолжить расследование, и вам слишком трудно с ним справиться…

— Еще один совет, мистер Фишер. Не ведите себя как говнюк, когда человек, который знает, что говорит, дает вам полезную подсказку. Во-первых, я могу «справиться» с вашим делом. Я всего лишь говорю вам, что тысячу раз видел, как люди съезжали с катушек из-за информации, которую они просили меня собрать. Во-вторых, мне все равно, что информация сделает с вами. Мне безразлично, осчастливит она вас, огорчит или потрясет. Не забывайте, я библиотекарь. Я всего лишь приношу книги. Вы их читаете, и, как правило, они действительно меняют вашу жизнь. С гарантией. Я только говорю: будьте осторожны с книгами, потому что очень часто…

— Я понял вас.

Сыщик поджал губы и слегка склонил голову:

— Может быть, и поняли.

У меня очень хорошая память. Часто чересчур хорошая. Люди так много болтают, что рано или поздно о чем-то проговариваются. У них есть на то причины: хотят произвести впечатление, показаться оригинальными или внушить к себе любовь. Никто не подозревает, что вы запомните все преувеличения, все маленькие или большие выдумки, добавленные к потрясающей истории, которую пришлось только слегка подретушировать, чтоб она прозвучала безупречно. Но я-то помню. С Лили я, естественно, стал еще более бдителен, чем когда-либо. За два дня до встречи с Гоффом она мимоходом уронила фразу, которая тогда меня насторожила, а сейчас заставила продолжить расследование.

Я купил тогда новую рубашку и показал ей. Увидев, что она от фирмы «Винстед», Лили слегка вздрогнула:

— Винстед! Как странно. Так назывался город, где умер Рик.

Когда она в первый раз рассказывала мне историю Рика Аарона, она сказала, что он умер в Виндзоре, штат Коннектикут. А теперь — в Винстеде.

— Где? — переспросил я небрежно.

Лили показала на ярлык на рубашке и посмотрела на меня:

— В Винстеде. А что?

— Я когда-то был знаком с парнем из Уоллингфорда. Это где-то поблизости?

— Совсем рядом. Он учился в Чоэйте?

— В Чоэйте. Точно!

Если бы Лили не знала географии Уоллингфорда и Коннектикута, я бы так не поразился. Если бы один раз она не сказала, что ее муж умер тут, а в другой раз — там. Но она допустила ошибку, поэтому я и бросился на поиски.

— Да, вы правы, есть еще одна вещь. Я бы хотел, чтобы вы узнали все, что сможете, о человеке по имени Рик Аарон. Он учился в колледже Кеньон и умер не то в Виндзоре, не то в Винстеде, штат Коннектикут.

Мой детектив сделал запись в блокноте.

— Так в Виндзоре или Винстеде?

— Точно не знаю. Проверьте оба.

Гофф перезвонил через три дня. Ни Рик, ни Рикк, ни Рич, ни Рики, ни Ричард Аарон никогда не учились в Кеньоне. Никто с таким именем не умирал ни в Виндзоре, ни в Виндзор-Локсе, ни в Виндеме, ни в Винчестере, ни в Винстеде, штат Коннектикут.

Теперь пришел мой черед солгать. После долгого телефонного разговора с братом я сказал Лили, что Сол приезжает в Нью-Йорк. Я хочу устроить себе маленький отпуск и слетать с ним повидаться. Возможно, мы еще съездим проведать родителей. Сделаем им сюрприз, а?

Лили сказала: конечно. Когда ты едешь? Послезавтра. Так скоро? Тогда, думаю, нам нужно заранее наверстать время, которое мы потеряем. Она скользнула в мои объятия, глядя на меня, благоухая, еще более очаровательная, чем всегда. Однако, когда она застонала во второй или третий раз, до меня дошло, что стонет она не от желания, а от того, что я слишком крепко ее обнял. Изо всех сил прижал к себе, стиснул в надежде отыскать где-то глубоко, под кожей и костями, настоящую Лили. Настоящую Лили с настоящим ребенком и правдивой историей жизни. Как можно верить, что тебя любит тот, кому ты не веришь? Я вспомнил рассказ Мэри о людях, которые думали, что у них живет щеночек, а он оказался гигантской крысой. И другую ее историю — о голой женщине, привязанной к кровати, и ее муже, лежащем на полу в костюме Бэтмена. Собаки, которые на самом деле крысы, любовь столь непростая, что ее можно поддержать только садистскими играми и Бэтменом. Возможно, сама того не зная, Мэри с самого начала моих отношений с Ааронами говорила мне то же, что и тот детектив: остановись. Остановись, пока не поздно, пока не понял, что за существо ты привел домой, пока в твою жизнь не вторглось что-то смехотворное или страшное, без чего ему нет места в твоей жизни.