Джереми Робинсон - Кронос

— Какой восхитительный сегодня рассвет, не правда ли?

Голос по тембру казался принадлежащим шестнадцатилетнему подростку, уже не мальчику, но еще не мужу. В произнесенных им словах содержался скрытый язвительный подтекст, отчего Андреа мгновенно взъярилась.

— Вы не могли бы убавить звук? — прокричала она. Голос, даже усиленный мегафоном, казался не громче комариного писка в сравнении с львиным рыком.

— Что-что, дорогуша? — Слова, будто гвозди, проникали в черепную коробку. — Я не могу разобрать.

Андреа стиснула зубы и поставила мегафон на максимальную громкость:

— Вы не могли бы сделать потише?

Она выдержала короткую паузу и, не дождавшись ответа, прибавила:

— Сейчас.

— Разумеется, дорогуша! — Последовала пауза. — Так лучше?

Голос по-прежнему звучал намного громче нужного для нормального общения, но теперь он, по крайней мере, не разрывал барабанные перепонки слушавших. Две вещи удалось узнать Андреа о Манфреде в ходе их краткого обмена любезностями. Во-первых, он обожает играть с людьми. Безусловно, запредельную громкость включили по его распоряжению. Во-вторых, он не питает симпатии к женщинам, облеченным властью. Неспроста дважды он назвал ее «дорогушей», подчеркивая тем ее половую принадлежность.

Однако это не больно-то беспокоило капитана Винсент. Чего-то в таком роде она и ждала. Большие деньги — она всегда это предполагала — не только превращают их обладателей в затворников, но и лишают зрелости. Деньги означают свободу, и большинство очень богатых людей, встав над законом и обществом, начинают регрессировать. Яркий пример — Тревор Манфред, ведущий себя как подросток.

— Что вы делаете в заливе Мэн? — спросила Андреа.

— Сразу переходите к делу? А вы точно не хотите заскочить к нам на чашечку чая?

Она видела обращенное к ней лицо Тревора с глумливой улыбкой — и промолчала.

— Ну, тогда в другой раз? В общем же, дорогуша, мы здесь развлекаемся.

— Разъясните, пожалуйста.

— Рыбачим, дорогуша. Что-нибудь еще?

Андреа знала, что это чистейший блеф, но у нее не было аргументов для спора. Равно она не имела ничего, что могла бы предъявить этому шутнику. Он загнал ее в угол. Но под рукавом Андреа оставался еще один козырь, о котором не знал даже Рейли.

— Тогда могу я поговорить с доктором Аттикусом Янгом? — Она сделала паузу и увидела, как улыбка сползает с лица Манфреда. Аттикус находится на яхте, теперь она в этом не сомневалась. — Мы знаем, что он у вас на борту, и хотели бы с ним проконсультироваться кое о чем.

Уже через мгновение Тревор вновь улыбался.

— Мне очень жаль, дорогуша, но, боюсь, я не понимаю, о ком вы говорите. В команде нет никого с таким именем.

— Он не член вашей команды. Он гость.

— Дорогуша, пожалуйста, не морочьте мне голову, я прекрасно знаю, кто есть на моем судне и кого нет. — Тревор казался не на шутку рассерженным.

«Ну что ж», — подумала Андреа. Пусть Тревор не позволяет поговорить с Аттикусом, зато она взяла верх в психологическом поединке. Она точно знала, что Манфред «свистит», и, не давая ему возможности опомниться, кивнула в сторону мостика. Время было прощаться.

— Все ваши передвижения, пока вы находитесь у берегов Соединенных Штатов, будут фиксироваться. — Она попыталась придать голосу как можно большую уверенность, чтобы не оставалось сомнений: говорит человек, наделенный серьезными полномочиями. — Пожалуйста, дайте знать доктору Янгу, что Береговая охрана следит за ним.

Взревели двигатели катера, заглушая Манфредов ответ. «Вот тебе», — подумала Андреа и улыбнулась, празднуя маленькую победу.

Рейли повернулся к ней:

— Это было круто! Но кто такой Аттикус Янг?

Перед мысленным взором Андреа предстал образ Аттикуса, и она улыбнулась:

— Друг.

— Мы из-за него здесь. — В устах Рейли это прозвучало как утверждение.

Смущенная интуицией молодого человека, Андреа пыталась найти слова для подходящего ответа, но в итоге просто сказала:

— Да.

— Не бойтесь, дорогуша, — широко улыбнулся Рейли, — ваш секрет умрет вместе со мной.

Она знала, что старшина никому не скажет ни слова, но придется смириться с тем, что он теперь порой будет ее подначивать. Единственным утешением было то, что Рейли не знает и половины правды.

20

На борту «Титана», залив Мэн

Аттикус очнулся и мгновенно вскочил с кровати. Что бы ни дал ему Тревор ночью, сработало оно, точь-в-точь как он обещал. Уже много лет Аттикус так хорошо не высыпался и не чувствовал себя по пробуждении настолько бодрым. Он обвел взглядом гостевую VIP-каюту и вздохнул. Марии бы здесь понравилось. В его полном распоряжении находились две комнаты и ванная, оформленная под инков. Ничего подобного прежде ему видеть не доводилось. В спальне, на стене напротив кровати, висел телевизор с плоским сорокадюймовым экраном, в углу оборудован мини-бар, а из иллюминатора открывался вид на океан. В гостиной, также на стене, находился второй телевизор, мебель была не только невероятно удобной, но и сделана, насколько можно судить, из цельного массива красного дерева. Плюс к этому — сорокагаллоновый аквариум с экзотическими рыбками.

Если бы не отчаяние и одиночество, терзавшие Аттикуса, он бы мог в полной мере насладиться окружающей роскошью. Он зашел в ванную комнату и покачал головой, пораженный ее обстановкой. Зеркало на стене обрамлено множеством черепов — обезьяньих, решил Аттикус.

Раковина под зеркалом вырезана в огромном куске камня, создавая иллюзию натурального водного бассейна — результата тысячелетней эрозии. Но центральное место в ванной принадлежало душевой кабине. Стены ее были сложены из плотно пригнанных друг к другу камней. И на них — на них росли настоящий мох и виноградные лозы. Сам душ представлял собой водопад, низвергающийся из раскрытого рта огромной статуи Кетцалькоатля, змеиного божества инков.[28] Аттикус провел рукой по ее поверхности. Прохладная и ощутимо тяжелая, она, как и все на «Титане», была, несомненно, подлинной.

Аттикус включил душ, скинул одежду и встал под теплую воду, каскадом льющуюся сверху. Мгновение — и он словно переместился в другой мир. Растения на каменных стенах наполняли воздух запахом сырой земли. Аккомпанементом к шуму падающей воды из искусно замаскированных колонок стереосистемы, включившейся в тот момент, когда закрылись двери кабины, раздавалось щебетание птиц, а якобы издали неслись крики обезьян. Аттикус расслабился — и посторонние мысли ушли. Да, чувство было такое, словно он попал в другой мир. До чего же он удивительный человек, этот Тревор Манфред! Возможно, потом, когда все будет кончено, удастся остаться на яхте… увидим.