Коллектив авторов - Страхослов (сборник)

Только теперь, когда Гиньоль был связан, Морфо стал истинной звездой сцены.

– Танцуй, девочка, – шепнула ей на ухо Малита. – Не разочаруй их, иначе они отомстят твоей семье.

Она толкнула Кэйт к Морфо.

Кэйт упала к нему на грудь, и Морфо схватил ее за волосы. Боль быстро привела ее в чувство.

Рваный мотивчик все длился – Оффенбах не предусматривал таких пауз! – а Кэйт волокли по сцене. Она сопротивлялась, но Морфо был силен и уже исполнял этот номер раньше. Он отпустил ее и сильно ударил по лицу. Еще пара таких ударов – и у нее сломается шея.

Кэйт попыталась пнуть его в голень. Должны же эти дурацкие сапожки хоть как-то ей пригодиться!

Морфо ловко увернулся и она, поскользнувшись на еще влажной клеенке, упала, оцарапав голое бедро. Он пнул Кэйт башмаком под ребра, и она перекатилась на другой бок, стараясь не обращать внимания на боль.

С такими темпами ее дебют вскоре завершится.

Схватив женщину за руки, Морфо рывком поставил ее на ноги, поднял над головой и закружил в воздухе. У Кэйт перед глазами все поплыло, в голове помутилось.

Вверху, на веревках под потолком, она увидела Султана. Дуло ружья медленно поворачивалось – он целился Кэйт в голову…

…а над ним вдруг возникла черная тень, очертаниями напоминавшая летучую мышь. Веревочная петля обхватила горло Султана. Пенджабская удавка!

Кэйт едва успела увидеть все это, но и одного взгляда было достаточно. Ее не бросили на произвол судьбы.

Ангел приглядывал за ней – буквально…

…и все же ей хотелось бы, чтобы месье Эрик появился на сцене чуть раньше.

Теперь предстояло лишь пережить это pas de deux[157], чтобы ее не убили в процессе.

Морфо перехватил ее за руку и лодыжку и закружил над сценой. Волосы растрепались и трепетали, точно знамя на ветру. Мимо проносилась панорама, все быстрее и быстрее.

Алый Круг. Оркестр. Скамейка с реквизитом. Работники сцены. Привязанный к столбу Гиньоль. Черная пропасть зала. Забрызганные кровью декорации с пасторалью. Ждущие своей участи жертвы.

Кэйт пыталась смотреть на потолок.

Морфо отпустил ее и отбросил в сторону. Кэйт покатилась по сцене, оцарапав бок и порвав костюм. Шаль развязалась. Наконец Кэйт остановилась.

То было мгновение передышки.

Наверху, на бешено раскачивавшемся переплетении веревок, Султан в костюме гориллы дрался с так ни кем и не замеченной стройной тенью в плаще и белой маске. Тень обрушивала на него всю мощь боевого искусства сават. Месье Эрик вступил в игру.

Морфо насмешливо подозвал Кэйт.

Обычно в этом танце девушка подползала на четвереньках к сутенеру, вымаливая у него наркотики, а затем пыталась ударить его ножом, спрятанным за подвязкой. Но сутенер заламывал дурочке руку, пока та не роняла оружие.

Кэйт достала бутафорский нож из сапога. У лезвия была режущая кромка, но острие притупилось. Что если заклинить пружину?

Но на это не было времени.

Малита пнула ее в спину, и Кэйт покатилась в сторону Морфо.

Мортен, рассмеявшись, захлопал в ладони. Похоже, он был страстным поклонником этого танца. Его блондиночка тоже смотрела точно завороженная.

Если Кэйт попытается всадить в него нож, лезвие не причинит ему вреда.

Не желая умирать на коленях, Кэйт встала и жестом подозвала к себе Морфо, повторяя его движения.

Он достал собственный нож. Лезвие выскочило из рукояти. Это оружие не было бутафорским.

Кэйт позволила себе взглянуть наверх. Удавка месье Эрика затянулась на шее гориллы. Она не осмеливалась смотреть слишком долго, опасаясь, что этим привлечет внимание зрителей к происходящему наверху.

Выдув колечко дыма, Морфо, пританцовывая, направился к Кэйт. Она наотмашь ударила его ножом по лицу, вспоров кожу. Удар был режущим, а не колющим, поэтому лезвие не ушло в рукоять. Царапина была неглубокой, но по щеке громилы заструилась кровь. Охнув, он от неожиданности проглотил тлевший окурок – и закашлялся, задыхаясь и молотя себя в грудь. Вот теперь Кэйт представилась возможность как следует огреть его по голени.

Зрители вновь зааплодировали.

– Обожаю, когда они сопротивляются, – сказал Мортен, ослабляя узел кушака. – Encore, encore![158]

Морфо, недовольный таким поворотом событий, двинулся к Кэйт, широко разведя руки, точно борец сумо. Если сейчас он поймает ее, то переломает ей позвоночник об колено.

Ружье Султана упало, и приклад пробил голову Морфо, раскроив ему череп. Глаз громилы налился кровью, затем остекленел. Ударившись об пол, ружье выстрелило – и Малита завопила, когда пуля вошла ей в лодыжку. Нищенка в костюме герцогини схватила Малиту за волосы и потащила за кулисы. Крики стали громче.

Воспользовавшись моментом, сиротки бросились наутек. Шмыгнув между ног рабочего сцены, они, петляя, побежали к оркестровой яме. Музыканты с завязанными глазами возмущенно вскрикнули, когда Генриетта и Луиза прыгнули туда. Затем музыка оборвалась – музыканты повскакивали со своих мест и сгрудились в центре ямы. В этой суете детям удалось скрыться в коридоре, ведущем к гримеркам. Кэйт мысленно пожелала им удачи, надеясь, что в следующий раз они выберут для себя другой театр, куда лучше этого.

Теперь уже все смотрели наверх. Кэйт почувствовала запах керосина.

Месье Эрик скрылся в тени.

Султан, покачиваясь, медленно опускался к сцене, подвешенный вниз головой за одну лодыжку. Он извивался в воздухе, из громоздких волосатых рукавов костюма торчали человеческие запястья. Мужчина мотал головой, точно пытаясь сбросить маску, и вопил. Его крики эхом отражались от стен зала, и казалось, что вопли доносятся со всех сторон. По клеенке на сцене застучали капли – весь костюм пропитался керосином.

– Что это? – крикнул Прадье.

– Это постановка По, – пропищал Гиньоль. – «Лягушонок»![159]

Когда-то месье Эрик явился на бал-маскарад в костюме Красной смерти[160] из рассказа Эдгара Аллана По. Как и Гиньоль, использовавший в представлении рассказ «Система доктора Смоля и профессора Перро», директор агентства «Призрак Оперы» был большим поклонником мрачного, немного безумного американского писателя. Кэйт предпочитала Уолта Уитмена[161].

Ей вспомнился сюжет «Лягушонка». Настрадавшийся от короля придворный шут карлик обманом уговаривает жестокого обидчика и его свиту нарядиться орангутанами, мажет костюмы дегтем и обваливает в пеньке, а затем подносит к ним зажженный факел…

Пламя пробежало по веревке, перекинулось на пропитанный керосином костюм гориллы. Вспышка – и тело Султана охватило пламя. В воздухе распространилась вонь от горящего меха. Мужчина завопил – но его крик мгновенно оборвался, когда огонь проник в легкие. Тело корчилось в агонии, покачиваясь, точно маятник… а потом веревка прогорела. Султан упал, и доски сцены жалобно скрипнули. Ассистент по реквизиту догадался залить труп водой. Пламя зашипело и погасло, над сценой взвились клубы дыма. Идиот Прадье восторженно захихикал, приняв все это за часть представления.