Злата Линник - Приключения вампирши Элеоноры

– Но…. Я…

– На самом деле ты прекрасно танцуешь, Элеонора, а движешься грациознее всех, можешь мне поверить.

Девушка открывает крохотный рюкзачок из прозрачного пластика и достает оттуда помаду и зеркальце в форме сердечка. Потом, что-то вспомнив, бросает зеркальце обратно и подкрашивается без него, глядя прямо перед собой. Она снимает свою зеленую курточку и остается в открытом оранжевом топике с вышитыми цветами и полуприличной английской надписью.

На танцполе появляется еще одна пара – элегантно одетый господин и девушка в крутом молодежном прикиде. Они просто прекрасная пара, как будто всю жизнь только и делали, что танцевали друг с другом. Заметив руку девушки, лежащую на плече ее спутника, многие невольно задерживают взгляд. Не каждый день такое увидишь: маникюр ярко-голубого цвета и на каждом пальце по кольцу – более чем откровенная бижутерия из светлого металла со сверкающими искусственными камнями.

Через какое-то время после… после чего?

А, впрочем, это совершенно не важно

Сегодня я работаю самостоятельно. Место я уже выбрала. Это вокзальная площадь, где постоянно приезжает, уезжает, перемещается громадное количество народа. И, что особенно важно для меня, все это происходит круглые сутки. В зале ожидания небольшая группа что-то окружила плотным кольцом. Это как раз то, что мне нужно. Молодой парнишка, судя по внешности, откуда-то из Средней Азии расстелил на полу газетку и развлекает народ старой как мир игрой в наперстки. Правда, вместо наперстков здесь три красных пластмассовых стакана, а роль шарика исполняет картофелина средних размеров. Манипулируя стаканами, наперсточник выдает что-то рифмованное:

– Никого не заставляю, пистолет не наставляю, кто найдет сейчас картошку, денег дам ему лукошко!

– Денег нет! – подают ему реплику из толпы.

– Денег нет – садись в карету и езжай читать газету! – немедленно реагирует парнишка и добавляет длинную классическую тираду про бабушку Арину, которая оставила ему миллион для раздачи добрым людям, но только тем, кто успешно пройдет тест по нахождению картошки.

Тем временем я уже пробралась вперед и стою чуть ли не на самой газете. Наперсточник медленно поднимает голову. Готова спорить, подобное он вряд ли видел в своей коротенькой жизни. Сначала в поле его зрения попадают черные туфельки на шпильке, расшитые стеклярусом, потом ножки в полосатых черно-желтых колготках, затем короткая юбочка из черной кожи… И добавьте к этому приторный запах духов "Лу-лу" которыми, я воспользовалась специально для этого случая.

– Вах – изумленно произносит он, а потом из него вываливается нечто совсем в другом стиле:

– Такой красавице всегда повезет, не сомневайся, полный вперед!

Вот как, тебе тоже нравится "Полицейская академия"? Как раз недавно мы с наставником пересмотрели ее всю на видеокассетах. Меня так и подмывает ответить ему фразой из фильма: "Сейчас мы вам поверим, а, если обманули – вернемся и пристрелим!" Но я вовремя прикусываю язык; а вдруг у парнишки плохо с чувством юмора, да и вообще, незачем пугать его раньше времени. Нескольких секунд мне хватает, чтобы узнать все о юном наперсточнике. Как у меня это получается, я и сама толком не могу объяснить; теперь это для меня так же естественно, как для людей пользоваться зрением или слухом.

Да, он из Таджикистана… родители… шесть сестренок… дальний родственник, который обещал пристроить к делу. А вот родителям ты денег так ни разу и не послал, хотя знаешь, что им очень нелегко. Вместо этого просаживаешь почти все в зале игровых автоматов, а в письмах домой врешь, что денег едва-едва хватает на жизнь… А самоуверенности-то сколько: хозяин жизни, не больше не меньше, и ведь ни капли сомнения в том, что очаровал меня с первого взгляда.

Для человека движения, которые он производит со своими стаканчиками, и в самом деле стремительные, едва уловимые глазом, но для меня все это происходит как в замедленной съемке. Я выигрываю один раз, другой, и, когда лицо его начинает удивленно вытягиваться, намеренно ошибаюсь и за секунду проигрываю все. Делаю огорченное лицо, отхожу к ближайшему ларьку, где беру какой-то вульгарный алкогольный коктейль. Конечно, я же расстроена и желаю хоть как-то поднять себе настроение.

– Не грусти, красавица, в другой раз выиграешь – раздается у меня за спиной. Зачем такую дрянь пьешь, пошли со мной в бар, посидим культурно.

– Ну, разве что в бар… Я так и не поняла, где же была картошка?

– Пойдем со мной, расскажу.

Теперь он чувствует себя академиком и победителем конкурса плейбоев одновременно. Еще бы, он такой умный, красивый и денег полные карманы; все местные девушки созданы только для таких ловких парней, как он. Насчет сегодняшнего вечера у него уже успели сложиться вполне конкретные планы, которые во многом повторяют просмотренный вчера вечером плохонький порнофильм.

Заведение, куда мы направляется, больше достойно названия привокзального гадюшника – там шумно, накурено и большинство посетителей такого же порядка, что и мой спутник. Он с гордым видом заказывает графин какого-то отвратительного пойла. Если бы я была прежней, то не смогла бы выпить даже одной стопки такого, с позволения сказать, напитка, а, выпив, отключилась бы в ту же секунду. Но существуют один маленький секрет: на нас, вампиров, алкоголь действует значительно слабее.

Тем временем вокзальный плейбой бросает на меня томные взгляды, которые он тоже подсмотрел в одном индийском фильме и вешает мне на уши ту лапшу, которая должна притупить чувство бдительности у симпатичной дурочки. Я слушаю, старательно состроив глупую улыбку. Поддерживать разговор от меня и не требуется. Да мне не удалось бы вставить и двух слов; по мнению моего собеседника, говорить женщине не положено по определению.

Может быть, алкоголь, все же, оказывает свое действие, но мне вдруг становится жалко этого парня. В конце концов, он не виноват, что получил неправильное воспитание; он еще так молод, авось, исправится.

Я встаю и слегка нетвердой походкой направляюсь к выходу:

– Уже поздно, я пойду…

– Пойдем, провожу, такси возьму.

У перекрестка начинается следующее действие спектакля:

– Поедем ко мне, отдохнем, кино посмотрим. Ну, куда ты пойдешь такая пьяная, родители заругают. – В его голосе прорезаются командные нотки. – Звони, скажешь, что остаешься ночевать у подруги и поехали.

– Спасибо, но я все-таки домой, мне завтра вставать рано.

И тут с его лицом происходят такие резкие изменения, что сначала я пугаюсь сама. Только что он был сама любезность, пусть даже несколько приторная, а сейчас на меня смотрит, ни дать, ни взять, индийский принц, которого заставили ждать целых несколько секунд. Он окидывает меня бешеным взглядом, хватает за рукав и тащит в узкое пространство между ларьками и глухой стенкой какого-то здания. Вращая глазами, он громким шепотом высказывает все, что думает о местных девушках вообще и обо мне в частности. Он не для того потратился на угощение, чтобы я сейчас покинула его, и, вообще, я первая начала… Внезапно я закипаю: это мне-то, порядочной девушке, он смеет говорить подобные вещи! С чего он взял, что я ему чем-то обязана? И слушать эти глупости не желаю! Я пытаюсь вырвать у него рукав и уйти, но вконец рассвирепевший ухажер вцепляется еще крепче и замахивается на меня второй рукой, шипя что-то уж вовсе нецензурное. А вот этого ему делать не следовало! На мгновение все вокруг закрывает красная пелена, а, когда я опять прихожу в себя, то обнаруживаю, что держу в руках оторванную голову наперсточника, а все стенки вокруг выглядят так, что я искренне жалею тех, кто увидит это завтра утром.