Борис Левандовский - Бабай

Трубку телефона снял отец, о чем-то говорил голосом не вовремя разбуженного человека, затем вернулся к себе из коридора и начал что-то объяснять Валерии. Вскоре их разговор перешел в спор. Назара это удивило – даже по серьезному поводу родители препирались не часто, да и кому охота устраивать разборки в такое раннее время.

Из обрывков фраз, доносившихся в детскую, он понял только одно: к ним кто-то собирался приехать в гости. Скорее всего, уже сегодня.

Родители снова улеглись, поскольку еще не было и шести часов, однако Назар больше не мог уснуть и отправился на кухню попить воды. По дороге он вспомнил, что сегодня первое сентября и дети потопают в школу на Первый звонок. Назар подумал, как пойдет на занятия в середине месяца, когда закончится его карантин, но поймал себя на том, что представляет свой старый класс. Теперь у него была новая школа, где он станет учиться с другими ребятами. Совсем вылетело из головы. Он и раньше уже замечал, что если пробуешь что-нибудь вообразить, то в жизни почти всегда все складывается по-иному. Часто это казалось очень несправедливым.

Попив воды, Назар заметил, что головная боль быстро проходит, и впервые у него нет с утра температуры. Во время последнего визита участковый врач сказала, что он переносит корь легче большинства детей, которых она лечит в их районе, и что у него крепкое здоровье. Валерия как всегда поддакивала и вставляла по ходу реплики вроде: «Сейчас так много слабых детей» или «Все из-за экологии», говорила, как важно заниматься закаливанием, делать вовремя прививки и стучала по столу – тьфу, тьфу, тьфу! – поглядывая на него так, словно уже видела его нагишом ныряющего в сугроб со свежей прививкой в заднице. Назар не мечтал ни о том, ни о другом, но решил, что валяться целыми днями в постели ему страшно надоело, и собирался попросить у Валерии разрешения на более свободный режим.

Вернувшись в детскую, он обратил внимание на оборванные нитки на ножках кровати, и только сейчас к нему разом вернулись воспоминания о прошлой ночи. Как странно было видеть свою кровать, освещенную из окна утренним светом, видеть с того же ракурса, как и тогда, когда из-под нее высовывалась омерзительная харя с мерцающими злобными глазками, выдувавшая вывернутыми губищами «б'а-б'а-б'а» и шептавшая у него в сознании…

Неужели все это было?

Он не стал себя обманывать – это правда. Пускай и очень похожая на дурной сон, о котором хочется быстрее забыть, но правда.

В комнате родителей тоже не спали. Перебранка утихла, но разговор продолжался. Назар собирался лечь и дождаться, когда они подымутся и Валерия начнет собирать Михаила на работу… и вдруг уловил какое-то движение за ножкой кровати.

Нагнувшись, он увидел необычное насекомое. Оно походило на крупного жука размером с половину мизинца, только сзади у него тянулись длинные, раза в полтора длиннее, чем туловище, стрекозиные крылья, сложенные как хвост павлина. Странная букашка явно предпочитала не высовываться из тени.

Чтобы лучше рассмотреть находку, Назар осторожно подтолкнул ее указательным пальцем к свету… и ойкнул, одернув руку. Потому что насекомое, ловко увернувшись, тяпнуло его за палец и юркнуло к самой стене. Назар не успел вовремя заметить у букашки наличие похожих на миниатюрные кусачки жвалок. К счастью, палец пострадал не сильно. Лишь две крошечных красных точки на подушечке. Испуг оказался куда большим.

Несговорчивость букашки его разозлила. Она, вероятно, залетела в окно ночью, правда, Назар таких вот раньше не встречал. Даже за городом, когда они выезжали всей семьей отдохнуть на природе. И слишком уж она была большая, почти со среднюю стрекозу, и какая-то… мраколюбивая, что ли.

Он все-таки вытолкал ее наружу с помощью ракетки для бадминтона. Насекомое тут же попыталось удрать обратно под кровать, но Назар был к этому готов и перекрыл ему путь заранее приготовленной дощечкой для лепки пластилина. Букашка слепо ткнулась в дощечку головой, растопорщила по-стрекозьи свои тонкие длинные крылья и, быстро-быстро двигая короткими толстыми усиками, застрекотала. Где-то в глубине ее полупрозрачной матовой спины неистово билась ярко-малиновая жилка.

Насекомое попыталось обойти препятствие с фланга.

«Она пришла оттуда, откуда и он приходил», – подумал Назар.

Букашка снова намеревалась драпануть; на сей раз уже в сторону письменного стола, но Назар ловко подсек длиннокрылое насекомое дощечкой как совком и выбросил между оконными рамами. Наверное, ему не удалось бы это так легко проделать с обычным крупным насекомым, однако чудная букашка становилась на свету чрезвычайно вялой и неуклюжей; явно бесполезные крылья ее только отягощали. Она коротко стрекотнула и свалилась аккурат между двумя пауками, устроившими засаду на мух, залетающих с улицы. Одно крыло влипло в паутину, но насекомое на удивление просто освободилось. Пауки засуетились вокруг внезапно свалившейся огромной добычи. Букашка подпустила одного поближе и схватила его своими жвалками. Движение было настолько стремительным, что Назар не успел уследить, как это произошло. Вот паук перебирает лапками в нескольких сантиметрах от букашки, обходя сбоку, и вот он уже отчаянно дергается в челюстях-кусачках.

Другой паук, почуяв неладное, в панике бросился наутек. Но тут же был настигнут, схвачен и съеден целиком. И снова Назар проморгал главный момент, так же, как с первым пауком.

Не букашка – настоящий монстр.

Тут плотное облако на небе ушло в сторону, и на оконную раму упал прямой желтый луч выглянувшего из-за соседнего дома солнца. Длиннокрылая букашка заметалась в поисках спасительного укрытия, застрекотала, а потом как-то вдруг сникла и поползла на брюшке, теряя крылья и оставляя позади себя влажный блестящий след, похожий на сопли. Малиновая жилка внутри потускнела.

Спустя минуту Назар не мог отыскать даже самых незначительных следов странного насекомого. Оно погибло на солнце, а его останки попросту испарились.

«Ты не любишь солнце, – подумал Назар, – и он тоже. Поэтому и приходит только ночью».

2

Этим утром завтракали все вместе за одним столом. Валерия разрешила Назару подняться и помогла застелить постель. Но взяла слово, что он не станет выходить на балкон и играть на полу.

Во время завтрака Назар заметил, что у матери подпорчено настроение, и предположил, что, наверное, это из-за того раннего звонка. Ели молча, все разговоры в основном сводились к просьбам передать что-нибудь со стола. Приняв после еды лекарства, он вернулся в детскую и, немного подумав, взялся за ремонт «Сторожа».

Протягивая новые нити вместо порванных, он вдруг почувствовал себя участником странноватой, но невероятно увлекательной игры.