Галина Гончарова - Против лома нет вампира.

Вариант первый. Я сейчас просто ухожу. Плюсы — я более — менее дееспособна. Минусы? Я здесь ничего не знаю. Заявлюсь еще к Дюшке в спальню — то-то радости будет. Или на другого вампира наткнусь. Что-то мне кажется, их тут много бегает. А мне и одного хватит. За глаза. Можно понадеяться на удачу, вот только мне даже на экзаменах никогда не везло. Если я хоть один билет не выучу, его же и вытяну. А играть в карты в логове, полном вампиров и еще черт-те знает кого — увольте. Слишком дорого обойдется проигрыш.

Вариант второй. Я могу дать этому кровопийце немного крови. Во мне ее литра четыре — четыре с половиной. Еще пол-литра я могу потерять без особого напряжения. Мне, конечно, будет плохо. Но я выживу. И тут начинаются проблемы. Кто сказал, что этот клыкозавр меня не выпьет, как палача? А может. А еще может свернуть мне шею, бросить здесь, сдать Дюшке и тем самым заслужить прощение… Вариантов много. И минусов много. И доверять я ему не могу. Уж если люди — твари неблагодарные (я и сама этим грешу), то кто сказал, что вампиры лучше? Плюс у второго варианта только один.

Одна я из этого дома живой не выйду. У меня столько же шансов умереть, спасая этого вампира, сколько и умереть без него. Даже больше, потому что здесь меня найти никто не рассчитывает. И встретить в обнимку с мужчиной — тоже.

И, кажется, у меня остается единственный выход. Мало ли кому что не нравится! Ладно, попробуем.

— Сейчас я дам тебе свою кровь. Но предупреждаю, как только я пойму, что мне больше не выдержать, ты должен будешь оставить меня. Или я просто перережу тебе горло. Ясно?

— Ясно.

— Ты обещаешь, что отпустишь меня по первому требованию?

— Клянусь.

Можно ли верить клятве вампира? Не надо считать меня дурой. Конечно, нет. Но и выбора тоже нету.

Если только позаботиться о страховке. Я прогулялась к столику с пыточными инструментами и задумчиво осмотрела их. М-да. Ничего знакомого. Оно и к лучшему. Спать крепче буду. Но вот коллекция скальпелей разного размера и формы — это вполне привычная вещь. Лежит себе на отдельной салфеточке. Палач-то был мастак — и вот… Там лилия цветет… Цве-е-те-е-ет….

Я выбрала скальпель побольше. И вернулась к лежащему вампиру.

— Учти. У меня в руках очень острая железка. И если ты не отпустишь меня по первому требованию — я тебя без второго предупреждения так полосану по горлу, что голова отвалится. И рука не дрогнет. Из меня за сегодня весь гуманизм вышибли к лешевой маме. Усек?

— Я не вру, — почти оскорбился клыкастик. — Я отпущу тебя, как только ты прикажешь.

Я задрала повыше рукав свитера. Черт, да я ли это делаю!? Я же даже уколов всегда боялась! А что теперь!? А ничего! Если этого типа так пытали, значит у Андрэ на него не просто зуб, а вампирские клыки в четыре ряда. Насолил он ему чем-то. А значит мой святой долг — наперчить! И горчицы добавить! И побольше, побольше…

Я медленно и аккуратно разрезала вену и поднесла руку к губам вампира. А другой рукой приставила чертовски острый скальпель к его горлу. Прямо к сонной артерии. Если ее разрезать — он потеряет много крови. И — почти сразу. Окровавленные пальцы сомкнулись на моем запястье. Даже сейчас, когда он еще измучен после пыток, я ощутила в них страшную силу. Вампир мог бы переломать мне кости, но он старался не причинять мне вреда. Что ж, я и сама прекрасно с этим справлюсь.

Губы впились мне прямо в вену, вытягивая, высасывая, выпивая из меня кровь, а вместе с ней и что-то другое. Что? Я не знала. Просто чувствовала. И попыталась отдать как можно больше этого вместе с кровью. Где-то в животе поднялась горячая волна. Я вскрикнула. Все, что я пережила за эту ночь и за этот день, вся ярость, ненависть, боль, страдание, вина, смерть палача и сострадание к его жертве — все это объединялось в одном горячем смерче, который крутился у меня внутри. И этот смерч рванулся вверх, к сердцу. Жадный рот терзал мое запястье. Было очень больно. Я застонала сквозь зубы. Даже губы вампира не причиняли мне столько боли, сколько этот бешеный жар. Казалось, что он плавит все мои кости, ураганом несется по жилам, мечется, как запертый в меня горячий ураган — и не находит выхода. Но он должен, должен выйти из меня! Я же сгорю! Я не могу так!!!

Пальцы скользнули по моему запястью — и я ощутила в этом прикосновении нечто новое. Не желание насытиться, но поддержку. Пальцы вампира лежали у меня на вене, и я знала для чего это. Он щупал пульс. Вампир заботился о моем здоровье, чтобы не выпить крови больше необходимого. И эта забота стала последней каплей. Огненный вихрь соединился где-то в груди и помчался по венам. Смерч спазмом рванул сердце так, что я зашаталась — и помчался по руке к губам вампира.

Я тихо вскрикнула. Кончики пальцев холодели. Перед глазами плыли круги. Что со мной происходит? Со стороны я могла бы описать это так, что жидкий огонь перемешался с моей кровью и теперь вампир пил и то и другое. Клыки впились мне в вену. Вампир дернулся так, что едва не вырвал мне жилы из руки, но губ не оторвал и продолжал впитывать и втягивать это в себя. Теперь главной для него была не моя кровь. Другое. Эта невозможная, обжигающая, расплавленная сила. Смерч покинул меня, рванув напоследок вену так, что я вскрикнула. И вместе со мной застонал вампир. Что чувствовал он — я не знаю.

— Я сейчас свалюсь, — негромко произнесла я. Вокруг проносились мелкие сверкающие точки. В ушах шумел морской прибой. Я уже не владела собой и боялась, что рука со скальпелем соскользнет.

— Отпусти меня! Мне больно! Отпусти!!!

Внезапно моя рука оказалась свободной. Я всхлипнула — и осела на пол. Я-то хорошо себя чувствовала. Просто ноги так не думали. И решительно изображали из себя желе. Ну и пусть. Важно было другое. Вампир на столе зашевелился и медленно встал на ноги.

— Кажется, я могу идти.

Он приоткрыл глаза. То, что виднелось из-под век, больше напоминало зародыши, но видеть он этим вполне мог.

— В таком виде? — проскрипела я.

— Вы правы.

— Юля, — подсказала я. А потом закрыла глаза и устало привалилась к ножке стола. Больно. И тошно. Хочу к ма-а-а-а-аме…

— Даниэль, — представился вампир. — Не могу описать, как я рад с вами познакомиться.

Голос его звучал вполне отчетливо. Он передвигался по камере. В углу зашумела вода из крана. Вампир направил ее на себя и тихо зашипел. Наверное, ему было больно. Очень. Но кровь и грязь с него смывались. И из-под них выглядывала новая чистая кожа. Снежно-белого цвета. Это продолжалось недолго. Вампир закончил омовение и повернулся ко мне.

— Теперь я смогу сойти за человека?

— Теперь — да. Если волосы на лицо набросите, — кивнула я.