Я тебя вижу - Влад Райбер
Папазепа не ждал. Он шел вперед, к горизонту, где в треугольной арке деревьев висел кусочек света. Я побежал и по пути сбил его с ног. В этом искалеченном персонаже больше не было нужды.
Свет все ближе. Свет в конце тоннеля… Не слепящий, не теплый, а тусклый, рассеянный, как облака в хмурую погоду.
И он стоял там, на своем месте – странный человек в рясе, с большой плоской головой, похожей на крышку канализации. Лицо как нарисованное. Глаза, нос и губы приплюснуты. Король Солнца тоже оказался ростом пониже меня и худым, как щепка.
– Ты! – сказал он, разглядев меня.
– Дорогу! – крикнул я.
– Взрослым нельзя, – Король Солнца расставил руки. – В Золотомире живут только дети.
Я не нуждался в его разрешении, просто хотел уладить все по-быстрому. Мои пальцы провалились в мягкую кожу, когда я взял его за голову в районе лба.
Король Солнца был как из теста. Порвать это плоское лицо до самого рта оказалось легче легкого. У этого персонажа не было крови, а только вязкая слизь, похожая на слюну.
Поверженный Король Солнца упал на колени и ощупал свою разорванную голову. Эти похитители детей такие слабые. Не способные справиться со взрослыми.
– Остановите его! – кричал Король Солнца, пытаясь сложить две половинки головы. – Он все испортит!
Даже с такой травмой персонаж оставался живым. Ну и пусть страдает!
Там, где заканчивался еловый коридор, начинался город. Сразу за лесной аркой – улицы и дома. Деревья в яркой осенней листве, хотя давно должны стоять голые, ведь на дворе ноябрь. И небо светлое. Хотя сейчас должна быть ночь.
Я смотрел вокруг и видел, что этот мир ненастоящий. Все «рукотворное» создавало странное впечатление, будто эти дома никогда никто не строил, они были собраны и склеены, как на макете. А может, они выросли из-под земли сразу готовые!
Искусственный город, похожий на огромный лабиринт из стекла, бетона и стали. Улицы, утопающие в красных, желтых и оранжевых оттенках листвы. Воздух, пропитанный запахом грибов и дождя.
Ко мне бежала толпа десятилеток.
– Смотрите! Смотрите! Он пришел!
Ребятишки глядели на меня любопытными глазами. Что за непонятная радость в этих смуглых и бледных курносых лицах? Мальчики, девочки, одетые кто как: синяя школьная форма с золочеными пуговицами, красные галстуки, синие джинсы и разноцветные олимпийки, безразмерные футболки…
– Он здесь! – говорили дети.
А я искал среди них всего одно лицо: белобрысую десятилетку с серыми глазами.
Позади всех стояли двое детей. Девочка и мальчик. Они смотрели на меня с радостными улыбками.
– Василиса, Паша, – я не забыл их лица, ведь часто видел их во сне. – Вы здесь!
Дети вышли вперед и показали мне нашу веревку, с которой мы когда-то пришли в Золотомир.
– С тех самых пор, – сказал Паша. – Мы всегда были здесь.
– Рома, ты теперь такой взрослый, настоящий дядька, – рассмеялась Василиса.
– Вы тоже взрослые, – я еще не понимал, как все устроено в этом мире. – Я видел вас в городе!
– Это наши телесные оболочки, – объяснил Паша. – А мы настоящие здесь – в Золотомире.
Мы разговаривали, а другие дети слушали.
– Осень, – сорвалось с моих губ.
Казалось, я во сне.
– Здесь всегда осень, – Василиса неустанно улыбалась. – И всегда день.
В нашу сторону смотрели со всех улиц. Это были лазутчики и люди-деревья.
– Я ищу свою дочь. Ее зовут Карина. Невысокая такая, светлая…
– Знаем! – сказал какой-то мальчик в олимпийке. – Мы тут все знакомы. Она пока в санатории.
– Где?! – мне хотелось бежать туда сразу, как они ответят.
– В санатории, – Василиса перестала улыбаться и отвела глаза. – Там держат первый год и объясняют, что к чему.
И вдруг со всех сторон на меня прыгнули ползающие люди. Навалились на меня кучей, прижали к земле. Я собрал все силы, чтобы раскидать их, но не смог даже пошевелиться. Меня тащили по ковру сосновых иголок.
Я пытался тормозить, упираясь локтями в землю. Лазутчиков было слишком много. Пусть они слабые, но с толпой мне не сладить. Они волокли меня за ноги, катили по земле, взваливали на спины и передавали друг другу, как муравьи несут жука. Мне оставалось только барахтаться.
Ползающие люди несли меня вниз по улице, к сосновой роще, где стоял одинокий деревянный дом. От этой старой развалины так и веяло могильным холодом. Свет не отражался в грязных окнах. Стены напоминали куски сыра: все в дырах и покрыты мхом, будто плесенью.
На крыше бесчисленная стая серых ворон. Все они гаркали, и от этого шума можно было оглохнуть.
Меня протащили по деревянным ступенькам в темные комнаты, пропахшие птичьим пометом. Лазутчики набились в четыре стены чуть ли не доверху. Я злился и рвался изо всех сил, но что можно было сделать в такой куче?
Мои руки прижали к полу, и резкая боль ударила по нервам. Двое лазутчиков держали в руках молотки, другие подавали гвозди. Меня прибивали к доскам!
В тыльные стороны ладони и в пальцы наживую втыкали ржавый металл, загоняли стержни в плоть по самые шляпки.
Кровь затекала в щели. Я кричал не столько от боли, сколько от бессильной ярости. Хотелось разорвать карателей на куски. Мои ноги стянули веревками. Я лежал словно распятый и не мог подняться.
Закончив со мной, ползающие люди, как насекомые, убежали через окна и дверь. Я остался один. Грязная комната. Потолок в трещинах. Светильник с разбитой лампой. Птицы садились на подоконник, ходили взад-вперед, смотрели, каркали на меня.
Гнев, который я нарочно в себе поддерживал, уступал место смирению. Какой унизительный провал. Стоило ли рассчитывать только на силу и горячую голову? Меня прибили к полу. В каждой руке пара десятков гвоздей. В Золотомире тело ощущалось как чужое. И все равно больно. Пробовал дергать гвозди, но руки отказывались слушаться.
Я не мог позволить себе отчаяние. Душа Карины не должна застрять в этом загробье. Не хочу, чтобы она осталась здесь. Нужно было подышать и снова попробовать отодрать себя от пола.
Вороны вели себя все наглее. Прыгали с подоконника, топтались по полу. Они все меньше и меньше боялись меня, подходили к ногам, тыкали клювами в ботинки.
Я дергался, рычал на них. Но птицы уже поняли: этот человек беспомощен! Одна потрепанная старая ворона вспорхнула мне прямо на грудь. Ее
