Андрей Щупов - Полет Ящера

- По-моему, и кому-либо другому это тоже ни к чему.

- Ты так считаешь?

- Конечно, босс! Сами посудите, ерунда какая-то. Рискуя жизнью, снимать два года подряд фильм, чтобы преподнести однажды и переполошить? Зачем им все это нужно?

- Кому это «им»?

- Да тем, кто все придумал!

- Но ведь придумали! Значит, имеется логичное объяснение. Вспомни того же Вову Вайнберга. Какого дьявола он, спрашивается, пригласил для своих безголосых поп-протеже полтораста чернокожих танцоров? Он ведь выплатил им тысяч семьсот долларов! Без малого - лимон! Скажи откровенно, был в этом какой-то особый смысл?

Начальник охраны пожал плечами.

- Черт его знает!

- В том-то и дело, что был! Он это, Гансик, сделал чтобы другим нос утереть, чтобы масштаб свой выставить напоказ. Пусть даже в убыток себе. Дескать, чу и могу! А появится желание, - и не такое отчебучу. Глупость, конечно, но многих проняло. Стадо на стадионе тоже, кстати, собралось приличное, хотя билетики кусались.

- Кусались, это точно. Вон Гошик тоже туда с приятелями бегал. Коробочка, рассказывал, полная набилась.

- Вот видишь, а ты говоришь… Между прочим, стадион, наверное, не от стадии произошел, а именно от стада. Пастбище для скучающих. - Я опорожнил бутылочку, взялся за другую. - Возможно, в нашем случае тоже имеет место нечто подобное.

- В общем да, но не проще ли было…

- Проще, Гансик! Конечно, проще! Я ведь о том и толкую. Только то, что проще, и выглядит соответственно, - я продемонстрировал Гансу изящную бутылочку. - Ну скажи мне, на кой черт лепить сюда эту золоченую лэйбочку? И горлышко вон как изогнули. Это ведь тоже технологически сложнее, а значит, дороже. Но делают!.. Или почему до сих пор не отменили нелепые смокинги? Куда удобнее являться на презентации в поношенных кроссовках и джинсах! ан, нет! - выпендриваются, как майские жуки. И в лимузины норовят влезть с серебристым покрытием, и в шагрень облачаются самую экзотическую. Чем, скажи, лучше золотые часы титановых? Да ничем! Даже, наверное, хуже, однако носят. Ради престижа, ради пыли в глаза…

Перебивая меня, пискнул сотовый телефон.

- Гмм… Кто бы это мог быть, интересно?

- Август, - предположил Ганс и угадал. Это действительно оказался Август.

- Есть новости, мсье Кулибин?

- Есть, но… - голос «Кулибина» звучал несколько обескуражено. - Странная запись, босс. Вам надо лично её прослушать.

- Он куда-то звонил?

- Нет, взял машину и поехал.

- Отлично!

- Отлично, да не совсем. То есть, мы, понятно, за ним двинулись, но…

- Этот индюк заметил слежку?

- Поначалу нет, но потом… - Судя по голосу. Август волновался, что на него не очень-то походило. - Короче, это в китайском квартале произошло - в северном районе города. Сразу за «Харбином». Лешик пас их до самого конца, и вдруг эти орлы каким-то невероятным образом улизнули. Точно растворились в воздухе! Лешик прошерстил все близлежащие улочки, но так никого и не обнаружил. Самое непонятное, что не удалось взять пеленг, хотя сигнал не пропал.

- Так вы записали их?

- Да, кто-то, по всей видимости, подсел к Поэлю в машину, и началось странное… - Август снова замялся. - Я даже не знаю, как это назвать.

- Что там началось, черт побери? Сексом они там занялись, что ли?

- Да нет же, босс. Просто сидели и разговаривали.

- Тогда что ты мнешься, как девочка?

- Видите ли, во-первых, они упомянули про Буратино, а во-вторых… Понимаете, голос того, кто подсел в машину… Я, конечно, не берусь утверждать, но, кажется, это был ваш голос.

Вот так, господа присяжные! Фокусы продолжались. Август ничуть не преувеличивал. Голос действительно был мой. Говорил этот посторонний совсем немного, но когда говорил, последние сомнения распивались. Те же злые цедящие интонации, те же обороты речи. Если меня и имитировали, то достаточно профессионально. Август, впрочем, стоял на иной точке зрения. Кто-то когда-то меня записал, а после из подходящих кусков склеил нечто удобоваримое. Благо есть специальные программы, и к слову сказать, тому, кто умудрился сотворить целый фильм, подобная работка сложной не покажется. Более того, на хорошей аппаратуре да за хорошие деньги такую запись способен сварганить обычный любитель.

Тем не менее кое-чего мы добились. Факт прослушивания подтверждал причастность Поэля ко всей этой киноканители. И про Буратино эти стервецы действительно что-то пронюхали. Чуть погодя «морячки» Ганса съездили к нему на квартиру, обнаружив красавчика в постели уже холодным. На груди покойного лежала записка: «В моей трагической смерти умоляю никого не винить.» Стиль и слог Буратино, но задумка явно не его. Этот обольститель обожал жизнь, потому что обожал женщин, и покидать грешную землю у него не было абсолютно никаких оснований.

С квартиры удалились в великой поспешности, едва успев протереть все, к чему прикасались. Парни уверяли, что когда они отъезжали, к дому подкатила целая кавалькада легавых. Значит, была не просто смерть, - была подстава. Не очень умело исполненная, но все ж таки - она родная! Ну да Поэль - не тот ювелир, чтобы филигранно обтачивать криминальные делишки. Мастера заплечных дел у него, понятно, тоже имелись, но с моими варягами им было не тягаться. И все бы ничего, но вот магнитофонная запись вызывала, мягко говоря, оторопь. И не могла не вызывать, поскольку ровным счетом ничего не объясняла.

Мы сидели в студии Августа в окружении проводов и радиоаппаратуры. Ганс меланхолично жевал мятную резинку, параллельно тискал в пальцах пружинный эспандер. Я прихлебывал из стальной фляжки любимый коньячок и хмуро поглядывал на растерянное лицо нашего «Кулибина». Обычно, преподнося очередной сюрприз, этот парень сиял, как начищенный самовар. Сегодня он был мрачен.

- Так, может, никто в машину к ним не подсаживался? - предположил я. - Загнали её в какой-нибудь закуток. Поэль хлопнул дверцей, а потом включил магнитофон.

- Тоже не исключено, - вздохнул Август, - но есть один момент. Вы, должно быть, не обратили внимание. В паузах между фразами этот посторонний дышит.

- Я заметил! - встрепенулся Ганс. - Еще хотел сказать, что это, наверное, какой-то астматик.

Август перекрутил кассету назад, найдя метку, включил пленку на воспроизведение.

- …бузит мальчик… - Проскрипел из колонок мой голос. - Альфонсов к тебе подсылает, на друзей давит. Бузит - значит, боится. Совесть, выходит, мучит человека.

- Какая у него, к дьяволу, совесть! - это говорил уже Поэль. - У него в груди моток колючей проволоки!