Джефф Вандермеер - Консолидация

Она бы и дальше продолжала свое полномасштабное порицание суеверий, если бы Грейс не оборвала ее словами:

— Это не суеверие.

Все оглянулись на нее, развернувшись на своих табуретах.

— Это суеверие, — признала она, — но может быть правдой.

Как может суеверие быть правдой? — гадал Контроль позже, переключив внимание на свою поездку к границе вкупе с поверхностным просмотром папки, принесенной Уитби, озаглавленной просто «Гипотезы». Может, суеверие — просто то, что проскальзывает в бреши, в трещины, когда работаешь в заведении с упадочническими настроениями и истощенными ресурсами. Может, суеверие — то, что происходит, когда твой директор пропадает без вести, а твой заместитель директора до сих пор оплакивает утрату. Может, это когда откатываешься обратно к заклинаниям и обрядам, когда мозг рептилии говорит остальным твоим частям: «С этого места командую я. Вы уже пытались». Вообще-то это даже не так уж безрассудно. Сколько еще невидимых, абстрактных чар правит миром за пределами Южного предела?

Но не все верили в одни и те же версии. К примеру, лингвист по-прежнему верила в суеверие логики — наверное, потому, что пробыла в Южном пределе всего два года. Если статистика верна, она перегорит и будет удалена в течение следующего года: по какой-то причине Зона Икс весьма немилосердна к лингвистам, почти так же немилосердна, как к священникам, из которых теперь в Южном пределе не осталось ни единого.

Так что, наверное, ей остались считаные месяцы до обращения в систему верований заместительницы директора — или Уитби, — во что бы они там ни веровали. Потому что Контроль знал, что вера в научном процессе способна довести лишь до определенного рубежа. Зиккураты алогичности, воздвигнутые среднестатистическим внутренним террористом, когда он или она покупает удобрения или делает детонатор, набирают собственный шаткий разгон и мощь.

Но Сю оставалась непоколебима по соображениям, от которых неуверенность, внушаемая Контролю Зоной Икс, отнюдь не пошла на убыль.

Представьте себе, сказала она Контролю далее, что язык — лишь часть метода коммуникации. Представьте себе, что это даже не важная часть, а скорее трубопровод, автострада. Всего лишь носитель. «Инфраструктура» — это слово позже употребил Контроль при общении с Голосом.

Реальное ядро сообщения, смысл доносится сочетанием живой материи, составляющей слова, словно сами «чернила» и есть сообщение.

— А если сообщение полуматериально, если эта разновидность кодировки полуматериальна, то слова на стене толком ничего и не значат, по моему мнению. Я могла бы анализировать эти слова годами — чем, между прочим, директриса и могла заниматься, как я понимаю, — и это не помогло бы мне понять ровным счетом ничего. Тип носителя помогает определить, насколько быстро сообщение доставляется и, может статься, какой-то контекст, но на том и все. Далее, — и тут Контроль осознал, что Сю впала в механическую рутину лекции, читанной уже не раз и не два, возможно, сопровождаемой какой-нибудь компьютерной презентацией… — Далее, если кто-нибудь или что-нибудь пытается вдолбить информацию вам в голову с помощью слов, которые вы понимаете, но смысла нет, она даже не то что не на той длине волны, которую вы способны принять, а гораздо хуже. Как если бы сообщение было ножом, создающим смыслы разрезанием плоти, а ваша голова — приемником, и кончиком этого ножа вам тыкали бы в ухо снова и снова…

Ей не требовалось больше ничего говорить, чтобы Контроль подумал об экспедициях, попавших в беду прежде, чем наложили вето на имена и современные технологии связи. Что, если участь первой экспедиции, в частности, была предрешена своего рода помехами, принесенными с собой, из-за которых ее участники были попросту не способны слышать, воспринимать?

Он обернулся к смотрителю маяка:

— Саул Эванс написал все это давным-давно, верно ведь? Однако сейчас он писать эти слова не мог. К этому времени он уже должен бы стать ветхим старцем.

— Мы не знаем. Мы просто не знаем.

Эта бесполезная реплика прозвучала из уст Уитби, а все остальные уставились на него, как животные, пойманные непроглядной ночью посреди дороги светом фар стремительно надвигающегося автомобиля.

008: ТЕРРОР

Час или около того спустя настало время наведаться к границе, и Грейс сказала, что турне ему устроит Чейни.

— Почему-то он сам хочет.

А Грейс, очевидно, нет. И снова вниз, в коридор с этими огромными двустворчатыми дверями, под предводительством Уитби, словно Контроль совсем беспамятный, где уже поджидает лучащийся радостью Чейни, чья коричневая кожаная куртка кажется не столько неотъемлемой или неразлучной с ним, сколько частью его самого — этакий жучий панцирь. Уитби ушел в тень, скрывшись за дверями с резким пронзительным вздохом, словно перед нырком в холодную воду.

— Я подумал, что надо бы подняться, чтобы избавить вас от ужасающих перчаток, — воскликнул Чейни, энергично тряхнув Контролю руку. Контроль не мог понять, нет ли в его приветливости какого подвоха, или просто взаимодействие с Грейс довело его до паранойи.

— А зачем держать их там? — спросил он, когда Чейни повел его окольным «коротким путем» мимо охраны и на стоянку.

— Боюсь, дело в бюджете. Ответ всегда где-то здесь, — ответил Чейни. — Убирать их было слишком дорого. А потом они превратились в шутку. Или мы превратили их в шутку.

— В шутку? — На сегодня шуток ему более чем достаточно.

У входа чудом оказался Уитби, дожидавшийся их в работающем на холостом ходу армейском джипе с откинутым верхом. Он выглядел как звезда немого кино, человек, откалывающий коленца и плюхающийся на задницу, и его безмолвный взмах руки, приглашающий их в машину, лишь усилил это впечатление. Поглядев на Уитби, Контроль закатил глаза, а Уитби ему подмигнул. Не посещал ли Уитби театральный кружок в колледже? Не был ли он несостоявшимся лицедеем?

— Да, в шутку, — согласился Чейни, вместе с Контролем забираясь на заднее сиденье; Уитби или кто-то еще нарочито поставил на переднее пассажирское сиденье громадную картотечную коробку, так что там сесть не мог никто. — Словно все чуждое, нуждающееся в анализе приходит к нам изнутри здания, а не из Зоны Икс. Вы ведь познакомились с теми людьми? — Лягушачья ухмылка: очередная шутка. — Уитби, езжайте живописным маршрутом.

Но Контроль почти не слушал, морща нос по поводу досадного факта, что запах тухлого меда последовал за ними и в джип.

Уитби в течение длительного времени не обмолвился ни словом, а Чейни говорил то, что Контролю уже и так было известно, разыгрывая роль гида и явно забывая, что повторяет тезисы кроличьей презентации, состоявшейся только вчера. Так что Контроль сосредоточил внимание по большей части на окружении. «Живописный маршрут» пролег обычным путем, который Контроль видел на картах — петляющая дорога, блок-посты, окопы чуть ли не в духе Первой мировой. Где это было возможно, болота и лес сохранили в качестве природного укрытия или преграды. Но время от времени попадались диковинные проплешины осушенных болот или просек, порой с караульными постами или казармами, но зачастую просто обратившимися в луга пожухшей, пожелтевшей травы. У Контроля возникло покалывание в затылке, наводившее на мысль о снайперах или удаленных наблюдателях. Может, это помогает выгнать нарушителей на обозрение беспилотников. Изрядная часть военнослужащих, которых они миновали, были в камуфляже, и оценить их число было непросто. Но Контроль понимал, что все, кого они миновали за пределами последнего контрольно-пропускного пункта, считают, что дальше расположен район, представляющий опасность из-за загрязнения окружающей среды.