Бентли Литтл - Хранилище

Черт побери, по всем законам это должно было случиться давным-давно.

И удивительным было как раз то, что это не произошло раньше.

Однако после длинной непрерывной череды побед это поражение почему-то казалось зловещим, и Билл поймал себя на том, что пытается найти в нем нечто такое, чего, вероятно, в нем не было.

Вероятно?

Тут не было никаких «вероятно». Проигрыш в шахматной партии оставался исключительно тем, чем был, — проигрышем в шахматной партии, и никакого скрытого смысла в нем не было.

Так почему же его захлестнуло… беспокойство?

Зазвонил телефон. Несомненно, Стрит.

— Я возьму! — крикнул Билл. Взяв со стола радиотелефон, он нажал кнопку включения. — Алло?

Это действительно был Стрит, однако позвонил он вовсе не для того, чтобы позлорадствовать, как предполагал Билл.

Напротив, он был подавленным.

— Я выиграл, — сказал Стрит, и в его голосе прозвучали суеверные нотки, как будто он только что разбил зеркало и теперь ждал неминуемых семи лет невезения. — Я не думал, что выиграю.

— Я тоже, — признался Билл.

В трубке послышалось молчание.

— Не хочешь позвонить Бену и сразиться за доской?

— Конечно. — Билл пошарил по столу, ища, куда положил часы. — Сколько сейчас времени?

— Еще рано. Почему бы нам не продолжить?

— Ладно, — согласился Билл. — Встречаемся в десять часов. — Он собрался уже выключить телефон, затем снова прижал его ко рту и уху. — Да, чуть было не забыл. Прими мои поздравления.

— Спасибо, — ответил Стрит, однако в его голосе не было радости.

Выключив телефон, Билл отключил компьютер, вышел из кабинета и отправился на кухню выпить стакан воды.

— Он по-прежнему живет здесь, — донесся из гостиной громкий голос Шеннон.

— Очень смешно. — Билл скорчил дочери гримасу.

Сидевшая на диване Джинни посмотрела на него.

— Ты мог бы чуточку больше времени проводить с семьей и чуточку меньше времени прятаться у себя в кабинете вместе с компьютером.

— Да, пап.

— Ты и так весь день сидишь за компьютером. Неужели это нужно делать и вечером?

— Извините. — Схватив с полки стакан, Билл сполоснул его, налил воды из крана и выпил залпом.

— Итак, каковы сейчас твои планы? — спросила Джинни. — Ты в кои-то веки останешься дома или же снова отправишься к своим дружкам?

— К своим дружкам?

— К своим дружкам, — спокойно выдержала его взгляд Джинни.

— Ну… я собирался сходить к Стриту домой сыграть быструю партию в шахматы.

— Господи! Тебе не кажется, что ради разнообразия ты мог бы заняться чем-нибудь со мной, а не со своими друзьями?

В ее голосе не осталось и следа добродушного подшучивания. Если оно вообще было. Шеннон сползла на пол ближе к телевизору, делая вид, будто не слышит пререкания родителей.

Билл поставил стакан в мойку.

— Чудесно, — сказал он. — Я остаюсь дома. В шахматы мы сыграем завтра.

— Но ты будешь весь вечер злиться, ведь так? Молчать и дуться?

— Что на тебя сегодня нашло? — Пройдя в гостиную, Билл подсел к жене на диван. — Месяц только начался.

— Какой же ты грубый, — заметила Шеннон.

— Это твои гормоны приказывают тебе сердиться на меня? — Он ущипнул Джинни за зад, щекоча ее, и та против воли рассмеялась.

— Ты вправду грубый, — сказала она.

— Но ведь ты… хе-хе… хе-хе… именно это и любишь.

— Папа!

— Ну хорошо, хорошо. Извини. — Он чмокнул жену в щеку. — Только разреши позвонить Стриту и отменить встречу.

— Ты точно не будешь на меня дуться?

— Не буду, — сказал Билл.

И, возвращаясь к себе в кабинет, он поймал себя на том, что не солгал Джинни. Он вовсе не злился. Больше того, его нисколько не расстроило то, что сегодня вечером не будет шахмат.

Он испытывал облегчение.

— Спасибо, Фред, — сказал Стрит, протягивая покупателю сдачу.

Кивнув, старик взял пакет с переходниками.

— Спасибо.

Дождавшись, когда покупатель уйдет из магазина, Билл повернулся к Стриту.

— Что произошло со словом «пожалуйста»?

— Ты о чем?

— Мне кажется, всякий раз когда я говорю кому-то «спасибо», мне отвечают тем же «спасибо». Никто больше не говорит «пожалуйста».

— Это еще что за чушь? Ты что, строишь из себя Энди Руни?[21]

— Только что здесь произошло именно это. Что тебе полагается сказать, когда клиент что-нибудь у тебя покупает? Ты ведь благодаришь его за то, что он покупает именно в твоем магазине, правильно? После чего он должен ответить: «Пожалуйста». Вот правильный ответ на «спасибо». Однако вместо этого Фред сам сказал: «Спасибо». Почему? За что он тебя поблагодарил? За то, что ты дал ему сдачу?

Стрит покачал головой.

— Послушай, тебе явно нужно отдохнуть. День выдался трудный.

Редактор газеты посмотрел на Билла, спеша переменить тему.

— Что ж, возможно, теперь рисунок изменится. Быть может, теперь Стрит будет побеждать во всех компьютерных партиях, а ты начнешь выигрывать на доске.

— Стрит прав, — заметил Билл. — Давай отдохнем.

У него не было настроения рассуждать о шахматах. Больше того, сейчас ему казалось, что он в жизни своей больше не станет играть в шахматы. Он действительно одержал победу в партии за доской, и этот полный переворот сложившегося рисунка потряс его гораздо глубже, чем он был готов себе признать. Удивления не было — черт побери, он ждал этого, — однако, когда предположение подтвердилось, стало только еще хуже.

Бен вздохнул.

— Господи, вы оба сегодня веселые, как висельники. Ребята, если вы собираетесь хандрить и дальше, я лучше вернусь к себе в редакцию.

— И займешься чем-нибудь полезным, — грустно усмехнулся Билл.

— Он еще жив!

— Поговаривают о том, что налог на продажи повысят на четверть цента, — сказал Стрит. — Якобы так решил городской совет. Ребята, вам что-нибудь об этом известно?

Билл покачал головой.

Бен кивнул.

— Кажется, постановление уже принято. По крайней мере, так говорят.

Билл нахмурился.

— Но почему? Я ничего об этом не слышал.

Стрит презрительно фыркнул.

— Судя по всему, «Хранилище» освобождено от уплаты дорожного налога, коммунальных налогов, налога на освещение и всего остального, что должны платить все мы, простые смертные. К нему подошли по-особенному.

— Льготы, — согласился Бен.

— И вот теперь всем нам предстоит возмещать упущенные поступления.

— Я так думаю, жителей нашего города это нисколько не обрадует, — заметил Билл.