Дмитрий Глебов - Черный троллейбус

— На извращенца похож, — прошептал Вовка. — Нужно быть с ним поаккуратнее.

— Куда же он делся? — забеспокоился Костет, когда жужжание и шкарябание за дверью усилилось.

Как ответ на вопрос, в окне снова появилась вытянутая физиономия и подмигнула.

— Хватайтесь за веревку, — сказал мужик, бросив таковую в помещение морга. — Выползайте по одному. Окно хоть маленькое, но позволяет.

— Хорошо, что у вас подобралась такая худенькая команда, — хихикнул мужик, когда друзья оказались на свободе.

На улице было сумрачно, но они все еще могли разглядеть своего спасителя: серый старомодный костюмчик, желтая рубашка, коричневые ботинки... Он напомнил пацанам молодого учителя физики, преподававшего у них в школе по окончании института. Длилось это недолго. Бросив неблагодарное занятие, учитель устроился торговать пиратскими дивиди.

— Кто вы такой? — поинтересовался Вовка.

— А разве вы не видите, — расхохотался мужик. — Я ваш выручатель.

— Если серьезно, — перестал хохотать он, — то я один из немногих уцелевших Мудровских ученых. Меня зовут Валерий Григорьевич Кожемякин.

Обрадовавшись, ребята атаковали его вопросами:

— Что здесь произошло? Есть еще уцелевшие? Нам необходимо найти Александра Масякина. Вы знакомы с ним? У нас похитили друга. Вы знаете, где его искать? Почему в больнице хозяйничают Жуки? Кто эта женщина в костюме Черной Ромашки?

— Тихо-тихо, — попросил Кожемякин и оглянулся. — Здесь небезопасно. Пойдемте лучше ко мне. У меня хорошо. У меня спокойно. У меня есть вкусные кукурузные хлопья. У меня ответы на все вопросы.

Г Л А В А VII

Становясь предметом особой заботы чекистов, дзержинцы попадали в счастливые условия: им оставалось только смотреть.

1. Буго-хо-го-бу-бо

Мудров поглотила густая ночь. Улыбчивый незнакомец водил пацанов уже больше часа. Петлял, постоянно оглядывался и делал ненужные круги. Видимо, боялся погони.

Жекина жопа-вещун активно предостерегала своего хозяина от опасностей, но он предпочитал не обращать на нее внимания. Здесь всюду подстерегала беда, и невозможно было вычленить, что восприимчивый орган имеет в виду в данном конкретном случае. Его предупреждения всегда были крайне расплывчаты.

Вдруг заревели моторы. Где-то далеко. Этот звук пацаны ни с чем не могли спутать: кто-то катался на скутерах. Вовка завертелся, стараясь понять, откуда доносится шум.

— Эхе-хе, — Валерий Григорьевич тоже остановился. — Некоторые из монстров вполне способны управлять сложной техникой. Так что советую вам, ребятки, поторопиться.

Ребятки поторопились.

— Пришли! — объявил Валерий Григорьевич, когда они подошли к очередному двухэтажному жилому комплексу. Задорно хохотнув, он распахнул дверь подъезда, приглашая войти. Здесь было не так запущено, как у Масякина, а под самым потолком светила одинокая лампочка.

Зато в квартире Кожемякина свет отсутствовал. Это сразу насторожило пацанов. Валерий Григорьевич взял с тумбочки мощный электрический фонарь и зашагал по квартире, зажигая свечи:

— Электричество почему-то вырубилось. Не знаю, в чем проблема. Сами видели — в подъезде есть, а в квартире уже

нет. Ничего не смыслю в таких делах, а электрика, понятное дело, вызывать глупо. Правда ведь, ребятки?

Ребятки угукнули.

— Но ничего, мы и без света, правда ведь? Так нам даже уютнее будет, — Кожемякин прошел на кухню и стал зажигать свечи там.

— Ночь будет долгая, — шепнул Вовка.

— Что-что? — спросил с кухни Кожемякин, будто это к нему обращались. — Не слышу тебя, Вовочка. Иди сюда ко мне да повтори свой вопрос. И друзей своих прихвати.

Жека, открыв рот, взглянул сначала на Костета, потом на Вовку. Вовка легонько ударил себя в грудь, показав, что говорить будет он. На всякий случай погрозил пальцем Костету, энергично и виновато замотавшему в ответ головой.

— Валерий Григорьевич, а мы разве назвали наши имена? — поинтересовался Вовка, когда они оказались на кухне. Кожемякин лил молоко в расставленные на столе глубокие тарелки с хлопьями.

Вопрос смутил Кожемякина. За все время он так и не поинтересовался именами ребяток. Это было невежливо. Но получается, он уже знал их, поэтому и не спрашивал. Лицо его сделалось на пару секунд равнодушно-задумчивым, а затем снова приветливым. Еще приветливей, чем раньше, хоть это и сложно себе вообразить.

— Вы спрашивали о своем пропавшем наставнике, так? — вопросом на вопрос среагировал Кожемякин. — Там, у больницы. Сразу после того, как я вас спас, — последние слова Кожемякин подчеркнул.

— Да. Мы о многом вас, Валерий Григорьевич, спрашивали. Но вы ни на один наш вопрос не ответили. Обещали сделать это здесь, в своей квартире, — Вовка приблизился к Кожемякину на полшага, в качестве легкого психологического воздействия. Дескать, владеет ситуацией и может позволить себе наступать на врага. — И вот мы здесь. Так что не стесняйтесь, валяйте...

— Дело в том, что Вальтер Михайлович жив и находится в безопасности, — Кожемякин уселся за стол. — Он-то и рассказал мне про вас. Но к нему опасно среди ночи соваться. Сюда-то еле дошли. Демоны на мотоциклах тут и там разъезжают. А теперь потрапезничаем, чем бог послал: кроме хлопьев и молока, нет ничего, хотя это больше завтрак, чем ужин, понимаю. Но вы-то голодны небось. Устали с жуками-то сражаться, — Кожемякин истерически подмигнул. — А теперь затворите за собой дверь, — мало ли чего, дополнительная мера предосторожности, — и за стол.

Вовка послушно прикрыл дверь, замок которой нежно щелкнул. После чего парень сел за стол. Костет с Жекой посмотрели на него и тоже сели. Кожемякин удовлетворенно улыбнулся и с жадностью принялся поглощать хлопья.

— Где именно находится Вальтер Михайлович? — опять спросил Вовка.

— Буго-хо-го-бу-бо, — ответил Кожемякин с полным ртом.

Зачерпывал хлопья ложку за ложкой и вообще перестал

замечать ребяток. Аппетит у него был зверский и заразительный.

2. Десант

Вовка взглядом предложил ребятам сначала поесть и после продолжить беседу. Не денется никуда от них Кожемякин. Но не успел он поднести первую ложку к губам, как сначала в одно окно, потом в другое, влетели люди в черных костюмах. Вторженцев было двое.

«Черные Ромашки!» — пронеслось в пацанских мозгах. Большая часть свечей тут же потухла от ворвавшегося потока воздуха. Продолжала гореть только керосинка, стоящая рядом с мойкой.