Танит Ли - Сабелла

Я откинула голову, подставляя ему свою шею…

«Все хорошо, — сказал Сэнд. — Вы уже проснулись. Теперь все в порядке.»

Но Сэнда рядом не было. Никого не было. Одна лишь я.

Ветер теребил полог кровати, тот ветер, что принес запах холмов и навеял мне сон. Но не все в этом сне было навеяно ветром.

Дом притих, будто и не было в нем никого, кроме меня.

Сабелла, его кожу покрывает загар. Он пьет спиртное и ест настоящую пищу, Сабелла, ты сама видела. Нет, это не злой розыгрыш. Он не такой, как ты. Ты по-прежнему уникальна и по-прежнему одинока.

Но почему же тогда…

Я была жертвой. Добровольнойжертвой.

Дело в близости, Сабелла. Вот чего тебе не хватает. Ты отдаешь, но никогда не получаешь. Вот почему ты боишься прикоснуться к нему, Сабелла.

Я подтянула колени к животу, скорчилась, чтобы облегчить боль. И горько усмехнулась, припомнив символику сновидений по Фрейду: ружье, ручей, скрипки.

В доме было абсолютно тихо. Неужели он уснул? Мститель, дважды враг, вдвойне ужасный. Мне хотелось бы хоть раз взглянуть на него спящего. На это лицо — разгладившееся, беспомощное, слепое.

Нет, Сабелла, дай-ка я тебе кое-что объясню. Все садисты на самом деле также и мазохисты, одна слабость влечет за собой другую. Сэнд преклонил колени перед тобой. А теперь на коленях стоишь ты, и меч занесен над твоей шеей. Но сейчас ночь и тишь — именно то, что тебе нужно. Да, я смогу. Обязательно.

Я крадучись вышла из спальни, двинулась вниз по ступенькам, по которым спускалась многие тысячи раз, в свете звезд, льющемся в окно, настороженно замирая, чтобы почуять его вовремя и не попасться. Тьма была глуха и нема, тьма ждала меня, ночь была омутом, который мне предстояло переплыть.

Стеклянная дверь бесшумно отворилась, когда мой палец коснулся кнопки. Ночь беззвучно распахнулась над моей головой, укрывая меня.

В свете звезд пятно света под злосчастным витражом было бесцветным и все же неприятно мерцало на паркете. Я полуобернулась, интуитивно ощутив, что на диване в гостиной, где порой валялась я, теперь спит мужчина, уверенный, что я никуда не денусь.

Я беззвучно побежала вперед — и огромная черная тень возникла передо мной из ничего, словно я выпустила ее нажатием кнопки, схватила меня, сдавила железными тисками.

Я завопила от ужаса, мои тело и душа полностью растворились в отчаянии, ненависти и страхе. Он поджидал меня, притаившись в тени, как сторожевой пес караулит беглецов у ворот узилища. Я кричала и не могла остановиться. Сама ночь кричала в ужасе. Волки, что ждали меня в холмах, а теперь не дождутся, обманутые, как я, взвыли в ответ.

Они были ближе, чем когда-либо на моей памяти, их голоса окружили нас, пронзая воздух, как лучи звезд.

— Заткнись, — приказал Джейс.

Но я не могла.

— Ладно, — уронил он и поволок меня на кухню. Вспыхнул свет. Джейс заставлял меня смотреть на что-то, а я ничего не видела. Потом открыла глаза…

Мать обычно делала домашний лимонад в хрустальном кувшине. Просто лимоны и сахар — тогда, среди лугов Восточного, когда мне было одиннадцать, и я была почти счастлива, а сейчас почти не помню об этом…

Сейчас в кувшине была кровь. Кровь, приправленная гашишем и соками — гранатовым и томатным.

— Это оно, да? — спросил Джейс. — Этого тебе не хватает?

Я лишь жадно вдыхала воздух, но и этого было довольно. Джейс усадил меня на стул и с бесстрастной точностью бармена наполнил стакан багровой смесью. Не может быть, чтобы он понял. Просто поступал логически. «Эликсира» в моих запасах было больше, чем всего остального, на стенках контейнера засохли гранулы концентрата. Может быть, он догадался, что запах сока нужен, чтобы заглушить запах чего-то другого. Он перелил смесь в кувшин, а потом разбил контейнер, чтобы я слышала.

Я пила осторожно, маленькими глотками. Боль в животе притупилась и унялась.

Все позади. Мститель спас меня.

Я по-прежнему ощущала прикосновение его тела к своей коже, Джейс словно впечатался в меня, хотя больше не прикасался ко мне после того, как поймал.

Волки молчали. Может быть, мне только почудилось, что они взвыли вместе со мной.

— Теперь я должна еще раз изложить все про твоего брата? — спросила я, не глядя на Джейса.

— Забудь, — сказал он. — Ты совсем свихнулась, Джезабель. Ты намелешь такой чепухи, какая и во сне не приснится.

Подступила сонливость, но это был лишь легкий налет поверх моего напряжения, моего страха. Может быть, это еще одна уловка? Во что он играет со мной? «Скажи мне правду». Нет, молчи, любая твоя правда обернется ложью.

— Если ты не собираешься ни казнить меня, ни сдать в психушку, ни даже выслушать, ни даже поверить моим словам, почему бы тебе не убраться отсюда ко всем чертям? — устало поинтересовалась я.

— Может быть, я так и сделаю, — ответил Джейс. Не сказал, а пробормотал — вяло, безразлично.

Я сидела и пила кровь с привкусом фруктов, и он сидел тут же, а я не смотрела на него, но чувствовала его присутствие, словно докрасна раскаленный металл в футе от моего плеча. Мне пришло в голову, что он изучает меня, ставит на мне эксперименты. Возможно, утром он препарирует меня.

И уж несомненно он не станет спать этой ночью. Он будет настороже, как часовой на посту.

Я полулежала в постели, будто больная с картины — подложив побольше подушек, со стаканом питательной смеси в руке, укрытая хлопковой простыней. Джейс не пытался помешать мне вернуться в спальню, только следил за мной. Я закрыла окно и задернула шторы. Занимался скоротечный марсианский рассвет, и штора светилась сапфиром.

«Эликсира» было недостаточно, совершенно недостаточно, чтобы помочь мне восстановиться после полученной дозы золотых лучей. А кроме того, надолго его не хватит.

Я попыталась отвлечься от этих мыслей и обдумать, как сделать так, чтобы он успокоился и ушел. Но я уже не была уверена, что он сам знает, чего хочет от меня. Может быть, в конце концов он поднимется ко мне в спальню, изобьет, изнасилует и уйдет. А может быть, просто уйдет.

А может быть, и не уйдет.

День выдался облачный, небо будто намазали серо-розовым миндальным кремом. В такие дни я могу выходить из дома, пользуясь тем, что у нас, в искусственно восстановленной атмосфере Нового Марса, если уж небо затянуло облаками, то не развиднеется до самого заката.

Неужели ветер переменился? Я имею в виду ветер судьбы.

Я решила изображать обычную женщину, насколько это вообще возможно. Встала и отправилась в ванную. Душ, который был уже давно подстроен под меня, сегодня показывал характер — им пользовался другой человек, и теперь горячая вода была слишком горячей, а холодная — слишком холодной. Я оделась в свое обычное черное, причесалась и подкрасилась перед зеркалом. Потом, поддавшись интуитивному порыву, я достала из-под кровати свою единственную сумку, с которой отправлялась в дальние поездки, и уложила ее, как будто снова собиралась в путь. Сумку спрятала обратно под кровать, а на зеркало повесила черную соломенную шляпку, чтобы была под рукой. Меня охватило предчувствие, подобное тому, которое предупредило о поездке в Арес на похороны Касси, или тому, которое посетило меня ночью на могиле матери. Смерть охотится за тобой.