Анастасия Бароссо - Притяжение страха

Юлия нравилась мужчинам и знала об этом. Конечно, мужчина мужчине рознь. Но тем интереснее! Если ей доведется соблазнить этого потрясающего красавца - это станет отличной реабилитацией. Просто отменной. Это станет подтверждением… и наградой за… и началом новой счастливой жизни… Только вот - как это сделать?

Она вбежала в комнату. Скинула халат и остановилась перед зеркалом, внимательно себя разглядывая. За эти дни она стала лучше выглядеть. Кожа успела покрыться светлым золотистым загаром и уже не выглядела такой безжизненной, как в первый день. А несколько крупных веснушек на переносице сделались ярче, придавая внешности забавный девчоночий шарм.

Глядя в зеркало, Юлия облизала палец, задумчиво провела им по четким темным линиям бровей. По губам - глянцевым малиновым блеском. Подумав, даже подчернила ресницы, удлиняющей тушью. Она редко пользовалась косметикой, а на отдыхе вообще предпочитала обходиться без нее. Но ради такого случая можно и подкраситься. Яркое, как вспышка света, воспоминание о незнакомце всколыхнуло в душе целый сонм противоречивых чувств. Страх. Удивление. Недоумение. Надежда, заинтересованность, волнение и тревога… О сне не было уже и речи. «Видимо, этот отпуск не для сна! - Юлия захихикала, стоя перед зеркалом. - А для активного отдыха! Неожиданно оказался…» Но - что это?!

Какое неприятное, тревожное ощущение. Впервые в жизни Юлия так четко осознала смысл выражения «почувствовать взгляд»… Потому что именно его, она и почувствовала. Отчетливо. Чей-то пристальный взгляд, прожигающий спину…

- Ой!!

На балконе дома напротив, кто-то резко метнулся в глубину помещения. Однако не столь быстро, чтобы она не успела заметить пузатого мужика в полосатых семейных трусах! Ха-ха-ха! Вот идиотка! - хохотала Юлия, прикрываясь влажным полотенцем и задергивая штору.

Балкон напротив уже давно был девственно пуст. Но чувство сканирующего взгляда почему-то осталось.

…Солнце садилось за море. Это было ясно по тому, как медленно меняло цвет небо над низкими крышами домиков - от серо-голубого до ярко-розового.

Юлия курила, глядя на то, как пьяные от обжорства пчелы облепили сладкие остатки дыни, сочащейся липким душистым соком. Она уже начала привыкать к слишком крепким сигаретам. Они отлично сочетались с резковатой терпкостью испанского вина… Только вот с того момента, как чей-то нескромный взгляд заставил ее задернуть шторы в номере, казалось, что кто-то непрерывно смотрит на нее в упор. К вечеру на улице поднялся прохладный, довольно резкий ветер. И спина заныла опять, заставляя морщиться от боли. Стало вдруг очень неуютно… и Юлия ушла с балкона.

А что - если просто спросить у портье? О том, как он сюда попал, этот конверт? Не было бы ничего проще. Но она не знает языка. И вообще - подумают, дура какая-то русская. Может, тут так принято. Но даже если и так. Он ведь не знает, где она живет. И вообще, кто она… А вдруг - знает?! Что за бред. До чего уже додумалась… И все же.

Есть, конечно, вариант, что он узнал ее адрес, напечатал фотографии, потрудился принести их в отель и каким-то образом подсунуть ей в номер только для того, чтобы сделать незнакомой барышне приятный бескорыстный сюрприз. Но как-никак, Юлия прожила на этом свете двадцать шесть лет. И что-то из прошлого опыта подсказывало ей, что это - не так.

А потому… А потому теперь-то, наконец, пригодится белая юбка! И топ в виде корсета, тоже белый, подчеркивающий не особенно глубокую, нежную ложбинку на груди. Она взбила волосы. Немилосердно перетравленные осветляющим порошком, они сделались такими непривычно послушными - хочешь ставь, хочешь клади. Пользуясь этим обстоятельством, она сотворила у себя на голове нечто вроде пушистого облака с острыми кончиками, торчащими задорно и трогательно во все стороны. Шея и плечи казались под этим облаком еще более хрупкими. Белые одежды, ярко-красный лак на коротких ногтях, на ногах - все те же простые вьетнамки. Надо признать - получилось довольно мило. Этакий порочный ангелочек.

Она поняла, что не ошиблась в выборе наряда, когда выходила из отеля. Портье, выглянув из-за скучной конторки, проводил ее недвусмысленным тоскливым взглядом. Возможно, еще и потому, что глаза и щеки у нее горели от нервного возбуждения. Она почему-то не сомневалась, что сейчас увидит его. Либо в холле отеля, либо у крыльца, либо в ближайшем кафе…

Его не было. И Юлия, вдруг растерявшись, присела за столик отельного бара на улице. Она все еще пребывала в приятном волнении. Вокруг толкался народ. Начиналась та самая вечерняя жизнь… И она - теперь, ожидая встречи, была в ней не так одинока, как тогда. В тот первый вечер, когда плакала в подушку.

Она заказала кофе, хотя совсем его не хотела. Если честно, она хотела выпить. И желательно, чего-нибудь покрепче вина. Но два существенных момента остановили ее. Во-первых, она что-то уж слишком много пьет в последнее время. Есть причины, ничего не скажешь, но - так и до алкоголизма недалеко. А во-вторых, и - в главных… ей нужно быть сейчас в себе. Очень в себе. Поэтому она прихлебывала слишком крепкий кофе. Бармен постарался - сидя здесь в таком виде, она явно создавала ему рекламу. И каждую минуту, секунду, она ждала увидеть это необычайное лицо. Которое уже не могла вспомнить. Как не могла и забыть.

Серо- зеленая вуаль снова, как каждый вечер, накрыла городок полупрозрачной тенью.

Уже, наверное, больше часа Юлия бродила по узким, извилистым улочкам неподалеку от замка. Рассеянно любуясь крошечными витринами частных ювелирных магазинов, резными каменными балконами, каждый из которых мог бы составить отличную декорацию к пьесам Шекспира, свежими черно-зелеными креветками, выставленными на лед у входов в ресторанчики.

От запахов жареной рыбы, чеснока, сигар и цветов, таких густых, никогда не выветривающихся с этих улиц, немного кружилась голова. Юлия шла и шла, не в силах нигде остановиться, в тонком и крепком, как шелковая нитка, самовластном трансе. Поминутно ища знакомое лицо в гуляющей толпе, вздрагивая от случайных прикосновений, толкаясь в сувенирных лавках уже без всякого понимания, зачем она это делает.

Когда ноги устали от бесконечной ходьбы, а глаза заболели от мелькания быстро сменяющихся картинок, пришлось признать, что его нигде нет. И не было. Ни в холле отеля, ни у крыльца, ни в ближайшем кафе. Ни даже в дальнем. Его не было на улицах, в магазинах, в открытых ресторанчиках на затемненной набережной. Его не было.

Сказать, что она была разочарована, нельзя… Она была рада. В глубине души, она боялась их встречи больше, чем могла себе признаться. Как нельзя сказать, что она была раздавлена. Совсем нет. Она была просто убита.