Дмитрий Березин - Между двух гроз

— Куда нам дальше, Анн? — наконец спросил Иварс.

Анна засмеялась, долго не могла успокоиться.

— Ну ты же сказал, что знаешь дорогу, — говорила она, — А если не знаешь, то так и быть, иди за мной. Ты такой забавный, пап!

И снова они побрели садом. Деревья, ветви, снова деревья, небольшие тропинки. Анна шла быстро, Иварс едва за ней поспевал. Он раздвинул ветви — Анны впереди не было, только слышен был шум от того, как она раздвигает ветви, чтобы идти дальше. И этот шум становился всё тише и тише. Иварс бежал, пот струйками сходил по его лицу, по шее, по спине. Чем быстрее он пытался бежать, тем всё призрачнее становилась надежда догнать Анн. Силы были на исходе. Иварс остановился, огляделся вокруг. Куда бежать? Где ты, Анн?

— Анн! — крикнул он, — Где ты?

Никто ему не ответил. Вокруг были яблони — и только. Сколько видит глаз.

— Анн! — крикнул он снова. Маленькие птички сорвались из-под ветвей и со свистом пролетели мимо, — Анна, я потерял тебя, Анна!

Небо закрыло облако. Под деревьями стало темно. Иварс шёл наугад, пока не сообразил, что он ходит кругами. Даже вернуться обратно к реке у него не получалось. Неожиданно подул ветер и заморосил дождь. Его капли звонко били по листьям яблонь, по ещё не созревшим яблокам.

— Анна! — снова хотел закричать Иварс, но понял, что не может этого сделать. Из его горла вырвался лишь приглушенный хрип.

Дождь усилился. Закружилась голова. Захотелось лечь под яблоню, забиться к самым корням, укрыться склонившимися к земле ветками — и спрятаться ото всех. Зачем? Для чего? Кого ему стоило опасаться?

Иварс закричал. Громко, приложив к этому все силы. Это был крик бесконечного отчаяния человека, заблудившегося, потерявшего по дороге дочь, не знавшего, куда двигаться дальше, ходившего кругами и растратившего на это все оставшиеся силы. 

XVI

Иварс открыл глаза. Лежал он уже не в палате. Это было помещение, напоминавшее чердак — над головой виднелись балки, а над ними — крыша. Он попытался повернуться. Руки были привязаны к холодной металлической каталке.

— Ну вот, а я думал, что не опомнишься, и не удастся мне взглянуть в твои предательские глаза, Иварс Петерс, — с трудом повернув голову, Иварс увидел небритого мужчину в белом халате. Он сидел на стуле в нескольких метрах от каталки, закинув ногу на ногу и держа в руках бутылку пива, — Вот мы и встретились. Помнишь меня?

Иварс закрутил головой и почувствовал, как шею сдавливают бинты.

— А ты припомни, подумай получше, — сказал незнакомец и отхлебнул пива, — Просто не верю, что ты мог меня забыть. Хотя да, прошло пять или шесть лет. Но я-то тебя не забыл и ты меня не мог забыть. Помочь вспомнить? Посмотри на меня!

Эхо от его голоса отозвалось в листах кровельного железа. Они гудели несколько секунд. Иварс посмотрел — и сразу отвернулся. По телу побежал холод, стало страшно. Точно так же, как страшно было в квартире, как не по себе было при чтении книги, которую мог читать только он. Иварс дёрнул ногой в попытке встать и уйти, но почувствовал, что ноги тоже привязаны бинтами, причём очень крепко.

— Хочешь сбежать? Беги. Тот детектив, которого ты нанял, тоже пытался от меня сбежать. Помнишь, чем это закончилось? А я его предупреждал, чем это для него обернется. Но всё равно он приходил сюда и расспрашивал обо мне. Думал, что информация ему в чём-то поможет! Помогла?

— Вспомнил, — шёпотом произнес Иварс, — Я тебя вспомнил. Кажется, ты приносил мне какие-то рукописи.

— Ну, наконец-то! И ты не чувствуешь в себе никакой вины? Помнишь, я намекал тебе. Крест Лаймы и всё остальное. Но вижу, что до тебя до сих пор не дошло.

— Что до меня должно было дойти? — Иварс возмутился, — Я посмотрел рукописи, помню, что это были какие-то сказки. Но я ими не занимаюсь. Как же тебя зовут? Не могу вспомнить, прошло столько времени.

Незнакомец встал со стула и швырнул пустую бутылку в угол. Раздался грохот, зазвенели осколки — и им в унисон загудели листы на крыше.

— Какая разница, как меня зовут? — он подходил всё ближе и ближе, и, сделав пару шагов, склонился над Иварсом, — Ты все эти годы был при деньгах, упивался славой, успехом. А что ты дал мне? Смотри мне в глаза!

Иварс попытался отвернуться, но почувствовал укол в левый бок.

— Посмотри сюда, урод! Таким же шилом твоя дочь убила себя. Ты думаешь, я её убил? Нет, это она сама. Я смотрел из окна в доме напротив, как она всё это делает. Так что моей вины никакой тут нет. Ты украл моё счастье, понимаешь? Я остался незамеченным, не смог напечататься, не смог добиться в жизни ничего. И теперь вынужден гнить здесь, в больнице. Но знаешь, что меня согревало все эти годы?

Иварс снова закрыл глаза, но открыл их сразу же, как шило вонзилось в ладонь, пройдя сквозь бинты, которыми рука была привязана к ручке каталки.

— Я всегда знал, что придёт твой черёд умирать, и ты окажешься здесь, — от незнакомца пахло пивом и чем-то несвежим, — Но я ждал четыре года, а момент всё не приходил. А твоя дочь, она такая доверчивая была. Здоровалась со мной, когда я сидел на скамейке рядом с домом. Я её спрашивал, как дела у отца. Она приняла меня за твоего знакомого, отвечала, что у тебя всё отлично. Но почему так не могло быть и у меня? Почему ты не дал мне шанс, отвечай! Почему?

Он кричал так громко, что Иварс, и без того слабый, чуть не потерял сознание.

— Я не отнимал у тебя счастье, — Иварс говорил, превозмогая боль в ладони и в боку. Чувствовалось, как бинты пропитываются кровью, становятся тёплыми, отвратительно тёплыми и какими-то тяжелыми и липкими, — Ты мог отнести рукопись и другим издателям и агентам, что-то доработать.

— Нет, так не пойдёт, ты сваливаешь всё на других, когда должен отвечать только за себя. Но ничего, мне уже всё равно, как ты оправдаешь своё пренебрежение ко мне, к моему погубленному счастью, — Иварс почувствовал, как острие шила покрутилось у его виска, скользнуло по щеке и остановилось на шее.

Конечно, Иварс хотел видеть убийцу своей дочери, но не предполагал, что это произойдёт при таких обстоятельствах, когда и он погибнет от его рук. Иварс снова зажмурился.

— Смотри мне в глаза, урод! Ну что, помогут тебе сейчас твои деньги, твоя шикарная машина? А может, твои авторы этих жалких детективов прибегут сюда и спасут тебя? Размечтался! Останется только позаботиться о твоей жене. Но сначала я напишу некролог. Думаю, это будет мой удачный литературный дебют. Потом книгу о тебе напишу. Но ты ведь для этого должен умереть, так?

— Зачем ты всё это делаешь? — Иварсу удалось сжать ладонь, боль немного утихла, — Ведь всё равно тебя найдут.