Сергей Пономаренко - Ведьмина охота

Соня открывает дверь черного хода, и мы выходим в больничный сад. Я с жадностью вдыхаю ночной воздух, напоенный ароматом трав и другой растительности. Нарушая тишину, рядом стрекочет кузнечик. Я ощущаю умиротворенность, и так хорошо становится на душе! Соня теперь держится увереннее, ее движения четкие, как у человека, который не сомневается в том, что поступает правильно. Она освещает нам дорогу фонариком, хотя и света луны достаточно. Неожиданно Соня резко останавливается.

— Что это?

В луче фонаря вижу стоящую у стены стремянку, которая должна находиться в запертой каптерке, расположенной возле черного хода. У меня радостно колотится сердце — достаточно сделать несколько шагов, и через мгновение я окажусь на воле! С трудом сдерживаю себя: я не могу подвести Соню, если сбегу, у нее будут крупные неприятности.

— Готовится побег? — Соня, повернувшись ко мне, ослепляет меня светом фонарика.

Я понимаю, о чем она думает: я специально подбила ее ночью выйти в сад, где все приготовлено для побега. И тут меня осеняет.

— Скорее наоборот: кому-то ночью потребовалось проникнуть на территорию больницы и ему в этом помог кто-то из медперсонала.

— Кому и для чего? — с сомнением произносит Соня, перестав светить мне в лицо.

После того как мои глаза вновь привыкают к темноте, я уверенно говорю:

— Чтобы это узнать, нам надо попасть в морг.

В устремившемся вверх здании угадывается его ритуальное предназначение. И одновременно в его облике мне видится нечто живое, затаившееся, словно хищник перед прыжком на добычу. Я даже мотаю головой, чтобы прогнать наваждение. Хотя окна закрыты ставнями, через щель из одного из них пробивается слабый лучик света — там явно кто-то есть.

— Что будем делать? — шепотом спрашивает Соня.

— Пожалуй, нам стоит вернуться и сообщить об этом дежурному врачу.

Умираю от любопытства, очень хочется заглянуть внутрь, но озвучила то, что считаю наиболее разумным в данном случае.

— Раз мы здесь, то должны посмотреть, что там происходит, а дежурному врачу могу позвонить по мобилке — она у меня с собой, — говорит Соня.

Вижу, она полна решимости. Соня боялась темных сил, в основном существующих в воображении человека, а столкнувшись с реальной опасностью, храбрится, явно недооценивая ее.

— Ну что ж, пойдем, — опрометчиво соглашаюсь, не в силах побороть любопытство.

Соня выключает фонарик, но уже через несколько секунд мы прекрасно ориентируемся благодаря свету звездного неба и луны. С молчаливого согласия Сони я первой заглядываю в щель, образовавшуюся из-за неплотного прилегания ставни. Увиденное повергает меня в ужас!

На секционном столе лежит растерзанное тело Любы. Живот вскрыт, видны сизо-бордовые внутренности, точнее, то немногое, что там осталось. Фигура в операционном одеянии, в длинном резиновом фартуке, заляпанном кровью, с маской на лице и в надвинутой на самые брови шапочке вытаскивает толстую коричневатую лепешку — видимо, печень — и помещает ее в прозрачный сосуд. Я чувствую, как к горлу подступает тошнота, но какая-то сила удерживает меня на месте. Фигура вооружается скальпелем и, переместившись к голове Любы, начинает производить манипуляции с глазом.

— Что там? Дай посмотреть! — нетерпеливо шепчет Соня.

Будучи в шоковом состоянии, я уступаю ей место. Никогда не считала себя слабонервной, но увиденное меня потрясло.

— Японский бог! — довольно громко произносит Соня. — Любу разбирают на органы, извлекают из глаза роговицу.

Надо что-то делать! Я оттаскиваю ее от окна.

— Хватит, насмотрелись! Звони в милицию или куда хочешь, но этого мерзавца надо задержать!

— Профессионально действует, специалист. Кто бы это мог быть? — бормочет Соня.

Увиденное потрясло ее не меньше, чем меня. Она словно в трансе, не осознает опасности нашего положения.

— Пусть милиция разбирается, — говорю я.

— Надо поставить в известность дежурного врача, а уж потом…

— Звони! — Я снова приникаю к щели.

В прозекторской вижу еще одну фигуру, точно так же экипированную, как и первая. Этот человек укладывает сосуды, в которых что-то бултыхается, в большую сумку. Видно, он спешит. Первый патологоанатом начинает приводить тело несчастной Любы в порядок. Он запихивает в живот тряпки и начинает зашивать. Вдруг слышится звонок мобильного телефона. Патологоанатом в окровавленных перчатках продолжает делать стежки и что-то говорит другому, закончившему складывать сосуды с органами в сумку. Тот выпрямляется, подходит к первому, засовывает руку в карман его халата, смотрит на высветившийся номер звонящего и отрицательно качает головой. Соня дергает меня за одежду.

— Феликс Маркович не отвечает. Наверное, сто грамм выпил и лег отдыхать. Что там происходит?

— Их двое. Они уже заканчивают.

— Что будем делать? Возвращаемся и…

Неожиданно в ее руке мобильный телефон громко разражается мелодией «Ориентация — Север». Соня, увидев номер звонящего, довольно кивает. Я понимаю, что это «проснулся» Феликс Маркович, и тут мне все становится ясно! Прежде чем она отвечает, я выхватываю у нее телефон и сбрасываю вызов.

— Бежим! — командую ей.

Соня недоуменно на меня смотрит, а я вижу позади нее быстро приближающуюся фигуру. Схватив за руку, я тащу Соню за собой и в отчаянии кричу:

— Скорее, Соня! Опасность!

Подчиняясь мне, она сделала пару шагов… В этот момент что-то хрустнуло под ногами преследователя, и она оглянулась.

— А-а-а! — закричала Соня, вырвала свою руку и бросилась бежать в сторону больничного корпуса.

Глупее в нашем положении трудно было что-либо придумать, преследователь буквально дышал нам в затылок. Я с трудом догнала ее, хотела остановить, но она вырвалась и побежала к черному ходу. Следовать за ней было неразумно, и я резко рванула в сторону. Боковым зрением я заметила, что Соню у самой двери настигла темная фигура и повалила на землю… Раздался ее отчаянный крик о помощи, но сразу же стих.

Неожиданный маневр позволил мне оторваться от другого преследователя, сероватым пятном маячащего в темноте. Видимо, патологоанатомы сбросили тяжелые резиновые фартуки, мешающие быстро передвигаться.

Как ни странно, я не боюсь. Дыхание ровное, ритмичное, ноги, соскучившиеся по бегу, легко увеличивают расстояние до преследователя. В голове бьется мысль, что надо вернуться и помочь Соне. Чуть снижаю темп, даю возможность преследователю приблизиться, уже слышу за спиной его тяжелое дыхание. Со спортом он явно не дружен. Резко остановившись, приседаю, с трудом удержав равновесие. Прием, неоднократно использовавшийся мною в детстве, когда играли в «догонялки» или «квача». Преследователь, наскочив на меня, летит на землю, пропахивая ее носом.